В.А.Чудинов

Рис. 12. Грамота № 225 - прорись выдавленных букв письма

Грамота № 225. Ее текст также был исследован эпиграфистами. Вот перевод: «От Торчина к Гюргию. Михалем отобрана (т. е. отсортирована) половина беличьих шкурок, только (?) хорошие - один мешок (другой вариант: один мех, т. е. чистый мех)». Иначе говоря, речь идёт об отборе беличьих шкурок.

Археологические пометы таковы: «Грамота 225. Новгород, {1180-1200} Раскоп Неревский, усадьба «К». Условная дата: 1180-1200, стратиграфическая дата: 60-е - 90-е гг. XII в. Категория: письма. Содержание: От Торчина к Гюргию (о беличьих шкурках). Сохранность: документ с небольшими утратами Статья ДНД: Б70. Литература: Попр.-VIII; Янин 1986. Том НГБ: V. Место хранения: НГОМЗ».

Заметим, что опять упоминается Неревский раскоп, только на этот раз усадьба «К». Это - примерно на три усадьбы подальше от начала раскопа.

Рис. 13. Моё чтение неявных надписей на Новгородской грамоте № 225

Здесь я наблюдаю неявные надписи как в прямом, так и в обращенном цвете. Сначала я вижу неявные надписи в прямом цвете слева, примерно на среднем уровне. Тут я выделяю фрагмент вокруг вроде бы буквы «Т». На самом деле я в этом месте читаю слово ЯРА, а правее - слово ХРАМ. А чуть ниже я читаю так же в прямом цвете слова МОСКВЫ МАРЫ. Итак, этот храм Яра был связан с той частью Новгорода, который считался Москвой Мары.

Далее на правой части данного куска бересты я замечаю мужской лик. Он расположен анфас. Глаз на нём почти не видно, рот едва заметен. Любопытно, кто это? Казалось бы, поскольку перед нами - береста их храма Яра, то и лик относится к нему же. Однако, не будем торопиться, а попробуем прочитать.

Сначала я читаю надписи на лике. Однако, читая в обращенном цвете три строки одну за другой, я получаю текст: ЯРА АРКОНА РЮРИКОВА ВАРЯГОВА. Хотя это в определенной степени знакомые слова, но здесь мы снова читаем слово РЮРИК, а также впервые на грамотах читаю слово ВАРЯГОВА.

Левее и ниже я читаю в обращенном цвете слова: 35 ГОД ЯРА. Эта надпись мне уже знакома. Зато слева внизу, на уровне царапин в прямом цвете можно прочитать слова: МАСКА РОДА. Слово МАСКА обозначает ИЗОБРАЖЕНИЕ, так что перед нами нахоится лик славянского бога Рода.

Итак, опять грамота упоминает Рюрика, а также Москву Мары. - Переходим к следующей Новгородской грамоте.

Рис. 14. Грамота № 297 - прорись выдавленных букв письма

Грамота № 297. И этот текст подвергся эпиграфическому исследованию. Вот его результат: «Грамота 297. Новгород, {1420-1430}. Раскоп Неревский, усадьба «И» Условная дата: 1420-1430, стратиграфическая дата: 20-е - сер. 40-х гг. XV в. Категория: письма. Содержание: От Сергия и его братьев к Михаилу Юрьевичу (о краже ржи). Сохранность: фрагмент Статья ДНД: Д18. Литература: Попр.-VIII. Том НГБ: V
Место хранения: ГИМ». - То, что и на этот раз будет упомянут Неревский раскоп, уже не вызывало сомнения. Только теперь эта грамота найдена на предыдущей усадьбе «И».

Вот перевод грамоты: «Челобитье от Сергия и его братьев из Рагуйлова господину Михайле Юрьевичу. Стог ржи, господин, твой четвертной воры раскрали, овинов на пять, свезли весь ...?»

Похоже, что опять береста оказалась из храмовых запасов.

