В.А.Чудинов

Золотой перстень. В Новгороде был найден золотой перстень середины XII века, о котором М.В. Седова сообщила следующее: «Особым изяществом исполнения отличается золотой перстень с прямоугольной яшмовой вставкой, которую с двух сторон окружают головы драконов (19-22-1009). Он оченьблизок золотому перстню, найденному в руинах Гижней церкви Гродно и датируемому XIII-XIV вв. Новгородский перстень по условиям нахождения датируется 30-60-ми годами XII века»⁹.Слово “дракон” употреблено и в подписи под изображением, хотя на мой взгляд по иконографии это типичный Перун с большими усами.

При внимательном рассмотрении на перстне можно найти знаки руницы. Знаки вверху я читаю, обратив в цвете, РУНЕ, то есть НАДПИСИ. Знаки чуть ниже я читаю ПЕРУНЪ, то есть ПЕРУН.

Рис. 8. Золотой перстень из Новгорода и мое чтение его надписей

Привеска с изображением Перуна. Помимо скульптурных ликов языческих богов существовали и их контурные изображения. Одно из них нанесено на монетовидную привеску, найденную в одном из курганов Плещеева озера (вблизи Ростова Великого) и относится к XI-XIII векам¹⁰. Привеска невелика по размерам, я ее увеличил и рядом поместил обращенное в цвете и повернутое на 90⁰ влево ее изображение.

Надписи на привеске однотипны. Вверху читается выражение СЬМОЛЕНЪСЬКЪ ЖЕСТЬ, то есть СМОЛЕНСКОЕ УКРАШЕНИЕ. Следовательно, привеска сделана в Смоленске. Затем еще дважды начертано слово СЬМОЛЕНЪСЬКЪ, то есть СМОЛЕНСК, и существует надпись из трех слов СЬМОЛЕНЪСЬКЪ ПЕРУНОВА РУНА, то есть СМОЛЕНСКАЯ ПЕРУНОВА НАДПИСЬ. Под портретом — подпись кириллицей, гласящая ПЕРУНЪ, причем Р и У, а также Н и Ъ слиты в две лигатуры. На портрете изображен усатый мужчина с повязкой на лбу; его волосы своеими локонами образуют руничную надпись СЬЛАВАНЪ, то есть СЛАВЯН, следовательно, это бог славян, а не литовцев. Нижняя челюсть у него небольшая, а усы довольно длинные и висячие. Короче говоря, все иконографические признаки свидетельствуют в пользу того, что перед нами — именно Перун.

Скульптурный портрет Перуна. На этом я и хотел было завершить иконографию Перуна, когда вдруг судьба мне подарила редчайший случай опознать в одном из скульптурных ликов христианского храма портрет этого языческого бога, да еще какой!

Вообще говоря, он помещен в монографии А.А. Медынцевой, и под ее убаюкивающий голос я не очень внимательно вглядывался в помещанную рядом фотографию. А зря! Но сначала послушаем, о чем вещал голос исследовательницы. Речь идет о Георгиевском соборе в Юрьеве-Польском, построенном по инициативе князя Святослава Всеволодовича в 1234 году: «Помимо надписей на подножии “Распятия”, на стенах Георгиевского собора имеются еще две: возле изображения Георгия — [А]ГНОС [Г]ЕОРГИ и возле рельефа неизвестного святого БАКУ... (см. рисунок). С прочтением и толкованием первой надписи проблем не возникает. Можно отметить, что она выполнена почерком, очень близким почерку надписи под “крестом” Святослава. Вторая надпись очень сложна для понимания.

Рис. 9. Мое чтение надписей на монетовидной привеске

Б.А. Рыбаков допускал, что в этом рельефе, согласно надписи, можно видеть изображение какого-либо святого или боярина Аввакума¹¹. Г.К. Вагнер предположил, что надпись следует отнести мастеру — исполнителю рельефа¹². Впоследствии рельеф с надписью был им дополнительно рассмотрен в специальной статье, где получили освещение некоторые вопросы, связанные с такой трактовкой надписи¹³. Прежде всего, Г.К. Вагнер отметил, что чтение Амбакум маловероятно, хотя такое написание имеется на Суздальских вратах, так как начальная буква Б высечена у самого края блока и возле нее нет места для начальной буквы А. Конец надписи стерт, поэтому исследователь предложил чтение БАКУН — имя, довольно часто встречающееся на Руси. Им также отмечено отсутствие слова АГНОС, необходимого, если речь идет о святом Аввакуме. Сам же рельеф, при котором находится надпись, по мнению Г.К. Вагнера, является изображением Спаса. Таким образом, имя — Бакун может быть только именем автора рельефа, который, по всей вероятности, был главным мастером.

