В.А.Чудинов

О разрыве между народом и интеллигенцией Грибоедов говорил не только в "Горе от ума", но и в очерке "Загородная поездка", в котором явно звучат идеи, близкие шишковскому "Рассуждению": "...я с голосистых певцов невольно свел глаза на самих слушателей-наблюдателей, тот поврежденный класс полуевропейцев, к которому и я принадлежу. Им казалось дико все, что слышали, что видели: их сердцам эти звуки невнятны, эти наряды для них странны. Каким черным волшебством сделались мы чужие между своими... народ единокровный, наш народ разрознен с нами, и навеки" (17). Вполне можно полагать, что размышления Шишкова повлияли на Грибоедова и вообще оказались у истоков всех последующих споров о судьбах русского народа.

Кто же виноват в этой пропасти, отдалившей народ от просвещенного сословия? Князь Щербатов в известном памфлете "О повреждении нравов в России" (1786-1787) говорил, что до Петра Великого жизненный уклад русских царей и вельмож отличался простотой и скромностью. Именно с Петра началось на Руси "повреждение нравов". Правда, у нас нет никаких оснований думать, что памфлет Щербатова был известен Шишкову (он был впервые опубликован только в 1858 году Герценом в вольной Лондонской типографии)»

Прав был Шишков и в отношении русской литературы XVIII века, которая несла идиллию. Как мы помним, диссонанс внёс Карамзин, много проведший за рубежом, да Радищев, обучавшийся в Лейпцигском университете и перечитавший всю современную ему французскую литературу. «Страшись, помещик жесткосердый, на челе каждого из твоих крестьян написано твоё осуждение», - писал он в своём запрещённом цензурой произведении «Путешествие из Петербурга в Москву». Позже слова, адресованные Радищевым жесткосердому помещику, многие стали понимать как народный гнев против любого помещика, что было уже явным перегибом. Но семена раздора, навеянные западным влиянием, в конце концов, привели к расколу общественного мнения в Российской империи.

Прав был Шишков и в постижении причины: «распад единой русской цивилизации для Шишкова начался с отрыва образованного общества от исконного русского быта и русской культуры». Эта ситуация весьма актуальна и в наши дни. Сначала у нас появился слой очень богатых людей, которые в советское время были директорами заводов или партийными работниками районного уровня, то есть, нижним звеном партийной номенклатуры. Так что их нынешнее богатство стало продуктом не их управленческой мысли и не следствием принятия оригинальных решений, а просто присвоением общественного богатства русского народа, которое несправедливо попало в частные руки. Теперь, по мере роста стоимости сначала высшего, а с этого года уже и среднего образования, разница между обычными и образованными людьми увеличивается во много раз. Увы, мы снова сталкиваемся с отрывом образованного общества от исконного русского быта, вновь наступаем на одни и те же грабли. А вот у Карамзина вся эта древнерусская идиллия описана вполне иронически. Понятно, что русское величие, недоступное Западу, всегда вызывало у него отторжение, которое, пока Запад не мог справиться с русской империей военной силой, вызывало у него насмешки. Я это вполне ощущаю на себе. Мои противники, «чудинологи», стоящие на западных ценностях, не только иронизируют, а и вообще хулиганят в мой адрес, полагая, что пока многие СМИ находятся в руках их единомышленников, им ничего не страшно. До поры до времени это так, но не вечно. Полагаю, что прав был князь Щербатов, прямо указывая на Петра Первого как на того, кто начал повреждение нравов в России. Однако именно Петр Первый, а не его отец Алексей Михайлович, образец русского монарха, признавался истинно русским царём как большевиками, так и «демократической» властью, поставившей Россию в прямую зависимость от Запада. Последствия правления Ельцина в демографическом отношении вполне сопоставимо с проигрышем  целой войны, а распад СССР по милости Ельцина и Горбачёва был пределом мечтания Запада весь ХХ век. Даже В.Путин, выступая недавно с отчётом о деятельности своего правительства, отметил, что 10 лет назад Россия стояла на краю пропасти. Таковы последствия развращения нравов диссидентами, внедрявшими западные ценности в умы россиян.

