В.А.Чудинов

Рис. 3. Не купайтесь вообще!

На следующем рисунке изображен тот же брандмейстер еще до потери руки, но удивляющийся другому брандмейстеру, прикатившему к реке бочку с водой. Он делает жест, показывающий об умственной неполноценности своего собрата человеку, который из всей реки нашёл единственное грязное место. Так что брандмейстеру жаль и одного, и другого - оба персонажа совершают глупости.

Рис. 4. Мазохист на прогулке

Ну, а здесь изображена совершенно немыслимая сцена: горит вода! Вспоминаются строки Корнея Чуковского: А лисички взяли спички, к морю синему пошли, море синее зажгли! Но впечатляет не это, а то, что пламенем объята не только вода, но и детородный орган молодого человека, которому это, видимо, очень нравится, ибо он с восторгом нюхает цветочек, который кокетливо придерживает двумя пальчиками. Интересно, оттуда он его взял в море? А рыбы не боятся ни человека, ни огня, они впервые видят мазохиста и с удивлением следуют за ним.

Вот такие шедевры Лев Нецветаев опубликовал 05.01.2008 на сайте детского журнала «Симбик», http://simbik.sis.net.ru/main/view/article/32. Еще раз напоминаю, журнал призывает: Вспомните фразеологизмы, к которым нарисовал иллюстрации художник Лев Нецветаев. Честно говоря, я ни одного фразеологизма не вспомнил. Ибо что такое фразеологизм? Как говорит учебник «Введение в языкознание» А.А. Реформатского, фразеология - это слова и словосочетания, специфичные для речи разных групп населения, по классовому или профессиональному признаку, для литературного направления или отдельного автора (с. 131-132). Фразеология делится на фразеологические сращения, фразеологические единства и фразеологические сочетания (с. 127-128). Здесь нет ни того, ни другого, ни третьего. Ни одна группа населения не упоминает однорукого брандмейстера, ныряльщика в бочку с чистой водой или мазохиста на прогулке.

Однако отгадки изобразительных ребусов совершенно иные: рис. 2: много лишнего, ненужного (очевидно, имеется в виду то, что брандмейстер может ходить из без протеза, и без книги), рис. 3: бывалый, всё испытавший (неясно кто из троих: Диоген в бочке, любитель грязи или тот, кто приехал купаться, но стоит на берегу?), и рис. 4: разоблачить, уличить кого-либо (кто и кого тут разоблачил? Лев Нецветаев раздел мазохиста до плавок или рыбы разоблачили бессилие Льва Нецветаева передать изобразительными средствами суть проблемы?). Еще раз подчеркну: речь идёт тут не о фразеологии, а об иллюстрации некоторых смыслов русских слов. Что такое «фразеология», лауреат Золотой пушкинской медали не имеет понятия, равно как и о компьютере. И, как мы видим, этот смысл совершенно не отражен в рисунках, сделанных на совсем иные сюжеты. Ибо только изощрённый ум Льва Николаевича мог придумать однорукого брандмейстера, купальщика в бочке и в грязи, или мазохиста на прогулке вместо обычного русского человека. Его ассоциативный ряд совершенно не связан с русской общественной психологией. Но при всём этом Лев Николаевич считает себя весьма компетентным, чтобы разбираться в рисунках Пушкина.

Конечно, разным людям дано от природы по-разному: кто-то, как Пушкин, может великолепно изображать и себя, и своих родных, и своих знакомых. А кто-то рисует на уровне изостудии Дома пионеров. Поэтому я ничуть не удивился, когда прочитал о Льве Нецветаеве: «Первые настоящие уроки рисования Коля Чернов получил в изостудии областного Дворца пионеров и школьников, которой в те годы руководил Лев Нецветаев. О талантливом мальчике, участнике всевозможных выставок и конкурсов, рассказывалось, в том числе на страницах нашей «Ульяновской правды», в...1972 году. Тогда же была впервые напечатана и его линогравюра. Эту графическую работу и вырезки из газет продемонстрировал во время церемонии открытия Лев Николаевич, подтвердив тем самым аксиому, что настоящие учителя гордятся достижениями учеников гораздо больше, чем собственными». И это естественно, поскольку, судя по картинам, Коля Чернов овладел ремеслом живописца лучше, чем его учитель.

