В.А.Чудинов

Пример неверного перевода. К разряду эпиграфического брака можно отнести пример совершенно неверного перевода берестяных грамот, я его описал в работе [13:125-129] и сейчас приведу именно в этом изложении, выделив курсивом текст эпиграфистов академического направления. Под словом «руничный» я понимаю текст, написанный руницей.  «Среди многих берестяных грамот с именами смешанного письма встретилась одна весьма необычная, ибо смешанным письмом тут оказывается не привычное уже рунично-кирилловское, а рунично-латинское. Это - грамота № 753. Хотя исследователи поломали над ней немало копий и провели немало часов, разгадать ее смысл им н удалось. И как ни странно, причиной тут было не незнание руницы, а незнание латиницы, точнее - неспособность принять тот смысл, какой вытекал из нормального чтения.

Итак, грамота была найдена на Троицком раскопе. «Это целый берестяной лист, в левой части которого имеется короткая запись латинскими буквами, состоящая из двух строк (-) ILGEFAL/IM[K]IE. Ниже второй строки очень тонкими штрихами нанесены еще какие-то знаки, лишь отдаленно напоминающие буквы, - скорее всего орнаментального характера. В первой строке левее основной записи довольно слабыми штрихами прочерчена фигура, интерпретация которой затруднительна: можно предполагать в ней нечетко выполненное инициальное Р или инициальное Т; но не исключено и то, что эти штрихи являются просто орнаментальными. Во второй строке буква, записанная нами как К, не совсем надёжна: может быть, ее следует интерпретировать как N с маленькой лишней черточкой. Неясно также, является ли короткий штрих над первым I знаком долготы или он просто случаен, как штришок над соседним L. ... Стратиграфическая дата: середина XI века. В настоящее время текст грамоты № 753 еще не имеет удовлетворительного полного прочтения. Он ожидает более пристального внимания со стороны германистов» [14:13]. Я вполне согласен с тем, что предложенное прочтение неудовлетворительно, хотя полагаю, что в данном случае обращаться к германистам преждевременно: одна буква прочитана неверно, две буквы незамечены вовсе и потому не вошли в читаемый текст, к ясной букве неоправданно приковано внимание, а штрихи над буквами, равно как и "орнамент" не имеют отношения к немецкому тексту, а написаны отчасти руницей, отчасти кириллицей.

Ясно, что при такой деформации исходного немецкого текста он не имеет смысла. Путь по которому пошли эпиграфисты, завел их в тупик: «Хорошо вычленяются лишь слова GEFAL IM 'попади (или выпади) ему‘, 'пусть попадет (или выпадет) ему‘, указывающие на немецкое, (а не скандинавское) происхождение записи (ввиду наличия приставки GE- и формы дательного падежа единственного числа IM). Если в грамоте действительно имеется инициал Р, первое слово записи предстает как древненижненемецкое (= древнесаксонское) PIL 'стрела‘ (современное немецкое PFEIL). Слова 'стрела ему попади‘ в этом случае должны истолковываться как магическое заклинание, записанное с целью принести гибель врагу. Если инициал истолковывается как Т, первым словом текста оказывается TIL (сравни в средненижненемецком TIL 'цель‘, древневерхненемецком ZIL, готском TILARIDS 'стремящийся к цели‘ (надпись на копье). Если перед GEFAL стоит просто IL, истолкование первого слова менее ясно. Удовлетворительны смысл мог бы дать корень ILL- (сравни древнеисландское ILL- 'зло‘, также в сочетании с корнем FALL- - ILL-FELLI 'несчастье‘, 'несчастный случай‘); но он характерен именно для скандинавских языков, а из западногерманских языков представлен (в качестве скандинавского заимствования), по-видимому, лишь в древнеанглийском. Не имеет до сих пор надежного истолкования также заключительное KIE. Может быть, это слово можно связать со средненижненемецким KEIE (KEIGE) 'дротик, метательное копье‘. При чтении первого слова как TIL эта версия дала бы общий смысл В ЦЕЛЬ ПОПАДИ У НЕГО КОПЬЕ.

А.В. Назаренко (устное сообщение) предложил интерпретировать здесь KIE как отрицательное наречие с таким же К-, как в современном немецком KEIN. В этой версии документ предстает не как губительное, а напротив, как охраняющее заклинание: СТРЕЛА (?) НЕ ПОПАДИ ЕМУ НИКОГДА. Однако эту гипотезу крайне трудно согласовать с этимологией немецкого KEIN, которое восходит к древневерхненемецкому DIHHEIN, NIHHEIN, - как потому, что от предполагаемого *DIHHIE, *NIHHIE 'никогда‘ не сохранилось никаких следов, так и по хронологическим соображениям: в середине XI века усеченной формы KEIN, по-видимому, еще не было. С другой стороны, если допустить, что в тексте грамоты № 753 стоит не К, а N (смотри выше), данная версия становится совершенно правдоподобной: в отличие от KIE, слово NIE заведомо существовало» [15:50].

