В.А.Чудинов

На основе понятия народного духа совсем недавно возникло понятие менталитета народа. В. Фон Гумбольдт считал народный дух абсолютной, не зависящей ни от чего величиной. Эта величина сродни понятию «абсолютной идеи» Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, который полагал, что абсолютная идея является духовной основой существования мира и человека. Мир и человек, по Гегелю, есть воплощение абсолютной идеи, которая материализуется в мире и познает саму себя в человеческом разуме. Народный дух также не определяется ничем и не зависит ни от чего. Он просто существует. Современное понятие «менталитета» народа отличается от гумбольдтовского понятия «народного духа» тем, что менталитет народа величина не абсолютная. Менталитет - это способ восприятия народом окружающего мира, определяющийся условиями жизни народа. 

Каждый народ воспринимает одни и тот же участок окружающей действительности по-разному. Это легко продемонстрировать на примере символов. Дерево береза в сознании русского народа является воплощением «молодого женского начала». Береза - символ «девушки», воплощение женственности. В сознании финнов береза воплощает стойкость, жизненную силу. Чем определяются такие различия в восприятии? Очевидно, разными условиями жизни русских и финнов. В Финляндии береза произрастает в суровых северных условиях. Это дерево стойко переносит холода и выживает. Поэтому финны воспринимают в первую очередь именно эту сторону существования березы. В России береза произрастает в условиях более мягкого и благоприятного климата. Поэтому русские обратили внимание на другой признак березы - ее сходство с девушкой: береза кудрявая, грустная. Очевидно, символическое значение березы имеет более глубокие корни и связано с древнейшими представлениями славян о природе, когда человек отождествлял себя с природой, был сопричастен ей, воспринимал природу одухотворенной.

Менталитет народа, особенность восприятия им окружающего мира находит воплощение в материальной культуре и в языке этого народа, который является частью его духовной культуры».

Понятно, что изучение менталитета русского народа невозможно без изучения русского народного творчества во всех его проявлениях, в том числе и в народной философии, народного понятия об истории и народной этимологии. Мне приятно, что в нашей конференции приняла участие и эта женщина, доцент кафедры русского языка, кандидат филологических наук.

Рис. 32. Выступает А.Ф. Назарова

Весьма привычным для участников было выступление доктора биологических наук Ариадны Филипповны Назаровой, работающей в одном из НИИ РАН. Тема ее сообщения: «Генетические взаимоотношения славянских и других европеоидных популяций в соответствии с антропологическими и генетическими данными». В частности, докладчица сообщила: «Вычисление нами генетических расстояний 55 человеческих популяций, принадлежащих к четырем большим человеческим расам, по локусам белков, ферментов и групп крови, и построение по результатам этой матрицы дендрограммы популяций выявило определенное родство славянских, финно-угорских и германских популяций. Так, русские оказались в одном субкластере с поляками, иранцами, коми, чувашами, удмуртами, ненцами, осетинами и азербайджанцами. Ряд историков считает русских потомками русов - скифских племен, поэтому понятно вхождение в этот кластер других потомков скифов - иранцев и осетинов». Мне последнее утверждение кажется не вполне корректной интерпретацией, поскольку не русские люди являются потомками скифов, а сами скифы являются частной популяцией русов. Скифы никоим образом не относятся к иранцам, напротив, персы явились одной из ветвей русских. Германцы, как мы неоднократно писали, явились продуктом метисации русских с тюрками.

Рис. 33. Руководство Первой региональной конференции рассматривает иллюстрации

Понятно, что все без исключения доклады были выслушаны с большим вниманием. Очень помогал этому иллюстративный материал. - На этом первый день конференции завершился.

Обсуждение. Каждое собрание лиц, исследующих те или иные проблемы истории русского языка, славянской письменности, собирающих или описывающих древние камни с надписями, а также древние святилища, является путь небольшим, но замечательным продвижением вперёд. Вместе с тем, жизнь весьма многообразна, она вносит свои коррективы и новые вызовы. Когда в 2006 году ректор Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина города Пушкина Вячеслав Николаевич Скворцов организовал конференцию по древнейшей русской истории (тогда речь шла о 30 000 лет), по сути, меня пригласили только для участия на пленарном заседании. Международный конгресс тогда еще и не замышлялся, и даже через год мысль о нём казалась достаточно фантастической. Однако до него руки всё-таки дошли через год; я специально приехал в Санкт-Петербург осенью 2007 года, и мы вместе с Бойцовым, которые отвечал за этот конгресс от ЛГУ, в течение нескольких дней готовили его программу; при этом я отвечал за приглашение основных участников, в основном зарубежных. Мы рассчитывали на небольшое число присутствующих, участников, гостей и прессы, порядка 30 человек, тогда как приехало почти сто лиц из многих стран мира. Конечно, вузу пришлось понести существенные издержки. Кроме того, по моей просьбе, на Первом конгрессе не было ограничений по числу страниц публикуемых материалов. Позже, когда материалы в 4 томах были изданы, В.Н. Скворцов перевёл их на английский и испанский языки. Иными словами, Конгресс удался во всех отношениях.

