В.А.Чудинов

Наметив такую возможность, следует задать вопрос: чья письменность существовала на протяжении более десятка тысяч лет? ¾ Общепринято, что одним из наиболее древних видов письма является египетская иероглифика, но ей не более 5 тысячи лет; однако, как уже упоминалось выше, А.Г. Кифишин нашел протошумерский тип письма и отнес его к 14-му тысячелетию, так что шумерское письмо пиктографического и клинописного типов существовало в общей сложности 12 тысяч лет. Что же касается славянского слогового письма, то оно прослеживается до 20-23 тысячелетия; было бы логичным предположить, что данный единый тип письма обслуживал также и единый язык. Из этого не следует, что протославянский язык был единственным в Европе: уже приведенный пример показывает, что на каком-то этапе с ним соседствовал протошумерский. Возможно, со временем будут найдены другие типы письма в палеолите, но в других местностях, и тогда протославянская ситуация не будет выглядеть настолько сенсационной, как сейчас.

Еще одним аргументом в пользу обладания славянами древнего письма и мало измененного языка служит длительность сохранения славянской слоговой письменности. Если многие народы Европы не обладали собственной письменностью, а заимствовали ее у греков или римлян, а другие, даже обладая, под влиянием обращения в христианство заменили древнее письмо на новой, специально изобретенное, то славянское слоговое письмо именно в России дожило как простонародное до XVI века. Более того, отдельные его образцы встречаются даже в ХХ веке. Это возможно только в том случае, если предыдущий этап существования этого письма составлял несколько тысячелетий. Так сказать, велика сила инерции. Разумеется, это косвенный аргумент в пользу длительного сохранения протославянского языка, но он все-таки есть.

Весьма сильным аргументом в пользу консервации древних форм и смысла оказывается русский корнеслов, то есть система русских корней. Например, слово ПОЛЕ или ДЕРЕВО, восходящие к глаголам ПАЛИТЬ и ДЕРГАТЬ, свидетельствуют о подсечно-огневом земледелии, когда деревья выдергивали, а пни и ветки палили; такие реалии были характерны, видимо, уже для мезолита; тогда как слово ОГОНЬ от глагола ОГОНЯТЬ переносит нас в реалии палеолита, когда огнем отгоняли от себя хищных животных [34, с. 31-37]. Тем самым, некоторые русские слова сохранили в себе палеолитический смысл. Это очень согласуется с показанным в данной статье сохранением и палеолитической формы. С другой стороны, западноевропейские языки сильно продвинулись в своем языковом развитии и не сохранили в своих корнях то обилие звуков, которое позволяет делать реконструкции древних форм на базе одного языка. Это я уже демонстрировал на примере слова СОЛНЦЕ, которое можно понять как СО-ЛЪН-ЦЕ, то есть МАЛЕНЬКАЯ (уменьшительный суффикс -ЦЕ) СО-ЛУНА (приставка СО- и корень ЛЪН, тот же, что и в слове ЛУНА). Следовательно, центральным светилом с позиций мифологии того периода являлась ЛУНА, а солнце представлялось ее маленьким спутником [35, с. 134]. В то же время романские языки, например, испанский, сохранили только первый звук корня, sol. А германские языки ¾ только второй звук корня, sun, Sonne. Реконструировать по каждому из них палеолитический смысл и облик слова крайне трудно.

В связи со сказанным возникает большая проблема с общеиндоевропейским языком. Так, Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс Иванов отмечают факт чередования звуков l/n в корнях индоевропейских слов со значением солнце [36, с. 188], и реконструируют отсюда общеиндоевропейский корень *sụel/*sụen, что с позиций русского корнеслова весьма странно, ибо таким палеолитическим словом было слово *soluna. Из него можно вывести и *sụel, и *sụen, предположив переход О в ỤЕ, и появление беглых L и N в результате распада корня LUN. Этот пример показывает, что не протославянский входил в общеиндоевропейский, а, напротив, общеиндоевропейский развился из протославянского. Разумеется, данный тезис требует более серьезного обоснования, которое, однако, выходит за рамки данной статьи.

С другой стороны, развитие языка все-таки происходило и в палеолите; выше я уже отмечал изменение формы ДИВЪ РЫКЪ в ориньяке в форму ДИВЫЙ РЪКАСЪ в мадлене. Иными словами, если в ориньяке преобладали чистые основы, и слова были представлены своими корнями, то в мадлене появляется аффиксация, хотя флексии еще не вполне развиты. Надписи Мгвимеви демонстрируют именительный падеж, преобладание повелительной формы глагола, вместо прошедшего времени ¾ причастие. Опять-таки, лингвистический анализ не входит в проблематику данной статьи, однако беглых наблюдений достаточно для того, чтобы сказать, что и протославянский язык менялся.

Кроме явного развития языка, фиксируемого слоговым письмом, имелось и развитие, таким письмом не фиксируемое, входящее, так сказать, в его «люфт». Дело в том, что каждый славянский слоговой знак допускает несколько чтений. Так, на изображении из пещеры Комбарель я прочитал слово БОГЪ; однако и слоговой знак БО, и слоговой знак ГЪ можно прочитать по-разному. Первый имеет чтения БО, БА, БЪ, БУ; второй ¾ чтения ГО, ГА, ГЪ, ГУ, но также может быть прочитан и как КО, КА, КЪ и КЪ, а в некоторых случаях даже как ХО, ХА, ХЪ и ХУ. И это только с позиций современного русского языка! Но ведь не исключены не только оттенки в произношении гласных О, А, Ъ и У в древности, но и возможности существования дифтонгов, например, УО, АУ, УА, а также наличие долгих гласных типа АА, ОО, УУ. Так что сказать в точности, как произносился в древности тот или иной звук, пока нельзя. А из всех возможностей выбора я, естественно, предпочитаю ту, где звук надписи ближе всего к современному. Так что за счет этого «люфта» протославянский выглядит гораздо более современным, чем он был на самом деле. Я уже не говорю о том, что слоговые знаки не отражают назализацию, придыхания и ударение, так что фиксируемая ими оболочка слова ¾ весьма приблизительная.