И если уж Грибоедов предлагал Хоть у китайцев бы нам несколько занять Премудрого у них незнанья иноземцев. Чтоб умный, бодрый наш народ Хотя по языку нас не считал за немцев, то в наши дни нас уже не следовало бы считать за американцев. Ибо идеалы США нашему русскому менталитету глубоко чужды. Так что боль Шишкова за двести лет не развеялась, она до сих пор будоражит души мыслящих людей.

Монархические идеалы. «Несколько позже книги Шишкова, в 1810 году, Н. М. Карамзин в знаменитой "Записке о древней и новой России" обвинил Петра в роковом расколе русского общества: "...со времен Петровых высшие степени отделились от нижних, и Русский земледелец, мещанин, купец увидел Немцев в Русских дворянах, ко вреду братского, народного единодушия государственных состояний" (18). Последующие поколения славянофилов именно Петра считали главным виновником искажения естественного пути русского развития.

Шишков с его искренними монархическими убеждениями не мог позволить себе в чем-нибудь упрекнуть русских царей. Он делает Петра защитником русской национальной идеи: "Петр Великий желал науки переселить в Россию, но не желал из Россиян сделать Голландцев, Немцев или Французов; не желал русских сделать не Русскими" (II, 462). Восторженный панегирик посвящает Шишков Екатерине II, восхваляя ее любовь к России и русским нравам: "Великая Екатерина мудростию правления своего распространила, возвеличила, прославила, украсила, просветила Россию, но мудрость не отторгала ее от отечества: она любила русскую землю, русский народ, русские обычаи. Сама ходила в русском платье. Сама сочиняла великолепные зрелища, представляющие древние русские обыкновения. Сама в известные времена в чертогах своих учреждала русские игры, не столько для собственного увеселения своего, сколько для показания народу своему, что она, любя его, любит и все, даже самые простые, забавы его и обряды" (II, 462).

Следует, конечно, учитывать, что Карамзин, нелицеприятно писавший о Петре и посвятивший Екатерине несколько саркастических страниц, писал приватную записку, предназначенную лично царю, а Шишков печатал книгу, обращенную ко всей русской интеллигенции.

Для Шишкова нынешнее нарушение гармонии, вызванное культурной пропастью между образованными дворянами и простым народом, обусловлено только посторонними влияниями. "Если ныне во нравах наших примечается порча или отступление от коренных правил честности и добродушия, то зараза сия прилипла к нам от сего обманчивого народа, которого нечистая и гнилая внутренность прикрыта блестящей наружностью, уловляющею в сети свои простоту и легкомыслие" (Записки, 2, 326). Простоту и легкомыслие проявили русские образованные люди, поддавшиеся пагубному влиянию зловредной заграницы. Для обществ закрытого типа, а именно таким обществом мыслит себе Шишков старую Россию, естественно объяснять свои недостатки чуждыми влияниями.

Таковы были основные идеи самого известного труда Шишкова "Рассуждение о старом и новом слоге" (1803)».

Как видим, чуть позже Шишкова к идее о пагубном воздействии реформ Петра Первого пришёл и Карамзин. Во многом он был прав и в обращении внимания на иностранное вмешательство в дела России. Конечно, Шишков до определенной степени идеализировал русских царей, хотя, как я понимаю, он высоко ценил не столько монархию, сколько идею стабильности общества. СССР не был формально царской властью, а Сталин не был не только Президентом или премьер-министром, а всего-навсего генеральным секретарём (даже не Председателем) партии. Однако при нём власть была очень стабильна. Стабильна она и в наши дни, что можно только приветствовать. И напротив, любые резкие перемены весьма пагубно сказываются на России.

Понятно и то, что Шишков всё-таки признавал за монархами массу положительных качеств, в отличие от советских историографов. Именно этим объясняется видимая непоследовательность Шишкова в характеристиках Петра и Екатерины.

Правда, «зараза» мыслилась Шишковым только как влияние «легкомысленных французов», а не как продуманная и многовековая политика всех стран Запада. Он не анализировал акции Ватикана, походы западных монашеских орденов вроде Тевтонского и деятельность масонов.