Вместе с тем, наметились и некоторые тенденции, которые поначалу не вызывали возражений. Поскольку принимал докладчиков ЛГУ, он и отбирал материал для Конгресса. На первый раз был проявлен максимальный демократизм, и никаких замечаний к статьям предъявлено не было. Я об этом узнал только в процессе хода Конгресса, ибо меня предварительно с ними не знакомили. Поэтому наряду с весьма сильными выступлениями прошли и некоторые статьи невысокого научного уровня. Тем не менее, обилие участников вполне перевешивало эту тенденцию. И хотя в самом конце мы с Бойцовым подвели определенные итоги и сделали для себя выводы, перед вторым конгрессом, как обнаружилось, ничего из сказанного в учёт не было принято, а ЛГУ стал комплектовать участников Второго Конгресса по собственной инициативе. В последнем также не было ничего плохого, однако я мог бы подсказать ряд сильных ходов. В течение второго конгресса некоторые докладчики стали высказывать свои предложения, направленные на усиление не научной стороны, не аргументации, а голословных славянофильских утверждений, а иногда - и пожелания об откровенной поддержке ныне практикующих славянских жрецов. Я приложил немалые усилия для того, чтобы эти предложения не попали в решение Конгресса, ибо назначение такого рода мероприятий - получение научных, а не религиозных результатов.

Подготовке третьего Конгресса велась как-то странно; теперь ответственные от ЛГУ вообще решили обойтись без Оргкомитета. Вводилась плата за статьи и сильное ограничение их объёма, и было исключено курирование Конгресса со стороны проректора.. Вероятно, затраты на проведении конгресса оказались слишком высокими. С другой стороны, ректор ЛГУ решил, что заведующий лабораторией докирилловской письменности Бойцов и его помощница являются уже достаточно опытными сотрудниками. Возможно, что так и было, однако перед самим руководством возникли уже другие проблемы. Ректор после своего выступления на пленарном заседании Третьего конгресса уже не пригласил членов бывшего Оргкомитета конгресса для обсуждения, а в своём выступлении сказал, что, вероятно, ЛГУ уже не будет проводить конгрессы каждый год. Это сказалось на том, что все мелкие вопросы были проработаны хуже, чем прежде, в том числе и расселение участников, и присутствие лиц, которые не получили приглашения, но оказались в числе составителей итогового документа. Тогда, год назад, мотивы такого поведения В.Н. Скворцова ясны не были, однако теперь всё стало очень понятно: в качестве представителя региональной организации партии «Единая Россия» он был направлен в Совет Федерации в Москву, и, таким образом, уже не мог на месте руководить образовательным процессом. Так что речь идёт вовсе не о том, что он охладел к идеям Конгресса, а о том, что у него просто не хватило времени на то, чтобы совмещать московские и петербургские обязанности. И его вполне можно понять, ибо каждый из его постов, ректорский и представительский, требуют огромных сил и максимальной концентрации. Вероятно, такое могло бы случиться и с каждым из нас.

Но проведение трёх Конгрессов в ЛГУ создало прекрасную почву для проведения соответствующих форумов в других местах. Поскольку я не был в курсе технической стороны организации конгрессов, я решил в качестве модели провести региональную конференцию. Теперь, после ее проведения, я понял, пусть и в ограниченном масштабе, какие проблемы ложатся на плечи организаторов, и, как я полагаю, смог бы взять руководство на себя. Это, разумеется, не означает, что я непременно его возьму. Но я вполне готов это сделать.  И теперь понятно, что для воспитания докладчиков недостаточно пользоваться любителями со стороны, у которых хотя и имеется горячее желание заниматься исследованиями, но часто не хватает надлежащей квалификации. Вероятно, с будущими участниками конгрессов следует проводить ежемесячные занятия. И когда такие занятия покажут у их участников нужный уровень научной компетенции, можно будет проводить конгрессы в том месте, где захочется, вплоть до других стран. Благо такие предложения мне уже поступили. Кроме того, определенный опыт получили и другие лица, например, А.А. Тюняев, который решил провести Четвёртый конгресс в Подмосковье, а мне стать сопредседателем.

Заключение. На этот раз в освещении материалов конференции я впервые стал смотреть на сообщения с определенной долей критики. И это вполне понятно. Если вначале было интересно устроить смотр всем лицам, желающим выступать на темы конгресса, то теперь, когда выяснилось, что их довольно много, ставится другая задача - повысить уровень научной доказательности. Полагаю, что и эта проблема будет успешно решена.