В.А.Чудинов

Елена, Москва. «Задорнов - это истина. Мы не хотим быть лучшими. Задорнов живет в моем мире и это не вопрос!!!» Александр Гордон. «Как бы я не хотел оказаться в вашем мире. Мне так представляется - ад».

В.А. Чудинов. Понятно, что рай для Гордона наступит тогда, когда в России ничего русского не останется, а жители перейдут на смесь английского с ивритом. И единственным идеалом станут актёры Голливуда. Что сейчас усиленно насаждается.

Лиля, Казань. «Я вас ненавижу после того, что вы сегодня сделали. Вы на деле оказались безобразным. Фу!» Александр Гордон. «Лиля, так же, как мне трудно заслужить вашу любовь (я, как любой нормальный человек, этого хотел бы), так же и вам трудно понять, что не каждую руку, протянутую мне, я готов пожать. Мы с вами оказались по разные стороны очень высоких баррикад. И я рад, что эта передача открыла вам глаза, а то вы продолжали бы меня считать своим. А это неправильно».

В.А. Чудинов. Великолепно! Живя, как он нас убеждает, в нашей культуре, Гордон не признаёт ее ценностей. Он - по ту сторону баррикад, на стороне США и Израиля.

Разбор полётов. Я не настолько наивен, чтобы считать именно Александра Гордона основным агентом влияния США (ибо он проводит политику, выгодную преимущественно этой стране, и лишь по причине своего рождения - выгодную Израилю). На самом деле таких платных агентов много, скажем, к ним относится Бокр99 (Морозов). Но кукловодами, разумеется, являются не они. И именно кукловоды организовали передачу «Гордонкихот», где центральным сражением явилась схватка Гордона с Задорновым. По замыслу организаторов, она должна была стать финалом и одновременно апофеозом победы западного образа мыслей над русским. Представить ряд нынешних деятелей, отстаивающих самобытность и древность русской культуры дилетантами, мыльными пузырями, самозванцами, самонадеянными невеждами, и тем самым подорвать их влияние - это вполне достижимая цель. Особенно если Гордона поддержат уважаемые люди, известные и в науке, и в церковных кругах.

Но таков был замысел. Его необходимо было реализовать. И на первый взгляд всё бы готово для подобной реализации. Подобраны именитые учёные со стороны Гордона, им были сообщены основные руководящие идеи; напротив, сторонники Задорнова были размещены так, что пообщаться с самим Задорновым до передачи им не предоставили никакой возможности. Участники со стороны Задорнова были созваны за два часа до съёмки, а сама съёмка длилась около четырех часов, причем после рабочего дня (я, например, отсидел до этого на защите двух диссертаций, да еще за городом), так что сторонники Задорнова должны были изрядно вымотаться. Аплодисменты в зрительном зале записывались отдельно несколько раз и с разных точек съёмки, чтобы потом появилась возможность врезать их там, где это было удобно режиссёру. И, наконец, любые длинные речи сторонников Задорнова подлежали запланированному вырезанию. На таких условиях Гордон всегда мог выглядеть победителем, независимо от хода сражения. Поэтому успех Гордона при всех возможных отклонениях от замысла казался предопределенным заранее.

Но тут нашла коса на камень. Сначала так получилось, что я и Задорнов встретились в туалете, чего никто не ожидал (можно подумать, что организаторы забыли об обычных физиологических потребностях). Далее, оказалось, что на стороне Задорнова - учёные с более весомым научным статусом, чем на стороне Гордона (например, директор археологического комплекса  Костёнки под Воронежем Попов, или автор книг о возникновении английского языка из русского Драгункин, я уже не говорю о себе). Наконец, все защитники Гордона, кроме Живова, говорили долго, нудно, и ни о чём, так что пришлось вырезать их болтовню, тогда как сторонники Задорнова говорили кратко и образно, чем заводили зрительный зал, а это было живо и интересно, и по законам жанра (но вопреки желанию организаторов) вырезке не подлежало. Однако те из защитников Гордона, которые говорили ярко, выглядели просто как невоспитанные люди, чем возбудили против себя телезрителей - организаторы заранее не отследили манеру выступления «учёных», у которых, в силу их проживания в башне из слоновой кости, совершенно не было способности вести беседу интересно и без оскорблений. Короче говоря, подбор участников со стороны Гордона производился не по личным качествам, а по научному имиджу. Иными словами, дело было пущено на самотёк.

