В.А.Чудинов

По этому принципу «прасемитизаторами Триполья» можно назвать практически всех современных археологов. Ведь все они считают Триполье северно-восточным форпостом балкано-дунайского неолита, который генетически связывают с Ближним Востоком, где, согласно В. Черняку, «только шумеры и хетты не были семитами». Что же известно науке о генезисе и этнической принадлежности трипольцев? Современный уровень развития археологии позволяет ставить вопрос об определении этноязыковых характеристик населения, оставившего в лесостепях Правобережной Украины памятники трипольской культуры. Археологические данные неопровержимо свидетельствуют: Триполье является крайним северо-восточным проявлением своеобразного мира древнейших земледельцев Европы, известных под названием балкано-дунайского неолита. Но и на Балканах последние не были автохтонами, поскольку их предки пришли сюда с юга Малой Азии. Дело в том, что около 10 тыс. лет назад кризис охотничьего хозяйства в Сирии, Палестине, на юге Анатолии обусловил изобретение и распространение воспроизводящего хозяйства - мотыжного земледелия и примитивного животноводства. Выращивание пшеницы, ячменя, разведение овец, коз обеспечило общество пищей и привело к демографическому взрыву на Ближнем Востоке. Излишки населения начали распространяться на соседние, мало заселенные территории: на восток в Центральную Азию и Индию, на юг в Аравию и Северную Африку». - И далее идёт полемика Л. Зализняка с В. Черняком, но датировки трипольской культуры, как мы видели, только увеличиваются.

Но кое-что в этой статье оказывается интересным: «Украинцы не лучше, но и не хуже иных народов Европы. Их этногенез - это объективный процесс, обусловленный универсальными законами создания этнокартины континента. Оценивать же концепции происхождения украинцев или любого иного народа мерилами патриотизма или романтических сантиментов - бессмысленное и контрпродуктивное дело. Яркие примеры такого подхода находим в вышеупомянутом сборнике. Он содержит взвешенные, профессиональные статьи известных специалистов по проблематике Триполья Т. Мовши, В. Круца, И. Чернякова, Г. Пашкевич, С. Рыжова, М. Видейко, Т. Ткачука и др. Особого внимания достойна блестящая по своей аргументации статья Ю. Павленко об этнолингвистических связях трипольцев с хатто-хуритами Малой Азии.

На фоне работ профессионалов диссонансом звучит голос известных народных депутатов И. Заеца и В. Черняка, чьи статьи - смесь любительства и безапелляционности. Писать такое об украинских деятелях, политической позиции которых давно симпатизируешь, нелегко, но, пожалуй, нужно. Ведь с далеких от науки позиций они не только несправедливо обвиняют украинских археологов в сознательном искривлении древней истории Украины, но и утверждают в обществе продуцированные любителями, а иногда и просто «заробітчанами», экзотические мифы. Мы не поднимаем престиж Украины, чего так искренне хотят упомянутые нардепы, а дискредитируем ее науку и толкаем общественность на окольные пути ошибочных, антинаучных представлений о своем прошлом, делая из нее посмешище в глазах цивилизованных европейцев. Остановлюсь лишь на нескольких сентенциях уважаемых оппонентов. В частности, как специалист по археологии каменной эпохи не могу согласиться с ультрапатриотическим утверждением В. Черняка, что «самое большое количество палеолитических поселений находится на территории Украины». Значительно больше и лучше их исследуют во Франции, откуда и началось изучение палеолита в ХІХ в. Выводя корни украинцев из палеолита, уважаемый нардеп неосмотрительно заявляет, что «мизинские, трипольские и украинские горшки чрезвычайно похожи». Вынужден напомнить: глиняные горшки являются определяющим признаком неолитической эпохи, а в палеолите горшков не было вообще, тем более в Мизине, которому 18-16 тыс. лет» [12].

Но логика оппонентов Л. Зализняка понятна: если уж высокого уровня поселения предков украинцев существовали в неолите, то они просто обязаны были присутствовать и в палеолите, иначе как бы они дошли до столь высокого уровня культуры? Так что миф о трипольцах, как о самобытной археологической культуре перерос в националистический миф современной Украины. Сказав: «А», придётся сказать и «Б».

