В.А.Чудинов

В селе Масковичи проживали крестоносцы. Я приведу в данном месте мои рассуждения из статьи «Вне твоих фантазий существует строгая наука», отправленной на мой сайт 21 января 2007 года.

В качестве первого примера прочитанных ею текстов якобы германских рун рассмотрим надпись 6.48, нанесенную на фрагмент каменного грузила из деревни Масковичи. На первый взгляд, на грузило нанесены германские руны; однако смущает название деревни. Белорусы пишут, как произносят, так что имя города Москва по-белорусски будет Масква, а название деревни выходцев из Москвы (украинцы называли жителей Московии "москалями" или "московитами") будет Москвичи, или, по-белорусски, Масковичи. Поэтому сразу же возникает некоторое недоумение: зачем москвичам или московитам подписывать свои предметы германскими рунами, если древнее славянское письмо было руницей?

Тем не менее, поскольку Елена Александровна Мельникова является эпиграфистом-скандинавистом, данный фрагмент грузила поступил к ней. При очень скудном скандинавском материале, попадающемся на раскопках в славянских странах, каждая надпись - находка, а в данном случае в деревне Масковичи оказалась целая серия надписей, так что первой задачей данного эпиграфиста была мотивировка того, каким образом у славян оказались скандинавские предметы. И мотивировка нашлась: «Среди находок руноподобных надписей, сделанных по преимуществу в Северной и Западной Руси, выделяется большой комплекс фрагментов костей животных и птиц (более 120) с надписями и другими граффити, обнаруженный при раскопках, ведшихся в 1976-1988 годах под руководством Л.В. Дучиц, городища у деревни Масковичи (Масковцы) Браславского района Витебской области, Беларусь... Эта территория, соседствовавшая с землями латышей и литовцев, находилась на северо-западных рубежах Полоцкого княжества. В XI-начале XII веков в Браславском поозерье был возведен ряд поселений: следы их сохранились в Браславе, Дрисвятах, Масковичах, Прудниках, Рапонках. Если первый два, вероятно, являлись городами, то остальные определяются белорусскими археологами как феодальные усадьбы (замки)» (МЕЛ, с. 214). Прерву пока цитирование, чтобы обратить внимание на подчеркивание эпиграфистом близости населенного пункта к землям латышей и литовцев. Для жителей Московии это никакой роли не играет, тем более для феодала, построившего в Полоцком княжестве замок и привезшего на белорусские земли своих крестьян, однако эпиграфист незаметно подводит читателя к мысли о полиэтничности населения. Эта мысль постепенно усиливается и чуть ниже приводится открыто: «Таким образом, поселение, существовавшее на месте масковичского городища, являлось военно-политическим, торговым и культурным центром в русско-латышско-литовском порубежье. Здесь проживало разноэтническое население, в том числе и скандинавы, которые могли быть славянизированными потомками варягов предшествующего времени, воинами-наемниками полоцких князей, позднее участниками походов крестоносцев» (там же). Мы видим, что название поселения во внимание не принимается, а еще не доказанное предположение о наличии скандинавов на Полоцкой земле перерастает в уверенность. Но почему? «При преобладании славянских предметов материальной культуры здесь найдено много восточноприбалтийских украшений. К украшениям относятся и немногочисленные предметы скандинавского происхождения: равноплечая фибула, подвеска-цепедержатель со спиралевидными кругами, непрорезная подвеска-уточка, подковообразная фибула с тордированной дугой и драконообразными концами» (там же). Не проще ли предположить, что модницы-москвички, ставшие полочанками, просто приобрели для украшения скандинавский импорт? Перенося ситуацию на современность, можно спросить: означает ли находка в Москве колготок фирмы Леванто указанием на проживание тут большого слоя итальянцев? Однако для объяснения граффити скандинавского типа Мельниковой требуется наличие живых скандинавов на территории московитов, и она превращает находки скандинавского импорта в прямое доказательство наличия "участников походов крестоносцев". Замечательная логика! Однако когда предположение без достаточных оснований переходит в уверенность, можно предвидеть печальный финал подобных построений, то есть либо неверное прочтение надписи, либо вообще невозможность ее прочтения. С другой стороны, гораздо вероятнее, что московиты писали руницей, и тогда прочитать текст проблемы не составит.

Данная цитата подтверждает высказанную выше мысль об ограниченности представлений традиционных эпиграфистов, ориентирующихся на чисто археологический подход: вместо комплексной оценки всех факторов культуры данного этноса берется во внимание только сиюминутный подъемный археологический материал (который со временем может пополняться и менять пропорции между найденными собственными и импортными товарами), и неумеренной переоценкой значения импорта, доходящей до признания существования живых носителей скандинавского этноса и даже участников крестовых походов. Подобные научные просчеты видны этнологам и культурологам невооруженным глазом.