Очень любопытный пассаж: какой-то житель Новгорода пишет на берестяной грамоте на древненижненемецком СТРЕЛА НЕ ПОПАДИ ЕМУ НИКОГДА. Зачем? Если это оберег, то почему он начертан на левой начальной части бересты, как если бы предполагалось что-то записывать дальше? Но почему этот оберег начертан для НЕГО, а не для СЕБЯ? И кто этот ОН? - Таких недоуменных вопросов можно задавать множество; и на них не будет дан ответ по одной причине: данная дешифровка ложна. Меня всегда удивляла способность эпиграфистов давать целый каскад пояснений, когда они не могут вскрыть простенькую суть. А тут авторы дешифровок просто фонтанируют, сопоставляя древневерхненемецкий со средненижненемецким и древнеисландским, демонстрируя блестящую эрудицию в знании средневековых немецких диалектов. И это при всем том, что в чтении русских средневековых текстов (а их книга посвящена именно русским, новгородским средневековым грамотам) они совершенно не курсе того, что существовала руница (а работы по ней публикуются уже более 10 лет, но не удостаиваются внимания академиков), и что на данной грамоте знаки нанесены двумя почерками разной толщины и, следовательно, могут означать два разных шрифта. (Как-то непроизвольно закрадывается мысль, что назначение академической науки - не поиск истины, а ошеломление читателя эрудицией. Дескать, пусть я не понимаю сути написанного, но зато поглядите, как великолепно я разбираюсь во всем остальном!).

А я исхожу именно из этого, из русских начертаний. Кроме того, я считаю, что в немецком тексте после IL написана не буква G, а буква S, так что первое слово является женским именем ILSE. Я также читаю две буквы латиницы в третьей строке, незамеченные эпиграфистами, принимая их за лигатуру KN, так что немецкую часть надписи я читаю так: ILSE FAL IM KIEKN, что можно передать на современном немецком языке как ILSE FALL IM KIEKEN, а по-русски как СЛУЧАЙ ИЛЬЗЫ: В РАЗГЛЯДЫВАНИИ. Кстати, большой словарь немецкого языка дает помету при глаголе KIEKEN: "нижненемецкое, Берлинское - глядеть, глазеть" [16:502]. Так что Ильза - девушка, на которую "глазеют" (здесь глагол с типично берлинским "проглатыванием" Е в конце слова субстантивировался в существительное среднего рода, а слово IM - не местоимение IHM, ЕМУ, а предлог, слитый с артиклем в дательном падеже). Иными словами, перед нами описана особа легкого поведения с Запада, на которую "глазеют" мужчины (такое понимание вытекает из первого осмысления. Однако оно не последнее).

Более тонким шрифтом нанесена русская часть текста. Над первой строкой я читаю не знаки ударения, а слоговой знак ДЕ, а буквы латиницы IL при этом можно прочитать как знак ВЪ (букву L), и знак КА (букву I с надстрочным "знаком ударения"). Получается слово ДЕВЪКА, то есть ДЕВКА, что вполне уместно при характеристике Ильзы.

На первой строке начертан слоговой знак ПО, на третьей строке сначала идет кирилловская лигатура ХО, потом попытка начертать слоговой знак ТЬ, и, в конце, слоговой знак ТИ. Тем самым, смешанным (и потому тайнописным) способом начертано слово ПОХОТИ, не нуждающееся в переводе. Итак, перед нами ДЕВКА ПОХОТИ, то есть ПРОСТИТУТКА. Понятно, что русским текстом сказано прямо то, на что намекает немецкий текст. Так что перед нами некая записка-памятка: Ильза - проститутка, смотри, не замарай репутацию! Возможен, однако, и иной общий смысл: Ильза - проститутка. Может пригодиться. Но из получившегося весьма неприглядного общего смысла высказывания возможен и второй вариант чтения второго слова: не FALL, а FAL(LOS). Тогда надпись можно прочитать как ILSE: FAL(LOS) IM KIEKN, то есть ИЛЬЗА: ФАЛЛОС НА РАЗГЛЯДЫВАНИЕ. ДЕВКА ПОХОТИ. Так что теперь слово ГЛАЗЕЕТ относится не к мужчине, а к женщине: глазеет она. При таком чтении можно заподозрить некое оральное сношение со стороны Ильзы, что было довольно удивительно для новгородца XI века. Так что если в данном отрывке и идет речь о "стрелах", то совсем в ином смысле. Понятно и то, что при довольно высоком уровне нравственности на Руси в средние века писать подобные строки открытым текстом было бы опрометчиво. На мой взгляд, на грамоте № 753 нанесено два текста, один сделан кем-то на немцком языке (возможно, сводником, рекламирующим прелести Ильзы), а другая - либо потенциальным клиентом, либо тоже сводником, но уже новгородцем. Именно поэтому на бересте оставлено место справа: если клиент заинтересуется, он может написать правее свои пожелания, скажем, заказать девушку на определенное время. В таком случае перед нами находится не столько грамота-записка, сколько "бланк заказа" на обслуживание.