«А на патетическое восклицание нардепа «Почему вы ищете корни трипольцев в Восточном Средиземноморье, Малой Азии, Анатолии, Фессалии, на Балканах? Почему вы ищете наши корни у них, а не их у нас?» отвечаю: потому что те явления, которые у «нас» представлены Трипольем, у «них» на несколько тысяч лет древнее. Например, ранние памятники Кукутени в Румынии древнее ранних памятников Триполья. Так что последнее не может быть матерью раннеземледельческих протоцивилизаций Подунавья, Балкан или Ближнего Востока, поскольку матери не бывают младше своих дочерей».

Статья Л. Зализняка заканчивается словами: «Трипольская версия происхождения украинцев - типичный пример исторического мифотворчества, поскольку противоречит научным фактам. Она является порождением искреннего патриотизма, понятного недоверия к официальной науке, а также любительства и постколониального комплекса неполноценности. Польза Украинскому государству от этого псевдонаучного, квазипатриотического жанра сомнительна, а вред - очевиден. Кроме того, что в наше сложное время дезориентируется общественность, так еще дискредитируется украинская историческая наука в идеологической борьбе за построение независимой Украины» [12]. - Иначе говоря, этот исследователь считает, что Украина была колонией России, и желание продлить ее древность в неолит и палеолит - это одно из производных ее постколониального комплекса неполноценности. Но пойти дальше, и признать трипольскую сельскую культуры просто разновидностью воинских поселений воинов ВВС эпохи Рюрика, то есть, вахтовой разновидностью городской недавней культуры эпохи Рюрика, он, видимо, в силу того же комплекса, не способен.

О могильниках Триполья. Здесь интересно рассмотреть еще одну статью, [13], но, разумеется, так же выборочно: «Несмотря на более чем вековое изучение, на огромное количество найденных раритетов, тысячи изданных монографий и десятки тысяч статей учёных самого различного профиля, Трипольская цивилизация остаётся суммой множества загадок и вопросов, на которые крайне трудно найти ответы. Даже ответив порой на вопросы «что?», «когда?» и «как?», зачастую трудно понять «почему?».

Взять, к примеру, то, как трипольцы строили и... хоронили свои города. Как выяснилось, каждое из поселений-гигантов использовалось жителями на протяжении всего двух-трёх поколений, то есть примерно 50 -70 лет. А потом оставлялось - с посудой, инструментами и многими другими вещами повседневного обихода. Но перед тем как уйти на новое место и вновь воздвигнуть там тысячи двух- и трёхэтажных жилищ, старое поселение сжигалось».

Для оседлых жителей такое поведение, действительно, весьма загадочно. Но для воинского стана, где хранилось оружие, документы и информация о ведении войны, такое поведение является обычным - в нём нет ничего таинственного.

А вот объяснение: «Почему трипольцы так поступали? Единой точки зрения нет. Но многие учёные говорят о древнейших экологических катастрофах. Слишком велика была плотность населения, а значит, и нагрузка на природную среду. Для строительства тысяч домов подчистую вырубался лес. Огромное число первобытных охотников выбивало бегающую и летающую дичь. Тучные стада коров и быков на десятки квадратных километров вокруг вытаптывали луга. Да и чернозёмные почвы постепенно истощались, теряя прежнее плодородие. И, судя по всему, исчерпав большую часть дарованных природой ресурсов, древние обитатели тех мест полагали, что их город должен завершить свою жизнь в очищающем пламени. Можно лишь представить зарево пожаров, одновременно пожиравших сотни и тысячи сооружений. Стена пламени, поднимаясь ввысь, видна была на десятки километров» [13].

Мы видим, что один миф тянет за собой другой. «В результате сожжения поселений на месте жилищ как раз и образовались площадки из глины, спёкшейся до состояния красно-бурого шлака. Именно благодаря этому в 60 - 70-е годы ХХ века удалось картографировать трипольские прото-города. Ведь каждое нагромождение обожжённой глины становится большим магнитом. И археологи, используя протонные и электромеханические магнитометры, составляют точные планы скрытых под землёй остатков древних строений. А уже потом выбирают наиболее интересные, перспективные места для раскопок. Кроме того, по чередованию слоев глины и отпечаткам в ней сгоревших брёвен и деревянных плах удаётся выяснить количество потолочных перекрытий, а значит, и этажей в домах...».

