Еще раз об Алекановской надписи
«Поскольку В.А. Чудинов, судя по его же заверениям, выступает с «научных позиций», мы не будем излагать его метод чтения, а желающих овладеть таковым, адресуем к изданной книге (ЧУЗ). Только отметим: автор нового текста сразу выделил и вынес в заголовок крупные знаки, кое-что добавил, перетасовал, изменил. Но что ещё более любопытно, он исправил ряд ошибок и описок, которые за тысячу лет до ученого эпиграфиста якобы допустил малограмотный смерд из деревни Алеканово, либо заботливая хозяйка горшка. После всех пертурбаций, заметив, что «Последние четыре знака прочитаны Гриневичем верно: ВСАДИВЪ», В.А. Чудинов оглашает свой перевод:
«Итак, надпись гласит: ПИТИ. НАПЕСА ДИЙКО, ВЪ ЖЕРЛО ВЪСАДИВ, что означает ПИТЬ! НАПЕЙСЯ ДИКО, В ГОРЛО ВСАДИВ. Имелось в виду ВСАДИТЬ В СВОЕ ГОРЛО содержимое данного сосуда. Иными словами, перед нами - питейный девиз на кувшине с вином. Он был нанесен еще при изготовлении горшка и, очевидно, забавлял гостей».
Признаться, грустно становится от таких откровений, даже если возглашают их особы именитые, и обидно за наших далеких предков, - уж какие там письмена искать, где ПИЛИ ДИКО, КОРЧАГУ В ГОРЛО ВСАДИВ. Нынешние выпивохи, те самые, что пьют из ГОРЛА на ТРОИХ, и впрямь слабаки против древних богатырей. Увы, предвзятое мнение о беспробудном пьянстве славян всё ещё живо. Если бы ученый муж сам провел эксперимент с таким жбаном, то быстро усомнился бы в своей дешифровке» (ЗИН).
В данном случае я вполне согласен с моими критиками, что данное моё чтение было хуже, чем Гриневича. Кроме того, оно лишь незначительно отличалось от его чтения, так что я всё-таки шёл у него на поводу. Однако своей цели я добился (хотя цель была весьма невелика), я показал, что возможно иное, не-гриневичское чтение. В то время я не только не был «именитой особой», но и вообще вряд ли был кому-либо известен.
А о том, что чтение не лучшее, я и сам прекрасно понимал. Однако, как говорится, «за неимением гербовой бумаги пишут на обыкновенной». За неимением у меня лучшей дешифровки, я опубликовал именно такую, дав себе слово вернуться к надписи еще раз. И такой случай у меня появился.
Рис. 6. Моё чтение из книги «Тайные руны»
Моё чтение в книге «Тайные руны». «Я долго считал надпись Гриневича почти точной дешифровкой (практически единственной, удавшейся ему целиком), потом понял, что ряд знаков им определен неверно, и предложил свой, несколько уточненный вариант, но следовавший близко к варианту Гриневича (его я пометил цифрой 4) ЗАСЬТУПИ СЬ КЪРЫШИ, ВЪ ПЕКЪЛО ВЪСАДИВЪ, то есть ЗАСТУПИ С КРЫШИ, В ПЕКЛО ВСАДИВ. О какой крыше и о каком пекле шла речь, можно было только догадываться.
В настоящий момент, когда у меня накопилась практика чтения лигатур именно на сосудах, я смог разложить самые удивительные сложные знаки из двух крестов (первый на Я, НЫ, ТЕ, второй - на НЪ, ЖЬ и НЪ), что и предопределило принципиально иную версию надписи. Я читаю (надпись под номером 5): ЗАТЕЯНЫ ТЕ КЪЛЁКЪЛО, И НЪЖЬНЪ, ВЪ ЦЕРЪКОВЪ ХОДИВЪ..., то есть ЗАТЕЯНЫ ТЕ (КУЛИЧИ) КЛЁКЛО, А НУЖНО, В ЦЕРКОВЬ ХОДИВ, (ИСПЕЧЬ, ХОРОШО ПРОПЕКАЯ). В этой надписи я улавливаю двойной упрек молодой женщине: и куличи она не пропекает, норовя снять горшок поскорее, и в церковь ходит не часто, поэтому не знает, каковы на вкус хорошо пропеченные куличи. Так что автором надписи был или требовательный муж, или, что вероятнее, свекровь, не спускающая невестке небрежности. Следовательно, в данном случае сосуд является горшком для выпечки куличей» (ЧУТ, с. 341-342).
