В.А.Чудинов

Проблема начала русской истории. Как бы ни толковался предшествующий период с позиций последующего, но проблема начала истории всегда одна. И тут у любых народов обычно давались не исторические сведения. Либо это была библейская история о том, что господь Бог создал сначала Адама, затем Еву, а потом, после изгнания из рая, у них пошли дети, либо смутные предания о том, какой народ откуда пришел. В XVIII веке в Европе складывается некий эталон создания историографии, которые предписывает начинать ее с неких племен (желательно знать их названия), которые проживали на данной территории, ведя весьма примитивный образ жизни. Это – как бы предыстория. А собственно история начинается с создания государства, обретения письменности и с упоминания первых князей в более поздних летописях. Если же у какого-то народа собственных летописей не велось, тогда искали упоминания о них в летописях других народов. Отсюда летописи и другие нарративные источники были возведены в особый класс исторических документов, на основе которых стала строиться вся историография.

Разумеется, это было важным историческим нововведением, поскольку раньше подобные сведения о начале истории того или другого народа приходилось черпать из устного народного творчества, а этот источник историками вскоре был признан за ненадежный. Письменные сведения дают преимущества во многих отношениях: они компактны, транспортабельны, их можно переписывать в нужном числе экземпляров, а главное – их можно хранить. С этой поры источник становится предпочтительнее любого исследования, ибо он дает юридическое право на признание древним какого-либо исторического события или факта. Особенно это важно было для историографии того или другого народа. Вместе с тем, поскольку письменный источник обретает некоторые юридические функции, из которых могут быть  признаны или, напротив, отняты известные привилегии, весьма важным становится вопрос об открытии, интерпретации и хранении источников. Источник изымается из общественного пользования, появляется возможность тайного внесения в него какие-то корректив, его можно через какое-то время переинтерпретировать или даже заменить, при современной техники такие вещи в принципе возможны; и все это в таком случае пройдет без свидетелей. Наконец, ненужный источник можно просто потерять или утратить по небрежности, и тогда сторонники противоположных исторических взглядов теряют свои доказательства. Так что отбор нужных и изъятие ненужных источников является необходимой черновой работой составителя историографии.

Как и в других областях отечественной науки, отбор необходимых источников, отсеивание или опорочивание ненужных были проведены нашей историографией уже к началу XIX века.

Согласованность исторической картины мира. Естественно, весьма желательно, чтобы основные вехи развития человечества были согласованы между разными национальными историографиями. Собственно говоря, такой проблемы для периода истории Нового времени и не было. Однако, чем дальше от него вглубь веков, тем сложнее понять, какое событие в какой стране случилось раньше, а какое позже. Это согласование закончилось в XVII веке созданием весьма рациональной системы, согласно которой первой цивилизованной страной на карте мира стала древняя Греция, затем – древний Рим. В XIX веке перед ними поставили историю Египта и Месопотамии, в ХХ веке добавили еще Крито-микенскую (ровесницу Египта, но на территории более поздней Греции), и в таком виде возникла классическая парадигма мировой историографии.

Все остальные народы, входившие в ареал обитания Греко-римской античной культуры, якобы появились позже и в разной степени унаследовали их культуру. А Русь, якобы, возникает очень поздно, и потому не успела почерпнуть из этой сокровищницы ничего. Якобы славяне появляются в V-VI веках н.э., а Русь и того позже, в IX веке, и пришли эти племена (именно племена, тогда как в Европе уже жили цивилизованные народы) откуда-то из Азии. До объединения в государства эти племена жили частично в полях, частично в лесах, частично в болотах (поляне, древляне, дреговичи). Классической картине мира это ничуть не мешает, поскольку античность к этому моменту уже закончилась, круг европейских держав очерчен, а добавление степняков скифов или русов ее никоим образом не затрагивает.

Проблема парадигмы. Понятие парадигмы ввел историк и методолог науки Томас Кун. Согласно его представлениям, парадигма – это совокупность научных положений, разделяемых данным научным сообществом, вне зависимости от того, насколько оно согласуется с реальным положением вещей, то есть, насколько оно истинно. Само понятие заимствовано из лингвистики, где оно обозначало весь репертуар изменений того или иного слова, например, все падежи склонений существительного, или все лица, числа и времена спряжений глагола. Как видим, понятие парадигмы выражает не объективную, а субъективную и социальную сторону научной истины. При этом парадигма первична, а научное сообщество вторично. Иными словами, всякий, кто разделяет данную парадигму, может лишь надеяться, что его примут в научное сообщество, зато всякий, кто не разделяет, без какой-либо жалости из него изгоняется. Сообщество подстраивается под парадигму, а не парадигма под сообщество.