Многоэтажные дома для сельских поселений неудобны! А для воинских казарм - вполне! Но читаем дальше: «А куда девались умершие трипольцы? Смешной, скажете, вопрос. Туда же, куда выносят всех: на погосты. Но вот незадача! По самым скромным подсчётам археологов и демографов, суммарная численность всех поколений жителей трипольских поселений, особенно с учётом городищ-гигантов, за три тысячи лет должна была составить многие сотни тысяч, а то и превысить миллион. Везде, во всё времена и эпохи непременными «спутниками» человеческих поселений, как огромных городов, так и небольших сёл, становились кладбища. Даже сравнительно малочисленные соседи Трипольской цивилизации, степные кочевые племена, оставили после себя огромное количество курганов, целые поля холмов-погребений.

Но трипольских могил найдено, что называется, всего ничего - примерно пара десятков. Причём, как правило, относящихся к последним векам существования этой этнокультурной общности, когда уже шло интенсивное смешение её представителей с соседями, прежде всего, со степняками-кочевниками, и часть трипольцев, точнее их потомков-метисов, заимствовала чужие погребальные обряды. А вот к ранним этапам Триполья относятся лишь несколько погребений в фундаментах зданий, больше похожих на жертвенные заклания чужаков-пленников» [13].

И эта загадка вполне объяснима: воинов хоронили на месте их гибели, причем могилы были весьма пышными, как я показал в моих нескольких последних статьях. «Над загадкой исчезновения умерших трипольцев ломают головы несколько поколений археологов. Возможно, этот феномен можно объяснить по аналогии с ритуалом очищающего последнего огня, в котором сжигались поселения? Может, божественной стихии огня отдавали и тела умерших? И пепел, вероятно, не помещали в какие-либо погребальные урны и не складывали их в персональные или семейные могилы, или склепы, как другие народы древности и современности, а просто развеивали по ветру или даже удобряли им свои поля. Но и это лишь предположение...».

Мы видим, как одна фантазия (в данном случае Викентия Хвойки) потянула за собой массу несоответствий.

Обсуждение. Я не отрицаю существование трипольской культуры. Я отрицаю ее трактовку как сельской и как древней. Перед нами - культура воинских гарнизонов ВВС Рюрика таких крупных городов, как Великий Новгород, Ладога и Западный Каир на территории Украины. Точно такую же культуру мы можем встретить в разных частях Евразии, например, в британском городе Виндоланда. Более того, я не исключаю, что в некоторых случаях под лопатой археологов могли оказаться и более древние объекты.

Заметим, что ни Викентий Хвойка, ни его современные последователи не желают читать явные русские надписи, полагаю культуру либо бесписьменной, либо наполненную странными знаками типа летящих птиц. Однако, как можно принять макет виманы Мары на рис. 12, за часть печи? Возникает впечатление что 1) либо археологи настолько неопытны, что не умеют атрибутировать артефакты, во что верится с трудом, либо 2) что, начиная с В. Хвойки реализуется программа обнаружения «независимой» истории Малороссии, которую поляки специально назвали Окраиной, в виде соответствующих артефактов. Для этого мало было обнаружить сами артефакты, необходимо было их датировать наиболее древним образом (эпохой неолита и энеолита), и приписать сельскому населению. Иначе говоря, совершить научный подлог.

Всё это очень напоминает действия немецкого афериста Генриха Шлимана, который раскопал несколько ведических храмов на разных территориях, а затем приписал свои находки ранней греческой культуре, к которой они не имели никакого отношения. Более того, если В. Хвойка был одним из основателей Киевского Городского музея древностей и искусств (ныне - Национальный музей истории Украины), то Генрих Шлиман создал собственный музей.

Понятно, что якобы нахождение на территории Украины сельских поселений, превосходящих уровень городской культуры многих современных им европейских городов, служит питательной средой для различных украинских националистических мифов. Насмешка истории состоит в том, что Украина как самостоятельное государство без поддержки матери-России оказалась нежизнеспособной. Но точно также и трактовка трипольской культуры в отрыве от культуры воинов виман Руси эпохи Рюрика как древних сельских поселений оказывается полной необъяснимых противоречий.