Однако это, так сказать, фон, который работал против ведущего. И на каждой такой перепалке сторонников и противников Гордона он терял очки. Зрительный зал также симпатизировал больше Задорнову, чем Гордону. Так что Гордон после нескольких спокойных минут вдруг осознал, что попал во враждебную атмосферу,  в которой прежде ему работать не доводилось. А это было, выражаясь языком военных, скорее даже не ранение, а сильная контузия, которая повлияла на поведение Александра - на некоторых минутах он перестал себя контролировать. Говоря языком дрессировщиков, он потерял кураж. А это - смертельно опасно: до того подконтрольное животное чувствует это и бросается на свою жертву. Так было и на этот раз, где Задорнов по силе интеллекта ничуть не уступал силе мышц тигра. И Михаил добил-таки Александра: реальным финалом было полное моральное поражение Гордона, которое, естественно, из окончательного варианта вырезали. Напомню: Гордон реально лёг на стол в полном изнеможении и несколько секунд не мог вымолвить ни слова. А через несколько секунд вымолвил только одно: «да...» Меч остроумия, которым он владел гораздо хуже своего противника, поразил его самого. И в этот момент он понял: он проиграл не только это сражение. Он проиграл и весь проект «Гордон Кихот», и, возможно, вообще всю свою телевизионную карьеру ведущего первого канала.

Дуэлянты обычно не вызывают на поединок более сильного противника, ибо проигрыш означает смерть. На что надеялся Александр Гордон? Неужели не понимал, что он вызывает на бой САМОГО СИЛЬНОГО на сегодня в России артиста словесного жанра? А ведь он сам обычно всегда стоял над схваткой, и если выглядел в своих передачах умным и интеллигентным, то исключительно за счет приглашенных им людей. Но в данном случае ему пришлось стать борцом внутри схватки, и тут отлетели прочь и ум, и интеллигентность. Телезритель увидел торгаша, завидующего гонорарам Задорнова, актёришку в хламиде могильщика, отстаивающего явно антирусские позиции и прячущегося за выступления хамоватых бомжеобразных личностей вроде Живова или явно не проявляющего христианского смирения отца Андрея, который утверждал сомнительные истины вроде того, что критерием научности является издательство. Это - нечто новое в методологии науки! И вместо того, чтобы одёрнуть диакона Андрея, сказав, что истина постигается только на практике, но никак не титулатурой издательства, Гордон с этим высказыванием согласился, чем сильно подставил свой имидж под удар. Но Гордон уже не замечал проигрыша своей рати, ибо шаг за шагом он терял самообладание. Его поражали точные и разящие удары русского сатирика. 

И под конец он допустил стратегический просчет. Желая выиграть самый конец поединка, он предоставил слишком много времени совершенно бесцветным и пустым выступлениям своих сторонников, которые потом и были вырезаны из фильма из-за их никчемности. Сам-то он отдохнул, но затем по правилам жанра он передал слово Михаилу Задорнову. Оставалось еще порядка получаса, Задорнов мог говорить минут 10, от силы 20, и в ответном слове Гордон мог показать всё, на что он способен. Но артист разговорного жанра разгадал этот манёвр и говорил - да так, что противнику невозможно было вставить слово - вовсе не полчаса, а около 40 минут. Уже на исходе была плёнка, пора было вырубать освещение, Александру делали знаки - а Михаил, подняв руку, во всём белом, словно всадник на белом коне, сказав всё, что он думал об Александре, покидал поле боя под оглушительные аплодисменты зала. Именно тут, поняв свой проигрыш, Александр и упал без сил на стол. Однако по сценарию ему предстояло сказать заключительные слова. Вместо этого он лепетал нечто бессвязное, что потом тоже вырезали. Лишь минут через пять к нему вернулся дар речи, он воодушевил сам себя и только приготовился сказать пару язвительных замечаний в адрес Задорнова, который уже стоял у входа в студию, как тот, заметив эту метаморфозу оппонента, сказал: «я здесь!» И опять раздались оглушительные аплодисменты зала. Иными словами, хозяину студии, как плохому танцору, постоянно что-то мешало высказаться. Он опять быстренько пролепетал заключительные слова, боясь, что Задорнов их скажет вместо него, и тут съёмка завершилась. Гордон был не просто побит, его морально уничтожили.

Такое запоминается на всю жизнь. Придя на съёмки свежим, холёным, самоуверенным и беспощадным в своей язвительности, он вышел с них потным, раздавленным и с потухшим взором. Он провалил не только съёмки, он провалил весь проект, он боялся встречи со своими руководителями, и, естественно, он патологически испугался за свою судьбу. Его страхи оказались небезосновательными - программа Гордона в качестве Кихота перестала существовать. Ушла в небытие - без сожаления. Несмотря на изумительное искусство монтажа, сквозь которое Гордон в отдельных эпизодах выглядит с заранее записанными аплодисментами чуть ли не героем. Но, как известно, черного кобеля не отмоешь добела.