Рис. 15. Моё чтение неявных надписей на Новгородской грамоте № 297

Здесь я читаю в обращённом цвете крупные буквы наверху бересты с отступом слева; буква Х находится именно на том же расстоянии от левого края на полке дешифровки, на котором светлая буква «Х» находится на бересте. Здесь читаются слова: ХРАМ ЯРА, а правее - 35 АРКОНЫ. Иначе говоря, здесь читаются те же слова, что и на предыдущих Новгородских берестяных грамотах.

Справа вверху в прямом цвете я читаю надпись: МОСКВЫ МАРЫ, правее находится огромная буква «В», а ниже в прямом и обращенном цвете можно прочитать слова: НОВГОРОДЕ. Итак, речь идёт о храме Яра Москвы Мары в Новгороде.

Наконец, слева внизу я читаю датировку: ЯРА ГОД 35. Удивительно, но на всех кусочках бересты приводится один и тот же год Яра.

Рис. 16. Грамота № 915 - прорись выдавленных букв письма

Грамота № 915. Здесь тоже речь идёт о грамоте, на которой написан текст, прочитанный эпиграфистами. О самой грамоте № 297 написано следующее: «Грамота 915.
Новгород, {1050-1075} Раскоп Троицкий, усадьба «Е». Условная дата: 1050-1075, стратиграфическая дата: вероятно, 3 четверть XI в.  Категория: письма Содержание: От Рожнета к Коснятину (требование прислать деньги и угроза). Сохранность: целый документ. Статья ДНД: А5.Том НГБ: XI. Место хранения: НГОМЗ».

Перевод со стороны эпиграфистов: «От Рожнета к Коснятину. Ты взял в Киеве у моего отрока гривну серебра. Пришли деньги. Если же не пришлешь, то [это станет займом] в половину (т. е. под 50% роста)' Иначе говоря, если Коснятин не отдаст долг немедленно, в дальнейшем ему придется отдать в полтора раза больше».

Далее я перехожу к чтению неявных надписей.

Рис. 17. Моё чтение неявных надписей на Новгородской грамоте № 915

После усиления контраста я начинаю читать верхнюю строчку берестяной грамоты № 915, на которой написано: МОСКВЫ СКЛАВЯН ХРАМ АРКОНЫ РУСИ ЯРА И РУСИ МАРЫ. Понятно, что речь идёт о Новгороде, который одновременно был как Арконой Руси Яра, так и Москвой Руси Мары.

На второй строке читаются слова: СЕ МОСКОВСКАЯ РУСЬ МАРЫ. Иначе говоря, МОСКВА МАРЫ на этой грамоте уже увеличилась до размера МОСКОВСКОЙ РУСИ. А еще строкой ниже я читаю слова: Е МОСКВА РУСКАЯ (через одну букву С) СКЛАВЯН МАРЫ АРКОНЫ ЯРА. Таким образом, в Москве Новгорода в то время проживали «склавяне», скорее всего - новгородские словене.

На предпоследней строке я читаю текст: ХРАМ ЯРЕВ РЮРИКА ХАРАОНА ЯРА В АРКОНЕ. Как видим, почти в последнюю очередь упоминается храм, которые теперь называется не храмом Яра, а храмом Яревым Рюрика Хараона Яра. Вероятно, такое названия выглядело более торжественным.

А на продолжении строки в правой части грамоты можно увидеть слова: ГОД 52 РЮРИКА ЯРА. В более привычном для нас летоисчислении этот год можно понять, как 908 ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА. Однако из данной датировки получается, что данная заготовка для грамоты была приготовлена на 17 лет позже грамот, исследованных прежде. Кроме того, если раньше была датировка «по Яру», то теперь - «по Рюрику Яру».

Насколько я понимаю, это более точная формулировка. - Наконец, на нижней строке можно прочитать такие слова: МОСКВА И РИМ Е СКЛАВЯНИНЫ ЯРОВЫ В 35 АРКОНОВСКОЙ ЯРОВОЙ СКЛАВЯНСКОЙ МИРОВОЙ МОСКВЕ МАРЫ. Получается, что в 908 году Первая Москва Яра (рядом с нынешним Ватиканом) и Рим были целиком славянскими, и именно эти же люди находились в 35-й Арконе Яра (первой Москве Мары), которая позже стала великим Новгородом.

