В.А.Чудинов

«Из симбиоза древних местных культур и новой культуры боевых топоров образовались новые общества и ноые языки. Около 1500 до н.э. в Центральной Европе становится известной унетицкая культура. В ней преобладает индоевропейский компонент, включающий курганные или насыпные могильные захоронения. Около 1300 г. до н.э. происходит изменение, связанное с установлением лужицкой культуры. В этой культуре преобладают древние местные элементы; именно отсюда начинается кремирование покойников и захоронение их пепла в урнах. Этот обычай маркирует начало культуры полей погребальных урн, которая распространяет свой способ погребения с высокой скоростью на значительную часть Европы.

В этом месте поднимается важный вопрос относительно носителей этой культуры. Кем был первый народ Центральной Европы или, возможно, всей Европы, который перерос узкие рамки племенной общины и развил более высокий уровень социальной организации? До Второй мировой войны исследователи идентифицировали народ культуры погребальных урн с прото-иллирийцами. Недавние археологические и исторические данные привели их к выводу о том, что этим народом были прото-венеты, ибо известно, что иллирийцы никогда не оккупировали район Центральной Европы. Ряд поселений культуры полей погребальных урн, датированных 1200 г. до н.э. были найден вблизи Любляны, в Словении. Мы можем заключить, что венеты продвинулись из области их отцов на юг, к Италии, и эта гипотеза соответствует находкам итальянского ученого, Джузеппе Серджи, представившего доказательства, что венеты пришли в Италию с севера в бронзовом веке. Именно эта группа венетов, обитающая на территории между Альпами и верхней Адриатикой, сформировала культуру Эсте. Посредством этой культуры мы можем лучше оценить их идентичность и идентичность их предшественников» [7, с. xv]. Как видим, новым в данной монографии является атрибуция носителя культуры полей погребальных урн венетским этносом.

«Венеты были славянским народом; это значит, они были наиболее ранними из известных славян в новой форме индоевропейской реальности. С распространением культуры полей погребальных урн распространялся и венетский (славянский) язык. Наиболее достоверные компоненты древнего венетского языка были сохранены словенцами, которые все еще проживают в районе культуры Эсте. Целью данной книги является представить доказательства, которые привели бы к фундаментальным изменениям современных взглядов на европейскую историю.» [7, с. xv]. И далее перечисляется содержание трех разделов монографии.

Итак, задачи поставлены: требуется доказать, что 1) культура полей погребальных урн была венетской; 2) венеты были прасловенцами. Правда, в конце книги поставлена и решалась и задача 3) что этруски тоже были славянами. Все три задачи крайне важны для славистики; но за прошедшие примерно два века их решения накопилось немало причин сомневаться в подобном подходе. Тем не менее, забудем о неудачах предыдущих эпиграфистов и попытаемся рассмотреть аргументы трех авторов беспристрастно. Методом решения всех трех проблем явились дешифровки, выполненные лишь одним из трех авторов, а именно Матеем Бором. Поэтому начнем прямо с его раздела, хотя в книге он идет вторым.

Дешифровщик венетских надписей – Матей Бор. Вначале несколько слов о нем самом. Родился он в 1913 г. в Гргаре вблизи Нова Горица в Словении. В студенческие годы посвятил себя изучения лингвистики и в 1937 г. получил ученую степень по славистике. Во время Второй мировой войны работал как писатель и драматург. После войны вел секцию драмы в Национальном театре Словении, был президентом Ассоциации словенских писателей, Союза писателей Югославии и Словенского пен-центра. Словенская энциклопедия считает его поэтом, драматургом, писателем, переводчиком и критиком; о нем как об эпиграфисте эта энциклопедия ничего не сообщает. Умер он в 1993 г. Тем самым, широкой общественности Словении как ученый он не известен.

Как видим, специалистом-историком или археологом он не был. Правда, его соавторы полагают, что самым выдающимся его вкладом в культуру было открытие венетской грамматики на табличках из Атесте и дешифровка венетских надписей Северной Италии и Словении. Возможно, что так и есть. Однако соавторы Матея Бора, естественно, заинтересованы в пропаганде его идей. Сам о себе он немногословен: «Доктор Франц Безлай, который засадил меня много лет назад за венетский язык вместо этрусского (за что я весьма благодарен, хотя я не бросил и этрусский), был вовлечен в страстную дискуссию со мной в отношении возможности, что существует более чем один древний славянский язык. В то время я не почувствовал, чтобы он преисполнился энтузиазма от этой гипотезы, что можно войти плотнее в венетский, а также в этрусский языки. Держа это в голове, я был приятно удивлен, когда прочитал несколько лет спустя в журнале «Jezik in slovostvol» («Язык и литература») , 1976/77, № 2, что, в процессе работы над словенским этимологическим словарем, он был вынужден изменить свои основные взгляды, переданные ему его словенскими и чешскими учителями» [7, с. 205]. Это мнение интересно, и мы передадим его как цитату из Безлая в тексте Бора: «[Необходимо изменить наши взгляды] не только на этногенез словенцев, но и на то место, которое словенский занимает среди славянских языков, и также учитывать древний славянский, из которого произошли словенские лексические и грамматические формы. Миклошич и Рамовш [два замечательных славянских лингвиста] и целый ряд моих ученых коллег должны простить меня за допущение, что было несколько протославянских языков, которые воздействовали друг на друга в процессе перемещения племен.» [7, с. 205]. Безусловно, положение о двух древних славянских языках (на 2,5 тысячи лет древнее так называемого «старославянского») впечатляет.

Весьма лестно отозвался о Матее Боре доктор и профессор Радивое Пешич: «Исследования Матея Бора по венетскому языку привлекли общее внимание. Поскольку он оказался в состоянии дешифровать венетские надписи с помощью словенского языка, славянские языки вообще могут представлять ключи к этрусским надписям, которые до сих пор не были дешифрованы кем бы то ни было» [цитата с суперобложки монографии]. Очевидно, что Пешич не успел познакомиться с этрусскими чтениями Бора. А другой доктор и профессор, Воислав Никчевич, пояснил, что «дешифровка Бором венетских надписей является выдающимся научным открытием; оно представляет собой инструмент для продолжающегося исследования словенской и славянской истории и этнологии» [цитата оттуда же].