В.А.Чудинов

Диалог авторов.  Драгункин: «Я не хочу касаться тем избранности одних и убогости других, и для меня важна не «раса тела», а «раса ума»! В какой бы это форме ни подавалось!  Если бы праязыком был албанский язык - я с наслаждением занимался бы албанским. Но мне повезло - праязыком оказался мой родной язык. Стыдиться этого обстоятельства нельзя» [1:16].

На первый взгляд, красивые строки, передающие восхищение автора русским языком. Задача книги - показать, что русский язык был источником других языков. Иначе говоря, таким должен быть вывод книги. Но этот вывод оказывается исходным тезисом. Телега поставлена впереди лошади. - Удивительно! Кстати, раса с точки зрения биологии - это подвид, чья реальность никем не оспаривается. «Раса ума» - такой термин в науке отсутствует. А поскольку он автором не определен, читатель может понимать под ним всё, что угодно. Например, «дурак» - это одна раса. «Идиот - другая». «Тугодум - третья». А вот сколько рас «умников», «талантов», «национальных гениев» и «гениев всех времен и народов» - Бог весть! Словом, вместо четкого научного термина - размытая метафора.

Вводится новое положение автора: вместо «расы тела» - «раса ума». Автор, уходя от расизма одного вида, материалистического, приветствует расизм другого типа, идеалистического. С его точки зрения получается, что человечество делится на «умственные расы», а ум никак не связан ни с образованием, ни с природными условиями, ни с социальным положением. - Опять удивительно! - Но Драгункину как бы возражает соавтор:

Образцов: «Я считаю разделение по нациям ущербным и вредным занятием» [1:16]. - Ба! Речь у Драгункина шла о расах. Нация - это не раса. С точки зрения логики, перед нами - подмена тезиса. Удивительно! Если продолжить эту мысль - долой науку этнографию и этнологию! Наций не существует! - Более, чем удивительно!

«Население Земли должно различаться по языкам. Чем больше языков знает человек, тем он богаче. Тогда ему не надо рождаться евреем, китайцем или русским. Ему достаточно выучить язык, чтобы приобщиться к той или иной восхищающей его общности». - Браво, Образцов! Это мы, простые смертные, только после рождения узнаём, кто мы по национальности. А Образцов, знает, как избежать подобной участи, знает, как надо и как не надо рождаться! Ну-ка, Образцов, родись чукчей!  Или туарегом!

Более того, ему кажется, что представитель любой нации вовсе не восхищён собственным языком, ибо предметом его восхищения является чужой язык. Просто он никогда не работал в коллективе с преобладанием иностранцев. А я работал в УДН им. П. Лумумбы и знаю, что принадлежность к этносу - одна из опор личности в жизни. И язык - только часть культуры нации. Например, для нас студент из Йемена или Ливана - это араб. Но разница между этими нациями в культуре огромна, хотя они говорят на одном языке.

Да, действительно, удивляться приходится на каждом шагу.

Драгункин. «Сегодня много споров вокруг хронологии. Одни говорят, что историю трогать нельзя, иначе человечество столкнётся с непредсказуемыми последствиями. Другие натаивают на ее пересмотре. Я же в своей реконструкции событий вообще никаких хронологий не касаюсь, потому что у меня есть абсолютно другой инструмент познания исторической истины, который до меня именно в этом качестве никто не использовал. Это - существующий ныне язык» [1:16-17].

Автор путает историю и историческую науку; историю переделать никак нельзя, а науку о ней переделывает практически каждое поколение историков. Говорить о праязыке и о современном языке означает вводить некие рамки времени, хотя бы очень примитивную хронологию типа «раньше - позже». А явный полный отказ от этого с неявным использованием - это логическое противоречие. Авторы этого не замечают. Удивительно!

Кстати, насчёт того, что никто до Драгункина не говорил о том, что русский язык никто не считал древним: это ложь. Уже М. Ломоносов отмечал, что в русском языке сочетаются качества французского, итальянского, греческого и латыни, а Александр Семёнович Шишков (1754-1841) на многих примерах показал, как русские слова переходили в другие западные языки с частичным изменением смысла и с фонетическими изменениями [3]. Именно незнание истории русских этимологических исследований придаёт Драгункину апломб первооткрывателя, кем он совершенно не является.

«Есть только один язык, в котором все следы являются не разрозненными обломками, а органической составной частью единого целого. И этот язык явно и есть тот праязык, из которого образовались, а позднее «черпали» все индоевропейские и другие языки. И этот праязык - русский! Пусть нашу историю уважают уже за это! Образно говоря, все народы мира - наши дети и наследники» [1:17].

Каждый язык мира является средством общения, а в языках соседних этносов мы обязательно находим какие-то заимствования из языка соседей. Это - действительно следы языковых контактов, в какой-то степени «обломки» слов чужих языков, но органично вплетенные в национальный язык. В этом смысле каждый язык мира - для какого-то другого языка в определенном смысле является праязыком. Например, тувинский язык является тюркским, но во многом от монгольских корней слов. Так что для тувинского языка монгольский будет «праязыком». А из этого вытекает, что для доказательства исключительности русского языка следует показать, что он в этом отношении резко отличается от обычных языков-доноров.