В связи со сказанным несколько напыщенно звучат заключительные строки эпиграфистов: «Несмотря на все эти трудности, грамота № 753 оказывается чрезвычайно важным свидетельством присутствия в Новгороде середины XI века посетителей из Германии, равно как и того, что они пользовались тем же материалом и теми же приемами письма, что и новгородцы» (Янин 2000:50). Да уж, средневековый вариант современного Plattdeutsch по поводу ДЕВКИ ПОХОТИ Ильзы - "чрезвычайно важное свидетельство посетителей из Германии". Как чудесно, что и о "ночных бабочках" писали вульгарным нижненемецким диалектом, пользуясь "тем же материалом и теми же приемами письма, что и новгородцы"! И какие замечательные "посетители из Германии» приезжали к новгородцам в XI веке! - Кстати, а почему эпиграфисты считают, что посетители были из Германии? Имя Ильзе является скорее прибалтийским, ибо немецким будет имя Эльза, да и характер поведения Ильзы больше напоминает некоторых прибалтиек, чем немок. С Прибалтикой контактировала, прежде всего, Пруссия, которая и соприкасалась с нижненемецким диалектом. Так что немецкий язык части надписи еще не свидетельствует о том, что ее автором был немец».

Как видим, перед нами - свидетельство порочности заезжих иностранцев, а вовсе не важное свидетельство присутствия в Новгороде середины XI века посетителей из Германии. А качество проделанной академиками В.Л. Яниным и А.А. Зализняком эпиграфической работы оставляет желать много лучшего. Полагаю, что после знакомства А.А. Зализняка с моей монографией (Чудинов 2003) (а многочисленные «доброхоты» наверняка показали ему данный раздел моей работы) он проникся благородным негодованием к «дилетантам от лингвистики», на которых он обрушился в ряде своих лекций последних трёх лет. Ибо, разумеется, признать брак со своей стороны он не готов.

А теперь перейдём к грамоте № 444. В интернете можно найти ее изображение (рис. 6 с такими пометами: «Грамота 444. Новгород, {1180-1200}. Раскоп Лубяницкий, Условная дата: 1180-1200, Категория: учебные тексты Содержание: Начало азбуки и отдельные буквы. Сохранность: целый документ. Не описана в книге «Древненовгородский диалект». Том НГБ: VII. Место хранения: НГОМЗ». Этот документ мне знаком В моей монографии (Чудинов 2000) я писал о ней так: «Я привел ее на рис. 32-1 (Арциховский1978:41). Первоиздатели пишут о ней: «Это - целый березовый лист, на котором нацарапано АБВГД. В остальном поле листа беспорядочные штрихи, написанные и зачеркнутые буквы... Стратиграфическая дата: 70-е годы XII века. Палеографические признаки не противоречат ей» (Арциховский 1978:46-47). Тем самым об этой, одной из самых длинных по количеству слогового текста грамот, написано менее всего эпиграфистами. Разумеется, беспорядочных штрихов на данной грамоте я не обнаружил. Зато сами знаки можно поделить на крупные, средние и мелкие. Чтение я начинаю с крупных знаков в центре. Они читаются БОРЕ, а чуть ниже - ПОЛЯ, рис. 32-2. Тем самым адресатом является мужчина по имени БОРИС, а отправителем - женщина по имени Полина. Никакого поклона от Полины к Борису нет, что свидетельствует о явной неофициальности данной записки. Далее следует АБВГД, начальные буквы азбуки, что не только для нас, жителей ХХ века, но и для читателей того времени означало, что перед ними находится грамота, рис. 32-3.

