В.А.Чудинов

Наконец, окончательное чтение СЛАВУТЕ + • 1007 • А не имеет аналогов. Мне не доводилось видеть смешанных аланско-русских надписей, да еще через знак сложения с годом изготовления. К тому же из слова СЛ-У-ТИА слово СЛАВУТЕ не получается.

Итак, ни основное слово СЛАВУТЕ, ни надпись 1007, ни слово А не вытекают из подстрочника (где имеется СЛ-У-ТИА, 1052, А2). На основе сказанного попытку Турчанинова я не могу считать удавшейся.

Обсуждение. Я представил читателю чтение Лечеевского, Гриневича, Зиновьевых, Турчанинова и три моих, то есть всего 7 попыток. И у меня сложилось впечатление о том, что надпись всё-таки адекватно не прочитана. А это даёт богатую пищу для выводов по теории дешифровки, которой почти никто не занимается.

Рис. 12. Полный перечень алекановских знаков

Сложность текста. Все дешифровщики споткнулись здесь о неоднородность текста, выраженную в наличии неоднородных знаков. Прежде всего, выделяются три кружка (знаки 9, 12 и 15, рис. 12), относительно которых мнения дешифровщиков разделились: одни считают их словоразделителями, то есть, знаками нечитаемыми, другие - полноценными читаемыми знаками текста. В любом случае, эти знаки являются чужеродными для любого алфавита или силлабария. Я бы также отметил знаки 3 и 8 (кресты) как столь же  чужеродные, хотя они в принципе, могут быть и лигатурами. Знак 6 Гриневич посчитал за вирам, то есть, за служебный знак (не имеющий звукового соответствия и, напротив, отнимающего гласный звук у силлабографа). И, наконец, знак 11 можно принять за лигатуру. Таким образом, на 20 знаков 7, более трети текста,  являются нестандартными, то есть, не входят в качестве основных элементов в алфавит или силлабарий. Такого рода текст можно посчитать либо надписью высшей категории сложности, либо вообще нечитаемым. Понятно, что об него может сломать зубы не только новичок, но и весьма опытный эпиграфист.

Направление чтения. Вполне возможно, что данный текст вообще читается справа налево. За это говорит начертание несимметричных знаков 10 и 11. С другой стороны, знаки 2 и 3 говорят в пользу чтения слева направо, однако здесь речь идет не о диагональных прямых в качестве элементов знака, а о диагональных кривых, что выражает направление чтения менее явно. Однако наличие противоположных ориентиров говорит о том, что направление чтения не имеет определенно выраженных признаков. Это еще более усложняет эпиграфическую задачу.

Стиль начертания знаков. Хотя чужеродные знаки 3, 9, 12 и 15 имеют закругления, и оно присутствует также и в знаке 2, остальные 15 знаков выполнены угловато. А именно угловатый стиль начертания является наиболее сложным для определения конкретного вида письма.

Я перечислил те признаки, которые эпиграфист должен выявить еще до того, как он берется атрибутировать письменность как принадлежащую той или иной системе письма.

Атрибуция. Пожалуй, это - самая сложная часть эпиграфической работы, ибо она требует знания широкого спектра предполагаемых алфавитов или силлабариев. Но в эпиграфической практике именно атрибуции придаётся наименьшее значение, поскольку эпиграфист подходит к тексту с заранее (априорно) проведенной атрибуцией. Так, Лечеевский ни секунды не сомневается, что перед ним текст германских рун, Гриневич и я - что текст написан руницей, Турчанинов атрибутирует двумя видами письма: аланским для одной части и арамейским - для другой, тогда как у Зиновьевых вообще нет чёткой атрибуции, и какая-то часть знаков у них читается как алфавитные, другая - как слоговые.

Отсюда можно понять, какие тексты для эпиграфистов можно считать лёгкими, а какие - сложными. До сих пор я считал, что лёгкими являются тексты явные (предельно контрастные) и без усложнений (без лигатур). Однако для читателей весьма трудными показались и надписи разнородного стиля начертания - с буквами разного наклона, разной толщины и разного межбуквенного расстояния. А теперь к этому можно добавить и такое усложнение как наличие внесистемных знаков (например, в русских текстах присутствие латинских и греческих букв).  

Полагаю, что все трудности можно будет выразить с помощью некоторого количества баллов, где каждый вид трудности будет оценен одним баллом. А общая трудность будет подсчитываться суммой баллов. Конечно, этот метод «балльной оценки» весьма приблизителен, поскольку не учитывает, какое количество текста охватывается данными трудностями. Но его можно усовершенствовать, если каждый балл множить на процент текста, охваченный данным явлением.

Первой сложностью можно было бы объявить разнородность начертания по толщине, наклону и размеру букв, а также разнобою в межбуквенном расстоянии.

Вторая сложность - это та или иная стилизация знаков, когда они становится либо излишне округлыми, либо излишне угловатыми (а также вытянутыми либо по горизонтали, либо по вертикали, либо по диагонали), приобретают орнаментальные хвосты (как русская скоропись) или дополнительные украшения (как готические буквы). Сюда же относятся буквицы, то есть изображение буквы или силлабографа в виде некоторой фигуры (человека, животного, растения), повторяющей базовые черты данного письменного знака.