Однако понятие праязыка отличается от понятия языка-донора. Википедия даёт такое понимание: «Праязы́к (калька с нем. Ursprache) - предковый язык, из которого возникли языки, относящиеся к данной семье языков или группе языков. Праязык реконструируется с помощью сравнительно-исторического метода». Так где же понимание Драгункиным сравнительно-исторического метода, как того способа доказательства, который приведет его к желаемой цели? - Его нет! И в таком случае, при чтении высказывания Драгункина снова возникает вопрос: современный ли русский язык был предком всех языков мира?  Если современный, то это не так, если же какой-то древний русский язык, то он должен быть назван. В моих исследованиях, например, он назван: «русицкий». Из того, что одним и тем же словом Драгункин называет два разных состояния русского языка, возникает путаница. Как в одном из рассказов Марка Твена, где человек по письмам установил, что он является дедушкой самому себе, после чего он застрелился.

Драгункин: «Я - как филолог - могу сказать однозначно: именно мы говорим на продвинутом во времени прямом наследнике праязыка» [1:18]. Итак, русский язык является праязыком, но мы говорим на наследнике праязыка, на русском языке. Русский язык оказался дедушкой самому себе! Удивительно7 - Ещё как!

А вот и пример: «ВуМНая», «WoMaN» [1:18]. - Простите, но любой англичанин скажет, что слово «woman» (женщина) образовано от слова «man» (мужчина) с помощью приставки «WO-». Иначе говоря, «вумен» есть не «вумная», а «замужняя», или, точнее, «вмужняя». Тут мы так же имеем подмену одного намерения другим. Если мы хотим создать «запоминалку» для английского слова «вумен», то слово «вумная» будет уместно, хотя женщин обычно ценят не за ум, а за красоту (умных женщин некоторые мужчины побаиваются). Но тогда - это такая же «запоминалка» (мнемоническое средство) как при изучении оптики: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Фраза бессмысленная, в России фазаны не водятся, и охотники не являются дураками, желающими их подстрелить. Но зато фраза передаёт последовательность цветов спектра: КОЖЗГСФ (красный-оранжевый-жёлтый-зеленый-синий-фиолетовый). Так что данный ассоциативный ряд «вумен - вумная» может быть полезен для запоминания английских слов, но он неприменим для объяснения того, что слово «вумен» заимствовано из русского языка. Филологи такого рода объяснения через фонетическое сходство называют «народной этимологией».

Иначе говоря, Драгункин придумал неплохой способ изучения английского языка через русские «запоминалки», и как методист он - на высоте. Но как этимолог в данном случае - нет.  Как и в любой деятельности один метод хорош для одних целей, но не подходит для других. Топор, например, непригоден для ювелирных работ.

Драгункин: «Что, например, может нам рассказать русский корень «мр»? Только в русском языке он имеется сразу в четырёх группообразующих словах: «мор-оз», «мр-ак», «мор-е» и «с-мер-ть» [1:18].  Замечу, что с точки зрения современной грамматики русского языка два согласных звука «мр» корнем не являются, тогда как «мор» и «мер» - являются. Поэтому эти биконсонанты (двоесогласие) надо было бы обозначить как-то иначе.

Продолжаю цитату: «А это сразу же и безошибочно говорит о том, что язык - хранитель этого корня и этого куста слов - мог развиться только в Заполярье (только там эти четыре понятия могут существовать одновременно), в стране Гипербореев, и что язык этот - первичен, поскольку корень «мр» явно звукоподражателен - в данном случае от первичных возгласов «Мрр!» и «Брр!» Позднее этот же язык развился в сложнейший синтетический язык, некоторые варианты которого имели аж по 540 форм глагола!» [1:18]. - Если возглас «Брр» действительно распространён у русских, то возгласа «Мрр» я за всю жизнь ни разу не слышал. Кроме того, при возгласе «Брр» неясно, кому подражают люди, какому природному явлению, - они просто подражают друг другу, говоря так. Но «брр» обычно произносят при морозе, это - не звукоподражание, а как бы невольное дрожание губ и языка от холода, соединённое со звуком, то есть, перед нами вариант «естественного звукоизвлечения», а не звукоподражания. Однако категория «естественного звукоизвлечения» пока в лингвистике не изучается, и потому Драгункин использует более распространенный, но не подходящий для данного случая термин. Но «мрр» никак не происходит от «брр», и не даёт смысловой основы группе слов, связанных с холодом.

Но, возможно, у жителей Заполярья, народов севера (юкагиров, селькупов и т.д.) тоже существует некий корень слова от дрожания на морозе? Авторы этим не интересуются. Драгункин уверен, что все четыре рассмотренных им русских слова существовали в Гиперборее, но откуда такая уверенность? Он исследовал гиперборейские тексты? - Нет! Но тогда это - предположение, а не утверждение.