Посмотрим, что говорят о нем другие: «Не очень-то простая задача - писать о Льве Николаевиче Нецветаеве. Художник, поэт, мемуарист, архитектор, педагог, искусствовед... И везде ярок, везде - личность, везде оставил след, не нуждающийся в дополнительном увеличении. Многие здания, построенные по его проектам, стали символами города - например, Дом техники (созданный в соавторстве с С. Титовым и В. Некрасовым). А картины? Его акварельный Пушкин принадлежит Государственному музею им. А.С. Пушкина в Москве. Выполненные художником портреты симбирских поэтов часто украшают юбилейные литературные праздники. Живопись Нецветаева является предметом пристального внимания и восхищения посетителей областных художественных выставок. Графика оживляет страницы городских изданий: газет, книг, журнала "Мономах"». - Инна Бусанина. - Согласен, совершенно согласен, что писать о таком человеке - очень непростая задача. Его графика, особенно «Мазохист на прогулке», действительно очень оживила не только детский журнал, но и мой скромный сайт. Конечно же, он и тут необычайно ярок - кому еще придёт в голову такая простенькая мысль: поджаривать героя собственного повествования? Вообще-то смутные догадки насчёт того, какой категории населения приходят такие мысли, у меня есть. Помнится, в одном из учебников публиковались рисунки людей, подверженных неким отклонениям. И на рисунках были изображены: прижигание людей, сдирание с них кожи, прокалывание органов и прочие «невинные шутки». Но это так, вскользь. Очень приятно, что на образцы творчества Льва Николаевича можно любоваться по юбилейным праздникам, где-то раз в десять лет - в остальные дни, видимо, этого лучше не делать. И дополнительного увеличения его рисунки не требуют - не то, что какого-то там Пушкина! А чего стоит одна фраза: «многие здания, например, Дом техники... в соавторстве...». Замечательное множество из одного элемента, принадлежащего Нецветаеву, однако, не более, чем на одну треть! Это, конечно же, символ города! Так что восхищение областного масштаба ему гарантировано! Вот только реакция посетителей на его «акварельного Пушкина» осталась за кадром. Полагаю, что она тоже из разряда «непростой задачи».

Рис. 5. Л. Нецветаев. Христос в Гефсиманском саду

К сожалению, из всего его акварельного творчества я смог скопировать только его картину «Христос в Гефсиманском саду», да и то в мелком масштабе. Так популяризируют своего земляка его областные почитатели. Видны причудливые деревья, напоминающие скалы, и редкая трава, но всё почему-то совершенно голубое. На какую голубизну намекает художник? Или это подводное царство? И как опознать сад, если бы не было подписи? Да и трава какая-то чахлая, явно умеренных широт. Христос показан гигантом, но согбенным, причем его голова выдвинулась так, что он вроде бы падает вперед. Левой рукой он явно держит себя за бедро. Зачем? Впрочем, она тоже очень напоминает протез; о таких изображениях тела художники обычно говорят, что они «деревянные». Правой рукой Христос налагает на себя крестное знамение. До Христа был обычай осенять себя таким образом? Но ведь до Христа христианства не было, стало быть, нецветаевский Христос исполняет языческий ритуал? Сомневаюсь, чтобы какой-то крупный музей польстился бы на такую трактовку Спасителя. Хотя, следует отдать должное, для руководителя изостудии Дома пионеров, это, вне всякого сомнения, шедевр. Тщательно выписано лицо человека, занимающегося самоистязанием. Это уже не мазохист, а просто «Страдалец на прогулке в катакомбах». Возможно, что интернет искажает, но вместо красивых акварельных затёков во многих местах видна просто грязь. А само письмо - корпусное, напоминающее гуашь или темперу. Прозрачностью акварели тут и не пахнет! Так что художественные заслуги этого мастера тут как-то не видны.

Теперь становится понятна его обида, когда я назвал его гением. «Вот он трижды на первой странице желчно обзывает меня гением - ну и что? От гения слышу. Кавычки надо ставить, дорогой». Ну что ж, если я так дорог Нецветаеву, то поставлю кавычки. Итак, «гений» Нецветаев сам видит свой уровень - до настоящего гения ему очень далеко.

«Ещё великий Леонардо советовал художникам развивать фантазию, разглядывая узоры пятен на старых стенах и потолках. И разные люди в одном и том же пятне чаще всего видят разные фигуры и мотивы. То есть, явись где-нибудь в Сибири Чудинов № 2, он предъявит нам совсем другие тексты, в соответствии со своим складом и уровнем культуры. Он по-другому «разрубит» и ёлочки, и палочки... Китаец (при сильном желании, равном чудиновскому, отыщет там иероглифы; арабу и того проще, и т.д. и т.п.)». Совершенно согласен в данном случае с моим оппонентом; в пятне можно разглядеть всё, что угодно. Даже в «мазохисте на прогулке» можно при очень большом желании разглядеть некое «разоблачение». Но я-то читаю надписи, равно как и буквальный смысл того, что он изобразил на своих «шедеврах». В противном случае и я, и он одинаково имеем дело только с бесформенными пятнами, и если так подходить, то тогда и Лев Нецветаев - это лишь заслуженный и отмеченный пушкинской медалью бумагомаратель.