С точки зрения методологии науки мы видим, что уже перед началом исследования были сделаны некоторые выводы, которые и задали тон изучения. Так, один из них гласит: Браславский район Витебской области, Беларусь... Эта территория, соседствовавшая с землями латышей и литовцев, находилась на северо-западных рубежах Полоцкого княжества. Очень странный пассаж! Если говорить о современной точке зрения, то Витебск действительно входит в состав Белоруссии, однако Россия для него территориально намного ближе, чем земли латышей и литовцев (Витебская область граничит со Смоленской). Поэтому гораздо точнее было бы сказать, что «эта территория соседствовала с землей России». Если же обратиться к Средневековью, то Великое Княжество Литовское не соседствовало с латышами и литовцами, а имело эти земли с их населением в своём составе, так что речи об импорте не могло быть никакой. Кроме того, ни самих варягов, ни их потомков «славянизировать» не было никакой необходимости, ибо они как представители Яровой Руси говорили на чистом русском языке.

Как видим, перед нами находится целый ряд ложных посылов. Понятно, что для их подтверждения необходимо было провести ряд ложных дешифровок, ибо только так можно было подтвердить эту ложную направленность исследования. И эти ложные дешифровки не заставили себя ждать.

Дешифровка надписи на грузиле. В попытках опорочить мои исследования чудиноманы исходили из совершенно истинной предпосылки о том, что невозможно прочитать надписи там, где их нет. Однако они пытались всякий раз подсунуть вовсе не те прориси, ракурсы или изображения, на которых я эти надписи обнаружил. В случае с эпиграфисткой Мельниковой мы имеем именно тот случай, где производится попытка прочитать германские руны там, где имеется надпись русской руницей, и где германских рун нет. Однако чудиноманов этот сюжет совершенно не привлекает, поскольку они ищут не эпиграфически правильное чтение, а лишь просчеты Чудинова. К чужим ошибкам они равнодушны.

Рис. 4. Фото фрагмента грузила из Масковичей

Прежде всего, надпись надо внимательно осмотреть в надежде увидеть некоторые знаки руницы. По виду данный предмет является глиняным грузилом, но неполным, 1/3 его отломана и отсутствует. Я начинаю исследование с осмотра по одной причине: для славянской культуры именно на грузилах надпись соответствует назначению предмета, то есть на грузиле славяне обычно пишут ГЪРУЗИЛО, и если так, и если надпись на грузике действительно славянская, а не скандинавская, ей должно найтись соответствие на аналогичных предметах рыболовства Руси. И если такое соответствие найдется, можно будет прочитать надпись, опираясь не на эмоции эпиграфиста, а на некие выявленные традиции. Тем самым станет возможным выявить именно масковичские особенности начертаний, то есть некий Витебский графический "диалект", систему Витебской аллографии. На первый взгляд, крупных надписей кириллицей на данном артефакте нет, поэтому есть смысл рассмотреть более мелкие надписи. Это я делаю на рис. 5, который обращаю в цвете, поскольку очень светлые мелкие надписи на более тёмном фоне слабо различимы. Если бы удалось обнаружить надписи именно кириллицей, то отпали бы всякие сомнения насчёт этнического происхождения данного грузила.

Рис. 5. Моё чтение надписей на грузиле в обращенном цвете

В исходной статье о Мельниковой я помещал мелкое изображение грузила; теперь я помещаю крупное, чтобы иметь возможность прочитать мелкие надписи. Сначала я рассматриваю фрагмент между двумя косыми крупными штрихами. На нём внизу можно прочитать надпись СЕ КРУГЛО, а чуть выше - интересную строку МАСКОВИЧИ, однако чуть выше читаются две буквы ВА, которые дают второй вариант чтения - МАСКОВА. Уже из этого следует, во-первых, что мы имеем дело с кирилловскими надписями, которых на артефактах с германскими рунами быть не должно. Во-вторых, слово МАСКОВИЧИ, как следует из надписи, образовано из слова МАСКОВА, то есть, слова «Москва» в более раннем написании (находки из селения Масковичи датируются археологами периодом XI-XIII вв.). Иными словами, это еще раз показывает правильность нашего понимания гидронима «Москва» как фонетического развития русского слова МАСКОВА. И, наконец, в-третьих, понятно, что эпиграфистка Мельникова не удосужилась посмотреть данное изображение в большом увеличении. Возможно, что она это и делала, однако не смогла прочитать мелкие и малоконтрастные надписи. Или, что еще хуже, испугалась их кирилловского написания.