Третья сложность - это отсутствие горизонтальной линии строки одного направления, когда текст может на каких-то участках читаться в обратном направлении, по вертикали, по диагонали, или когда появляются надстрочные и подстрочные буквы или даже гнездо букв с произвольным порядком чтения.

Четвертая сложность - наличие внесистемных элементов текста, то есть букв или силлабографов из других систем письма, а также различных символов, например, астрономических, химических, математических и т.д. Сюда же я отношу наличие лигатур, то есть соединений знаков по линии их общих точек, отрезков, закруглений, а также изображение расчлененных письменных знаков. 

Пятая сложность - вписанность текста в сложные символы, узоры, складки одежды, черты лица или тела человека и животных, а также в созданную художником штриховку, изображающую тень, воду, облака и т.п. Такие надписи я предлагал назвать полуявными, поскольку, хотя они и присутствуют в явном виде, но соотносятся не с нейтральным фоном, а с фоном изобразительным, частью которого они являются.

Шестая сложность - начертание текста светлыми знаками на тёмном фоне, поскольку такие знаки могут пониматься как блики, жилки, сияние и т.д. Для правильного понимания таких знаков необходимо обратить их в цвете.

Седьмая сложность - низкая или предельно низкая контрастность знаков относительно фона. Здесь требуется предельная сосредоточенность эпиграфиста и напряжение его зрения почти до порога восприятия. (Измерением порога восприятия занимается психофизика).

Таковы сложности для эпиграфистов. Для обычных читателей может возникнуть дополнительная трудность - малый размер надписи. Я бы отнес этот вид к нулевому типу.

Понятно, что разные виды сложностей вряд ли соединяются в одном тексте сразу все. Скорее всего, преобладает один, но осложняется еще двумя-тремя.

Этим объясняется тот факт, что многие читатели не видят текстов там, где я их им показываю. Ибо для них даже наличие нулевой и первой трудности оказывается достаточным, чтобы заподозрить эпиграфиста в обмане. Они же не профессионалы, и к существованию эпиграфических трудностей не подготовлены. Но зато они обычно бурно возмущаются тем, что эпиграфисты «дурять нашего брата!» 

Но не только неподготовленные читатели, а даже археологи не хотят читать небрежно написанные слова, то есть не могут преодолеть первую трудность. Как если бы наши предки, процарапывая владельческую надпись для себя, должны были бы еще и являть образцы каллиграфии.

Прочие трудности. Я отметил только эпиграфические трудности, но это не означает, что эпиграфист сталкивается только с ними. Далее идут языковые трудности. К числу первой и невероятно сложной относится деление непрерывного текста на отдельные слова. Сложность этой процедуры состоит в том, что слова необходимо знать, иными словами, выполнять дешифровку, владея языком надписи. Это требование для неизвестных языков заведомо невыполнимо, отсюда можно подозревать, что тексты на них, например, на этрусском или египетском (в их современном, а не моём понимании), прочитаны только в первом приближении.

Другой трудностью является наличие всякого рода условностей в виде сокращений привычных слов, например, в русском языке «МГУ», «д-р», «проф.», «т.е.» и прочие. Такого рода сокращения (но других слов и несколько иные) существовали и в древности.

В ряде языков могут опускаться целые части предложения, например, в русском - глагол-связка «есть» в настоящем времени. Могут не выражаться на письме некоторые части слова, например, окончания одного и начала другого, если язык точно воспроизводит разговорную речь, например, «Мариванна» вместо «Мария Ивановна». Кроме того, в разных языках существуют разные правила орфографии, так что одно и то же слово может писаться по разному, например, «Югославия» у болгар и «Jугославиjа» у сербов. Но, повторяю, это уже уровень не собственно эпиграфики, а лингвистики.

А далее для эпиграфиста следует уровень герменевтики, то есть истолкования смысла надписи. Более или менее хорошо понимаются владельческие надписи или, например, легенды на монетах (достоинство, место и время изготовления). Однако многие другие типы надписей заставляют задуматься.

Здесь тоже могут возникнуть сложности. Скажем, репертуар слов на монетах очень ограничен. Вряд ли он превышает десяток слов. И неподготовленный читатель скажет: «Фу, как скучно! Всё дирхем да дирхем! Насколько бедная фантазия у нумизмата!» - Правда, нумизматам так никто не говорит. А вот мне приходится читать на геоглифах такие же легенды, связанные с храмами. И там репертуар слов крайне мал: ХРАМ, ЯР, РОД, МАРА, МАКОЖЬ, МАСТЕРСКАЯ. Иногда попадаются слова РУСЬ и МИР. Один раз попалось слово ВЕК. И некоторые мои читатели начинают обвинять меня в скудоумии, как будто бы этот репертуар культовых слов придумал я.

Таким образом, данный сложный текст Алекановской надписи немного приподнял завесу над творческой лабораторией эпиграфиста. Понятно, что если я имею дело, как правило, с текстами выше четвертого уровня сложности, то неискушенному в эпиграфике читателю не всегда видно и понятно само исходное начертание. Отсюда - не только разочарование в приводимых мною образцах письма наших предков, но и переход к убеждению в том, что я - шарлатан или психически нездоровый человек. Это примерно то же самое, что, не зная элементарной алгебры и сложения дробей, попытаться решать дифференциальные уравнения в частных производных.