«Итак, якобы составленный из дифирамбов гоголевский портрет, где в линии воротника Чудинов «отыскал» слова «Николай Васильевич», поскупившись при этом на лупу для Пушкина, поскольку тот «видел мелкие буквы» (не иначе как нашлась пожелтевшая справка от окулиста). По Чудинову, для поэта вся эта «тайнопись» не представляла сложности. Сказать можно что угодно, а вот попробуйте Вы, Валерий Алексеевич, не наводя туману об эллиптических конструкциях, а вооружившись и лупой, и любым количеством очков, написать это самое «Николай Васильевич» в строго заданном размере (воротника), столь же мелко и не потеряв прямизну линии. Попотев с недельку над этим упражнением, Вы сами покаетесь перед доверчивыми покупателями Вашего фолианта, если, конечно, научная добросовестность не спасует перед жаждой славы». - Итак, как и прежде, самое существенное в мелких надписях господин Нецветаев усматривает то, что тут нужно попотеть с недельку. Пока я воздержусь от ответа, а процитирую самого Нецветаева 2004 года: «Тогда же у меня родилась дерзкая мечта увидеть рисунки и акварели Врубеля в фондах Третьяковской га­лереи. В институтах той поры были так называемые НСО (научные студен­ческие общества). Я сочинил письмо руководству Третьяковки с просьбой разрешить доступ в фонды студенту такому-то, в рамках НСО углубленно изучающему графику Врубеля. Директор института Николаев подписал это письмо, и в итоге я сам себе не верил, когда в подвале Третьяковки неведомая фея положила на стол передо мной увесистую папку и скрылась где-то за шкафами. Ну как описать чувства, с которыми я перебирал эти бесценные листы, почти все изрисованные с обе­их сторон (расточительность гения!), рассматривал акварели немыслимой тонкости - например, этюды голов раз­мером с ноготок? Все происходило, как во сне, и слилось в какой-то волшеб­ный калейдоскоп, в котором сейчас неразличимы отдельные рисунки». Итак, у Врубеля были акварельные этюды голов, размером с ноготок, скажем в 4 мм длиной. Спрашивается, какого же размера были на этом изображении глаза и губы? Ответ очевиден: в доли миллиметра, то есть как раз такими, какими были буквы на рисунках Пушкина. Иными словами, микроизображения позволены Врубелю (и это признак его гениальности), и совершенно не позволены Пушкину (это следствие происков Чудинова). Как известно, этюды пишутся в один сеанс. Спрашивается, как же мог Врубель, не попотев недельку, рисовать столь тонкие детали своих этюдов? А тут Нецветаеву сказать нечего, ибо когда он восторгался микротехникой Врубеля, он еще не знал, что ему выпадет жребий критиковать микротехнику Пушкина. Впрочем, из этого ясно одно: сам Нецветаев такой техникой не владеет. И не позволяет этого Пушкину. И полагает, что только попотев недельку, можно вообще нарисовать что-то путное. Иначе получится «мазохист на прогулке».

Вообще говоря, я занялся творчеством самого Нецветаева вовсе не потому, что оно представляет интерес для меня или для кого-то еще, а лишь потому, что хотел весьма выпукло очертить уровень знаний и умений моего оппонента.

«Кстати, глубокому знатоку (в чём не сомневаюсь) древнеславянских и прочих руниц вполне может быть неизвестно весьма порою скептическое отношение Пушкина к Гоголю («С этим хохлом надо быть поосторожнее»). Конечно, Пушкин ценил его талант, но не до таких же засекреченных всхлипов!» - Опять Лев Нецветаев попадает пальцем в небо, поскольку руница всего одна, других руниц не существует. Мой текст оппонент читал урывками и с пробелами, и потому не помнит, что я писал в начале книги: для Пушкина и ряда его друзей ни руница, ни микрошрифт не представляли какой-либо тайны, так что ничего засекреченного в таких строках не было. А то, что Пушкин считал Гоголя хорошим оратором, никак нельзя назвать «всхлипами». Но, как мы видели выше, Нецветаев вообще плохо понимает значение обычных русских слов.