Рис. 6. Моё чтение надписей на грамоте № 444

Затем идет сам текст, но весьма мелко, так что я его даю в увеличенном виде. Мелкий текст можно прочитать как ВЪТАЙНЕ ТЫ, рис. 32-4; затем идет средний текст, который я тоже несколько увеличиваю: СЬХОДИ СЬ РАНЕЧА, ЗАГЪНИ ЛЫЖИ; далее мелкими буквами написано Е, а чуть правее, в лигатуре, еще одна буква Е, что образует слово ЕЕ, рис. 32-5; низ лигатуры, начинающейся с Е, продолжается вниз, образуя слово РОГОВЕ и ВЬ, затем идет лигатура со знаками ЛО и ЖИ, рис. 32-6. Здесь можно считать, что данная фраза кончилась и пошла другая, к которой относится новая лигатура, которую я читаю ВЪ РУКАВИЦЫ, рис. 32-7. Правее и выше расположена лигатура из более крупных знаков, которую я читаю СЬВИНЕЦЬ, рис. 32-8. Еще правее и ниже размещена в рамочке лигатура из букв и слоговых знаков, которую я читаю АИДА, рис. 32-9. Над ней находится два знака, которые я читаю, как ГОНИ, рис. 32-10, а две буквы ЯТЬ правее и ниже я читаю как ЕЕ, рис. 32-11. Полумесяц вверху можно прочитать как предлог ИЗЬ, рис. 32-12, а большой слоговой знак РЕ слова БОРЕ имеет ряд выступов, которые в сумме можно понять как слово НОРЬКИ, рис. 32-13.

Правая часть грамоты содержит 4 относительно крупных знака, которые образуют композицию ПОКА, СЕ - Я, рис. 32-14, и слева и внизу от Я расположена лигатура, которую можно прочитать как БОРЬКА, рис. 32-15. Собственно говоря, здесь завершается основная часть послания. Однако затем можно прочитать постскриптум, написанный более мелким и совсем мелким шрифтом. Вначале можно прочитать слово НОЧЬ, рис. 32-16 (между ПО и КА и на вершине КА), далее - слова ПЪРО НАСЬ, рис. 32-17 (начертанные на знаке КА и между КА и СЕ), выше и более мелко написанные лигатуры можно прочитать и как НОВАЯ, ГОРЯЧА и как НОВА И ГОРЯЧА, рис. 32-18. Очевидно, этого Полине показалось мало, и она добавила внутри основания знака СЕ перевернутый вверх ногами знак ШЕ и чуть правее - ЛИ, то есть ШЬЛИ, рис. 32-19, а затем лигатуру правее Я и прямо на СЕ - НЪ НОЧЬ, рис. 32-20. Правее расположен столбик из двух знаков, читаемый ПОЛЕ, слева от ЛЕ находится лигатура из двух знаков, читаемая НОВУ, и, наконец, в самом низу - еще одна лигатура, читаемая НОЧЬ, рис. 32-21. Теперь можно синтезировать весь текст, который гласит: БОРЕ - ПОЛЯ. ВЪТАЙНЕ ТЫ СЬХОДИ СЬ РАНЕЧА, ЗАГЪНИ ЛЫЖИ РОГОВЕ, ВЬЛОЖИ ВЪ РУКАВИЦЫ СЬВИНЕЦЬ АИДА, ГОНИ ЕЕ ИЗЬ НОРЬКИ. ПОКА, СЕ Я, БОРЬКА! НОЧЬ ПЪРО НАСЬ, НОВА И ГОРЯЧА! ШЬЛИ НЪ НОЧЬ! ПОЛЕ - НОВУ НОЧЬ.  Это означает БОРЕ - ПОЛЯ. ВТАЙНЕ ТЫ СХОДИ СПОЗАРАНОК, ПРИГОТОВЬ РОГОВЫЕ ЛЫЖИ, ВЛОЖИ В РУКАВИЦЫ СВИНЕЦ АДА И ГОНИ ЕЕ ИЗ НОРКИ! - ПОКА! ЭТО Я, БОРЬКА! НОЧЬ - ДЛЯ НАС, НОВАЯ И ГОРЯЧАЯ! (А ЕЕ, ЭТУ ЖЕНЩИНУ) ПОШЛИ ПОД НОЧЬ, (ЧТОБЫ) ПОЛИНЕ (ДАТЬ) НОВУЮ НОЧЬ.  Таким образом, перед нами - записка любовницы, направленная Борису для того, чтобы он отослал, видимо, законную жену из дому под ночь на лыжах (возможно, за город, например, к родителям), причем сделал бы тяжелыми ее рукавицы, чтобы она утомилась дорогой (и, следовательно, устала бы и долго спала), так что ночью Полина смогла бы навестить Бориса для "новой и жаркой ночи". Перед нами - самый длинный текст из всех, написанных слоговым письмом, он содержит 35 слов. Текст очень сложный для чтения, поэтому предыдущие мои чтения не имели ничего общего с данным вариантом, за исключением слова БОРЕ. Достаточно сказать, что лигатуру АИДА я читал кверху ногами как ИРУНЮ, а две буквы ЯТЬ не как ЕЕ, а как ЯТЬ, ЯТЬ.