Тем не менее, продолжим чтение. Средний фрагмент между косыми штрихами приносит нам еще одно слово МАСКОВА, и это же слово МАСКОВА мы обнаруживаем на нижней кромке камня, примыкающей к центральному круглому отверстию. Еще раз слово МАСКОВА встречается на фрагменте справа от правого косого штриха. А справа от больших штрихов в виде буквы Х на фрагменте при его повороте на 90 градусов вправо можно прочитать четвертое начертание слова МАСКОВА. Так что никаких сомнений не остаётся: белорусские Масковичи являются поселением Москвы в Великом Княжестве Литовском.

Новое слово, а именно КРУГЛЯК, можно прочитать на самом нижнем фрагменте между двух косых штрихов. Наконец, в правом нижнем углу грузила, но над чертой, на фрагменте написано ГРУЗИК МАСКОВЫ, что можно понять как ГРУЗИЛО МОСКВЫ. Таким образом, мы видим не только русские надписи, но и атрибуцию предмета (ГРУЗИЛО), а также его тип (ГРУЗИЛО МОСКВЫ). Всё это уже опровергает подход Мельниковой к данному артефакту, как к германскому.

Рис. 6.  Прорись Е.А. Мельниковой знаков на грузиле 6.48

Теперь послушаем Е.А. Мельникову: «Материал - известняк. Диаметр - 4,6 см, диаметр отверстия - 0,7-1,2 см. Надпись состоит из четырех глубоко вырезанных руноподобных знаков. Знак 1, вероятно, является лигатурой КА или АК. Знак 2 идентичен руне Т. Чтение знаков 3 и 4 неясно, поскольку неопределимо, к какому из них (или к обоим) относится наклонная ветвь, пересекающая ствол знака 4. Возможно, надпись имела продолжение на отсутствующей части грузила. Ниже и правее руны 4 имеется короткая реза, которая могла быть как частью следующего знака, так и коротковетвистой руной S. Как чтение, так и интерпретация надписи не представляются возможными» (МЕЛ, с. 247). Казалось бы, если данную надпись невозможно прочитать как скандинавскую, ее и не следует включать в число скандинавских надписей, хотя вполне можно причислять к надписям с руноподобными знаками. Вместе с тем, попытка скандинавского чтения является вполне научным подходом, ибо отрицательный результат - тоже результат (но при условии, что данная попытка предпринята с предельной объективностью). Правда, попытка достаточно странная - с такой же вероятностью можно было бы предполагать здесь наличие литовских и латышских надписей. И то, и другое, и третье в данной зоне не исключено, однако понятно, что начинать анализ на территории Руси следовало именно с предположения о русском характере надписей, и лишь убедившись в отсутствии таковых, переходить к исследованию более экзотических возможностей. Однако, когда получен отрицательный результат, то есть надпись не читается (а более 80% масковичских надписей эпиграфистка объявила нечитаемыми), вывод напрашивается сам собой: скандинавский характер масковичских надписей - не более чем фантом. И в конце исследования научная этика требовала чистосердечного признания в том, что предположение о скандинавском характере данных надписей не подтвердилось. К сожалению, такой мужественный, но объективный вывод самой исследовательницей сделан не был, что сильно снижает научную ценность ее исследования. Напротив, ею внедряется совершенно ложная мысль о том, что хотя никаких реальных доказательств влияния скандинавской культуры на русскую в данном регионе нет, и доказать скандинавский характер надписей не удалось, тем не менее попытка скандинавского прочтения уже якобы и есть доказательство.

Перейдем теперь к рассмотрению соответствия прориси подлиннику. Казалось бы, такая процедура излишня, ибо прорись выполнена весьма опытным эпиграфистом, доктором исторических наук, исследовавшим несколько десятков рунических надписей и знающим правила прорисовки. Тем не менее, по моему предыдущему опыту я могу сказать, что именно в отношении данного эпиграфиста у меня такого доверия нет, поскольку "презумпция скандинавских рун" сказывается на уровне бессознательного, которое невольно отсеивает и опускает из прориси те знаки, которые отсутствуют в германских футарках, а имеющиеся знаки невольно "оскандинавливает", то есть придает им скандинавский вид. Конечно, с точки зрения классической науки, такое "подыгрывание" недопустимо, однако оно является наиболее распространенным эпиграфическим грехом, и я вполне допускаю, что страдаю таким же недугом, то есть иногда "ославяниваю" неясные очертания. Поэтому, отметив подобную ошибку, я бы не стал за нее строго осуждать исследователя, разумеется, если все остальное в полном порядке.

Итак, на рис. 6 я показал отсканированное с фотографии 81  монографии Е.А. Мельниковой изображение грузила. Я специально сделал фото темнее оригинала, чтобы видеть не только темные риски, но и светлые полосы, как это характерно для славянских надписей. Если нанести на прорись как темные, так и светлые линии, прорись получится иной. Однако, честно говоря, прорись оказывается иной даже при простом воспроизведении контуров грузика.

Рис. 7. Прориси грузила Е.Е. Мельниковой (А) и мои (Б, В, Г)