Первая глава, информационная статья Драгункина, «написанная специально для того, чтобы подготовить читателя к восприятию его фрагментов этой книги и причин общего с Образцовым образа мышления» [1:22].

Сославшись на А. Асова в том, что славяне являются единственным народом, которому мировая наука полностью отказала в возможности обсуждения времени их происхождения, А. Драгункин пишет: «Моя же врезка «от противного»: а не является ли как раз уже слишком полное и явное «отсутствие информации» о славянах и об их происхождении (с датой и с местом) доказательством того, что славяне сами являются всемирной историей, что они были всегда и везде, и что о них «не писали» только потому, почему мы не пишем каждый день, например, о воздухе (или же пишем о нём только тогда, когда с ним проблемы...)» [1:22]. - Мысль интересная и доказательная. Однако, в отличие от распространённого представления, что русский язык является славянским, я полагаю, что славянские языки являются группой, разошедшейся от русского языка. Иначе говоря, не русский язык есть славянский, а славянские языки есть русские.

Далее А. Драгункин приводит оценки возраста славян: В.Б. Тилак - 30 000 лет, «Книга Велеса - 20 000 лет, некоторые точки зрения - 50 000 лет [1:23]. И далее следует некая поправка: «первым индоевропейским пранародом, жившим в то время в Арктике /Заполярье/на севере Сибири, однозначно были группы именно праславян, говоривших именно на прарусском языке» [1:23]. Итак, прарусский язык - это древний русский язык, в отличие от современного русского языка как праязыка других народов. - Как-то опять трудно уловить логику. «Расселение «праславян» (или людей, говоривших именно на том праязыке, на самом прямом наследнике которого говорим сегодня мы, шло вдоль берегов Балтийского моря на запад и вдоль рек на юг» [1:25]. Но если праславяне говорили на прарусском языке, то почему они названы праславянами, а не прарусскими? И если современный русский язык является наследником прарусского, то почему современный русский язык считается праязыком? Опять прарусский язык или русский праязык оказывается дедушкой самому себе.

«Те, кого мы сегодня называем славянами/словенами (=те, кто «может говоить» = знает словеса - в противовес «немцам» = «немым») [1:24]. Это - точка зрения XIX века, и только русская. Немецкие исследователи пошли дальше: (склавяне = склавы = рабы), а я еще дальше: соколовяне (тотем - сокол) - скълавяне-склавяне-славяне [4]. Замечу, что эта этимология мною была опубликована за 8 лет до книги [1]. Это и есть мой эволюционный подход.

«(Согласно славянским былинам начало и европейским, и азиатским индоевропейцам - в том числе, например, мидянам и хеттам - дал некий Ван (Иван/Ян/Иоанн/Йохан), женившийся на дочери Святогора Мери.

От Вана /Ивана пошли славяне/венеды позднее ставшие «венедами/вандалами»), а от Мери /Марии - племена финские (меря, мар-ийцы, мор-два и пр.)» [1:26]. Любой специалист по фольклору скажет, что прямое выведение этимологии современных слов из мифов и легенд вряд ли возможно. Это всё равно, что имя шекспировского Яго выводить из имени фольклорной бабы Яги. Из Малой Азии, с Арарата

Однако странно, что при этом А. Драгункин оставляет в стороне имена русских богов, которые действительно могли повлиять на происхождение ряда слов, например, имя бога Яра - на слово «арии», или имя богини Мары - на женское имя Мария. Хотя один такой пример имеется: «сестра Вана - Майя Златогорка, родила сына Коляду, который дал людям «Звёздную книгу» и «Колянд-арь» [1:26]. Точнее было бы сказать, что Коляда дал «колядарь», однако, русский звук «Я» в западных языках передавался через -ЕН.

«Сам Ван пришел из Малой Азии, с Арарата и было это (по легендам) около 10 000 лет назад. Именно там - у Арарата - помещают прародину венедов Геродот и Страбон. Кроме того, в этих легендах Вана отождествляют с Ноем» [1:26]. Возникает вопрос, откуда у греков были датировки?

У Драгункина складывается определенная последовательность расселения потомков славян: «Последовательность расщепления протославян, выходивших с Севера, была - видимо - такой:

Из массы протославян сначала выделились индоарийцы, (это те, кто ушли в Персию и Индию) и предки анатолийских народов (это те, кто ушли в Малую Азию) - хетты, ликийцы, лувийцы и т.д. Затем наступила очередь угро-финнов, тюрков и семитов. Потом - балтов. А потом уже из протославянской массы стали выделяться протогерманцы, древние италийцы с иллирийцами - с ними же этруски и кельты» [1:28].

Я никак не буду комментировать этот пассаж: таково мнение Александра Драгункина (мои представления - иные).

Далее идут примечания автора. «Лживая «мировая история» говорит, что первое упоминание о славянах датируется VI веком нашей эры, но вот вам 5 интересных и великих конкретных фактов из их якобы «несуществовавшей» - и сравнительно недавней - истории (к счастью, зафиксированной современниками.