Здесь я добился большего отрыва от чтения Гриневича, дав еще один вариант дешифровки, но всё-таки слова ЗЕТЕЯНЫ и ЗАСТУПИ с одной стороны, а также ВЪСАДИВЪ и ХОДИВЪ с другой, показывают некоторое сходство. Получается, как в телегонии: первое прочтение (в данном случае Гриневича) стало как бы подсознательной матрицей, засевшей в мою голову; я от нее никак не смог избавиться. Вероятно, то же происходит и со многими моими читателями: тот образ истории, который засел в их голову со школьных времен, стал матрицей, от которой избавиться очень сложно...
Чтение Зиновьевыми. «Однако ничьи усилия не пропадают зря, крупицы истины мерцают всюду, подвигает к поиску и критика, конечно, - конструктивная. Поэтому мы тоже решили показать своё прочтение надписи на горшке из Алеканово, которое несколько отличается от прежних переводов.
Уже первое прочтение показывает, что на горшке из Алеканова начертано правило приготовления какой-то снеди. Как верно подметил Г.С.Гриневич - это «практический совет хозяйке», несомненно, совет важный и ценный, потому и сделана запись на жбане, чтобы не забывать состав частей и череду действий. Современные кулинары, вероятно, знают подобную рецептуру. О чем же конкретно вещают знаки?» (ЗИН).
Попробуем пока остановиться на этом рубеже дешифровки и посмотреть на рассуждения Зиновьевых непредвзято, но не с точки зрения здравого смысла, а с точки зрения эпиграфики. Итак, моё, пусть неточное, прочтение данной надписи сыграло свою роль: появились эпиграфисты, которых уже не смутило присутствие дешифровки Гриневича. Прекрасно! Однако далее проявилась очень серьёзная методическая ошибка: они не указали, с помощью какого силлабария (Гриневича, моего, своего) они осуществляют чтение. Иными словами К КАКОЙ СИСТЕМЕ ЗНАКОВ они относят эту надпись. Вместо этого, они сразу начали читать. Следовательно, никакой цельной знаковой системы письма в основе их чтения не было.
Далее, они не пояснили каждый знак. Такое можно себе позволить тогда, когда до этого прочитано не менее сотни надписей, и читателю уже изрядно поднадоели эти конкретные пояснения. Но тут их нет. Остаётся только додумывать за Зиновьевых. Чтобы не быть голословным, привожу их текст.
«Четь - это четверть, четвертая часть чего-либо, а здесь - мера горшка, емкость которого обозначена выразительной фигурой. И теперь ещё четвертями называют 3-литровые бутыли с молоком, не замечая, казалось бы, несоответствия между названием и мерой. В старину мера сыпучих и жидких тел определялась общей единицей емкости. «Мерное ведро - 18 кружек». Судя по знаку, корчага вмещала полуведро, т.е. 9 древних кружек. В общем, емкость корчаги была известна, а прочие знаки напоминали, что и как надо делать, - В ТУ ЧЕТЬ ЗАЛИТЬ ТРИ ДОЛИ».
Как видим, никаких объяснений. И потому придется пояснять самому. Правда, я исхожу из значений знаков по Гриневичу. Мои попытки понять чтение Зиновьевых я поясняю подписями под чертой.
Итак, первый знак - силлабограф руницы ВО, второй - ТУ. Тут сомнений нет, хотя Зиновьевы дают не слоговое, я буквенное чтение, что уже вызывает настороженность. Но второй знак - это внизу тот же знак ТУ, к которому добавлен еще верхний знак, так что тут ДВА знака, а читается только верхний, похожий на лежачую букву У, и снова как буква. Но где же чтение нижнего знака? Так что если следовать Гриневичу в понимании звуковых значений слоговых знаков, то нужно читать ВО ТУ У ТУ, а никак не В ТУ. Пока опустим большой знак. А дальше по правилам Гриневича нужно читать выделенные (точнее намеченные Зиновьевыми) знаки как ЗАЛРЫ САУЛИ ЗАДИ. Так что всё вместе читается как ВО ТУ У ТУ ЗАЛРЫ САУЛИ ЗАДИ, что не имеет смысла. Что же касается дешифровок двух крестов, то левый из них почему-то читается ЧЕТЬ, а правый - ТРЕТЬ. Почему? Объяснений нет. Единственное, что можно хоть как-то понять, так это чтение кружочков как ПОЛ-ЧАШИ.
Однако в целом моё мнение оказывается удручающим. Перед нами - не дешифровка, а разгадывание кроссворда. Однако продолжим цитирование Зиновьевых.