Более того, на этой грамоте мы снова читаем имя Рюрика.

Обсуждение. Как видим, однотипные артефакты (в данном случае Новгородские берестяные грамоты), которые на первый взгляд кажутся хорошо известными и прочитанными вдоль и поперек, в действительности содержат еще ряд моментов, которые поддаются выявлению только при увеличении опыта. Сначала это были отдельные прочитанные слоги, затем - целые слова, потом существенные моменты грамот и целые якобы «нечитаемые» грамоты и, наконец, исходные куски бересты для грамот, которые оказываются помеченными еще до их употребления в качестве деловых или личных писем.

Понятно, что до сих пор никому не приходило в голову, что берестяные грамоты как писчий материал были известны еще варягам Рюрика и, более того, что листочки бересты заготавливали заранее и помечали (как в прямом, так и в обращенном цвете), что вполне сопоставимо с водяными знаками на бумаге, где содержится информация об изготовителе и даже его логотип. Именно этот логотип храма Яра и был обнаружен нами на пяти Новгородских берестяных грамотах, а именно, на грамотах № 327, 246, 225, 297 и 915.

Полагаю, что нет никакой случайности в том, что все 4 грамоты были найдены археологами в одном и том же Неревском раскопе, тогда как последняя, пятая, была найдена на Троицком раскопе. Неявные надписи на них немного разнятся, равно как и даты. Не исключено, что речь идёт об одном и том же храме, но о разных партиях заготовок писчей бересты. Причем, возможно, храм Яра находился где-то на уровне усадеб Ж-З Неревского раскопа, но века через 1,5 был закрыт, а его содержимое растащено.

Но из данных исследований неявных надписей получается, что родоначальником берестяной письменности являются те русские воины-монахи Арконы Яра, которые пришли с Рюриком на землю Волхова. Иначе говоря, жители Вагрии, варяги. Или, другими словами, берестяные документы были в ходу у всех русских в IX веке н.э., включая и Западную Европу. Причём, вероятно, каждый храм имел свои пометы.

Как именно наносились неявные надписи, пока не вполне ясно. Поскольку все неявные буквы имели толщину много шире букв выдавленных, а контраст - много слабее, можно предположить, что металлические писала для них (стили или «речи») имели более широкие пишущие концы, чем для писем, так сказать, «лопаточки» толщиной в букву. А буквы, видимые в обращенном цвете, не вдавливались (то есть, не уплотняли бересту), а выскабливались. Для этого широкие концы должны были иметь режущую кромку в размер толщины букв. Так что специальные люди из большого куска бересты нарезали прямоугольные полоски, выпрямляли их до плоского состояния (возможно, под прессом, и даже под горячим), а затем на них наносили надписи данного храма. Возможно, что готовые листы собирались в пачки и затем раскладывались на столе, как сейчас раскладывают пачки бумаги для заметок или для печати на принтере.

Что касается репертуара слов, которые наносились в храмах, то он совпадает с тем репертуаром, который можно прочитать на геоглифах. Иначе говоря, в качестве меток берестяных грамот были нанесены слова, принятые для обозначения храмов, репертуар которых весьма невелик и включал такие лексемы и словосочетания, как ХРАМ ЯРА АРКОНА ЯРА, МОСКВА МАРЫ, РУСЬ МАРЫ, МОСКОВСКАЯ РУСЬ, ГОД ЯРА, РИМ, СКЛАВЯНЕ, а также указательное местоимение СЕ и глагол Е.

Эти логотипы храма Рюрика показывают, что Рюрик был реальной фигурой, которая побывала на данной территории. В честь Рюрика был создан воинский храм, хотя и спустя 10 лет после его смерти. А храм, видимо, занимался интенсивной перепиской с другими храмами, для чего и заготавливал писчую бересту в больших количествах. До прочтения неявных надписей на Новгородских грамотах эта сторона храмовой деятельности была совершенно неизвестна.