Применительно к истории это означает, что та сбалансированная по всем национальным аппетитам история Европы, согласно которой не германцы или кельты, не романские, и тем более не славянские народы, а несколько абстрактные для Европы копты и шумеры (впрочем, не давшие Европе культурного наследия), а позже латины и эллины стали основой и знаменем европейской цивилизации, и явилась первой международной парадигмой древней истории. Ясно, что если бы не это, то германцы и до сих пор доказывали бы, что они древнее кельтов, а французы – обратное. Лучше уж пусть некие либо исчезнувшие, либо не претендующие ни на что современные народы типа греков будут во главе исторического процесса, чем предки какой-то из ныне сильных европейских держав.

Данная историческая парадигма открыта в том смысле, что к ней можно присоединить любые другие народы на вторых ролях, которые, однако, не заденут саму система, или, как говорят сторонники Т. Куна, ее эвристику, ее ядро. Добавления лишь пополнят пояс защитных гипотез. Например, выясняется, что культурное влияние на римлян оказали этруски. Прекрасно! Но из этого совершенно не следует, что начало европейской истории следует переносить на этрусков. Просто надо действовать в духе данной парадигмы: объявить, что они пришли откуда-то из Азии примерно тогда же, когда пришли и латины (если Рим основан в VIII веке до н.э., то и этруски, следовательно, пришли в Европу не ранее этого времени), затем к периоду расцвета Рима по не совсем ясным причинам исчезли, оставив только яркий след, но ничего более.  Открыли в ХХ веке Крито-Микенскую культуру? Тоже прекрасно! И ее можно включить в историю Европы, и даже ранее греков, коль скоро она ровесница Египта. Но явного воздействия на греков она не оказала, и потому ее можно рассматривать как некую интересную инкрустацию, но не более. Следовательно, и ее народы пришли откуда-то из Азии, а потом, перед классической Грецией, как цивилизация исчезли, например, в результате взрыва вулкана на острове Санторин, породившего цунами и уничтожившего культуру острова Крит. Так что в любом случае Греция и Рим остаются колыбелью европейской цивилизации, никакие включения других народов не изменят сложившейся картины.

А что касается славян или русских, то они включены в эту картину на третьих ролях: появляются, подобно прибалтам, очень поздно на исторической арене, даже не в раннем средневековье, и тоже откуда-то из Азии, дикие и необразованные, и затем очень долго впитывают в себя азы цивилизации. Часть славян оказывается в составе Оттоманской империи, часть – в составе Австро-Венгрии, тоже империи. Единственная чисто славянская империя – это Россия, но она возникает очень поздно, а в смысле культуры выходит на мировую арену только в XIX веке. И к ней применимы термины «немытая» и «лапотная». Карл Маркс считал ее наиболее типичной страной феодализма, отставшей на целую эпоху от типичной страны капитализма – Великобритании.

Таковы главные черты существующей по сей день парадигмы историографии Европы. Повторяю, что складывалась она в течение нескольких веков. Ее поддерживают все историки Старого и Нового света, в том числе и Российская АН. Согласно ей, не может быть письменности старше египетской или шумерской (а какая из них старше, особой роли не играет), и не может быть влиятельной европейской цивилизации, старше Греко-римской. Все остальное быть может, если это, соответственно, опирается на мощную систему доказательств. Например, могут быть обнаружены  символы, похожие на буквы, но не в качестве письма – пожалуйста, это допустимо и до эпохи бронзы. Могут быть обнаружены и древние народы индоевропейской группы, например, тохары Малой Азии, – но без какого-либо влияния на образование европейской культуры. Так что данная парадигма не препятствует уточнению истории по второстепенным и третьестепенным вопросам.

Подобно любому сакральному знанию, данная парадигма не афишируется, то есть, ее не найти в готовом виде. Но зато действуют мощные системы запретов. Скажем, в попытке прочитать этрусскую письменность можно обращаться к итальянским коллегам за помощью в нахождении материалов. Но как только итальянские коллеги поймут, что этрусскую письменность вы пытаетесь прочитать на основе славянских языков, их интерес к контактам с вами тут же иссякнет. Точно так же, как если вы захотите исследовать какую-либо систему письма старше эпохи бронзы. Вы тут же уподобляетесь волку, зашедшему в зону обстрела – и вас отстрелят.