«Дальнейшие действия зависели от намерений хозяйки, - на праздник или тризну готовилось яство. Судя по тому, что горшок был найден на «могилках», последний раз он послужил для поминальных событий. Может быть, отмечали годину, и безутешная вдовица, уходя, прикопала сосуд с частью снеди, оставила его на могиле незабвенного мужа. Она помнила, сколь дорог был этот кубан покойному. А накануне вдова изготовила для гостей кушанье по древнему обычаю. Что именно? Это была КОУТИ" (кутия, кутья). Знаки подсказывают порядок приготовления памятного кушанья. В первую очередь, - Пол-Чаши СыТы УЛИй, т.е. влей полчаши из СиТова улья - чистого мёду. Ситовый улей - это долбленая колода, либо пень с летком (лазком), внутри вощеный, где гнездился пчелиный рой. В лесах тоже добывали дикий мед, отыскивая дупла с пчелами, для них выдалбливали в деревьях пустые борта, очко для пчел и пазок для медового стока. Наверное, улейный мед считался тогда лучше бортяного, и вдова-хозяйка, имевшая небольшую пасеку, вдоволь насытила медвяно сытой ключевую воду для питья, а самый светлый ситовый медок, что сам стекает в посудину, нацедила для кутии и залила Пол-Чаши в горшок. Глянув на знак, похожий на трехпалую лопатку - КРЖИ, хозяйка зачерпнула Пол-Чаши ржицы и всё выложила в свой горшок. Кашица постная из яровой ржи, а может каша ячная, сваренная загодя, конечно же, задалась на славу, - не крутая и не размазня, а в самый раз. «Бывало сам-то любил и кашу сытную, и пиво ячменное. Ел да баил шутя: «Хороша кашка, да мала чашка», съедал и добавку, запивая медовой бражкой. Справный был мужик, работящий, с утра до ночи, то в поле, то в клети за гончарным кругом. Сама тоже хлопотала без устали, с рассвета до заката хлопотала по хозяйству». Многое вспомнилось вдовице, пока широкой ложкой она мяла и кружила (КРуЖИ) кашу в меду. А когда кутья разжиделась, хозяйка, привычно глянув на буквицы - И - ИЖЕ, зачерпнула ИЩЁ (ЕЩЁ) каши Пол-Чаши и В ТУ же мерную ЧЕТЬ выложила. И снова стала разминать и крутить кашицу, перемешивая до ровной гущи. Вскоре медовая кутья была готова. Может быть, закрыв горшок, она ухватом и задвинула его за печное чело, чтобы слегка потомить кутию, взогнать медвяной сладостный дух. Бог весть. Одно верно: кутья медовая была изготовлена по обычаю древнему, законному, и на поминальной тризне языческой она гостям и сородичам послужила добрым угощением и приятным утешением. А горшок был оставлен покойному на вечные времена.
Конечно же, алекановский горшок, как и любой другой, служил не только для приготовления кутьи. Здесь важно, что об этом говорят его 14 букв-чисел. На этот счет В.А. Чудинов почти верно подметил, что в надписи «речь идет не о погребальной урне, как полагал Я. Лечеевский, и не о закрывании крышки, как думал Г.С. Гриневич, а о процедуре пития». Действительно, горшок наводит мысли о еде и питии, только надпись вещает не о дикой процедуре, где ради забавы опрокидывают полуведро, кубан «в горло всадив».
Процедура приготовления яств, обозначенная на горшке, по устроению - универсальна, знаки-символы животворят мысль и действие, следуя установленному порядку можно готовить разные кушанья в дни будничные, на тризну - кутью, а на праздники - медовуху. В этом легко убедиться, если к первой Полу-Чаше улейного меду добавить еще Пол-Чаши чистой воды, размешать и влить третью Полу-Чашу с водой, после чего корчагу можно ставить на выдержку. Готовый напиток так и назывался - тройняк, ибо состоял из двух частей воды и одной части мёду. Повторив процедуру, можно было изготовить и не столь крепкую медовуху - четверняк или пятнак, уж тут дело вкуса. В общем, «Медовой бы сытой тройной да нас по губам», только ныне, увы, иное зелье в моде. Но древние рецепты и наказы живы: «Пить-то пей, да дело разумей».
Такое вот наше прочтение. Верно ли оно, лучше, хуже ли других, - судить не нам. Мы смотрим на древние письмена не с высоких «научных позиций», чем кичатся иные эпиграфисты, а обыкновенно, по-житейски, полагая, что селяне тех лет в быту и обрядах соблюдали правила и порядки, которые устанавливали Жрецы-волхвы, в разной мере знавшие свое сакральное учение и символические знаки» (ЗИН).
Написать отзыв
Вы должны быть зарегистрированны ввойти чтобы иметь возможность комментировать.