Пять лет на книжном рынке
В.А. Чудинов
Иногда меня спрашивают, каким образом мне удалось за пять лет написать 10 книг, причем так, что уже готовятся повторные издания части из них. Ведь я пишу не детективы и не романы о любви, а сугубо научные произведения, которые обычно оседают на полках магазинов и с годами образуют неликвиды. А у меня за два года расходятся любые тиражи от одного до семи тысяч экземпляров. На это я обычно отвечаю, что у меня была хорошая школа работы в НИИ, так что науку, причем академическую, я прекрасно знаю изнутри.
Что такое НИИ. В должности младшего научного сотрудника мне пришлось проработать в четырёх НИИ - в Радиотехническом институте АН СССР (РАИАН) и Всесоюзном институте научно-технической информации АН СССР (ВИНИТИ) на штатных должностях и во Всесоюзном научном институте государственной патентной экспертизы АН СССР (ВНИИГПЭ) и Институте информации по общественным наукам АН СССР (ИНИОН) - на внештатных должностях. И хотя в каждом из них была своя обстановка, но нечто объединяло их все: предельно жёсткие требования к научной достоверности получаемых результатов, хорошее знание литературы по избранной узкой специальности, причем в достаточно приличном объёме - иностранной; отличное владение русским языком и научной терминологией в научной продукции и, наконец, чёткое структурирование научной работы и отделение основных научных достижений от прочих второстепенных. Это, так сказать, положительный опыт. Но имелся и отрицательный. В НИИ было развито предельное чинопочитание, а человек без степени был просто рабом своего остепененного начальника, так что все свои научные достижения следовало безропотно отдавать своему научному руководителю. Хотя и здесь существовала определенная справедливость: уже заведующий лабораторией (как правило, кандидат наук) имел право писать нечто от себя, а также приписывать к своим достижениям работы своих сотрудников, тогда как начальник отдела (как правило, доктор наук) уже получал полное право на вписывание своей фамилии во все труды своих сотрудников (в РАИАН мне рассказали как анекдот реальный случай о неком очень важном изобретении, где в заявку на регистрацию были вписаны все начальники. Но поскольку фамилий оказалось 11, а по нормативам число соавторов не должно было превышать 10 человек, одну фамилию вычеркнули, разумеется, того сотрудника, который занимал самую низкую должность в научной табели о рангах. Ею и оказалась фамилия самого изобретателя). Так что, перепрыгнув планку младшего научного сотрудника и став старшим, ученый превращался из «раба» в «рабовладельца». И, поскольку такое положение вещей складывалось десятилетиями, никто особенно не возражал. Но, с другой стороны, взгляды даже обычного доктора наук подчиненные не имели права не только критиковать, но даже и обсуждать, тогда как труды директора НИИ (чаще всего, академика АН СССР) едва ли не обожествлялись. Зато труды «рабов» можно было править до бесконечности, а принимать экзамен у аспирантов по специальности - до пяти раз в течение года, приводя их к концу восьмого часа испытаний до состояния полной прострации и физического изнеможения. Это поощрялось, поскольку считалось проявлением научной требовательности.
(more...)