Приведенные Г.К. Вагнером аргументы не могут быть отброшены, и надпись можно считать автографом мастера. У некоторых исследователей (С.Г. Щербова) возникла мысль о более позднем происхождении надписи, хотя на основании четырех букв трудно строить какие-либо заключения. Можно отметить лишь то, что эта надпись выполнена иным почерком, чем рассмотренные выше, что вполне объяснимо, так как Г.К. Вагнер определяет не менее 11 мастеров, работавших над резьбой собора. По начертанию букв она близка к надписям на Суздальских вратах, особенно западных. Если же к этим соображениям добавить расположение надписи на пустом поле, как бы специально для нее оставленном, то оснований считать ее более поздней у нас не остается. — Как уже отмечалось, Г.К. Вагнер рельеф, возле которого находится необычная надпись, считал изображением Спаса (Иисуса Христа). Но обращает на себя внимание, что нимб на изображении не крещатый, а простой. Поэтому не исключено, что на рельефе изображен святой (Аввакум?). В.Л. Янин в устном сообщении высказал предположение, что надпись следует прочесть как фрагмент имени ЗАКХЕЙ. Вероятно, у Г.К. Вагнера, неоднократно детально обследовавшего рельеф с надписью, были основания прочесть его как БАКУ. Но как бы мы ни читали эту короткую надпись, следует отметить, что появление редко изображаемого святого с подписью, не связанной с семейным патронатом заказчиков владимирских князей, можно соотнести с изображением святого, тезоименитого мастеру. Вероятно, эта надпись — одна из редчайших в русской художественной культуре подписей мастеров, подобно фресковым надписям художников из Софийского новгородского собора, имевших в древнейшее время форму автографов»¹⁴.

Рис. 10. Рельеф из Георгиевского собора в Юрьеве-Польском

С моей точки зрения, надписей здесь весьма много, а вовсе не четыре буквы. И изображение на рельефе не является ни Спасом, ни Аввакумом, ни святым, ни строителем, ни ктитором храма. При том разрешении и при том контрасте фотографии, которое приводится на этом изображении, никакие надписи действительно не видны. Поэтому я попробую все места, связанные с надписями увеличить и сделать более контрастными, а также обратить в цвете, чтобы увидеть, что знаков тут более, чем достаточно.

Вначале я хочу рассмотреть ближайшие окрестности “букв”, якобы образующих слово БАКУ. Первая якобы буква Б на деле представляет собой лигатуру знако ЛИ и КЪ, образующих слово ЛИКЪ, то есть ЛИК, и повторенных чуть левее в зеркальном отражении. Ниже то, что считается буквой А, представляет собой лигатуру тех же знаков, образующих слово ЛИКЪ, однако низ лигатуры соприкасается с левой мачтой знака ПЪ, а правее этой лигатуры находится крупная крыша знака ПЪ. На правую мачту знака ЛИ наложена мачта второго знака, РУ, а правый зигзаг КЪ вместе с левой мачтой ПЪ составляется знак НО; правее и ниже в обращенном свете виден знак ВЪ, что образует слово ПЪРУНОВЪ, то есть ПЕРУНОВ. Так что полный текст будет ЛИК ПЕРУНОВ. Впрочем, слово ПЕРУНОВ в разных начертаниях повторяется на рассматриваемом участке несколько раз. Якобы “буква К” является лигатурой ЛИ и КЪ, а якобы “буква У” есть один из вариантов начертания слова ПЪРУНОВЪ, то есть ПЕРУНОВ. Так что надписи БАКУН, АМБАКУМ или ЗАКХЕЙ тут нет, а есть разные варианты лигатур со смыслом ПЕРУНОВ ЛИК.

Рис. 11. Мое чтение надписей вокруг “букв”

Разные варианты имени ПЕРУН размещены и ниже рельефа, как левее, так и прямо под рельефом. Прежде всего это декор, который распадается на знаки ПЪРУНЪ, то есть ПЕРУН, а также ряд горизонтальных надписей вокруг бороды, как руничных, так и кирилловских. Все они читаются ПЕРУН, и тем самым подписывают лик Перуна внизу. Разумеется, есть масса надписей и наверху, и правее рельефа, и сколько бы мы их не прочитали, результат останется одним и тем же: перед нами скульптурное изображение головы Перуна, наиболее реалистическое из всех.