В.А.Чудинов

Вопрос 19. 04.11.2002. Родион

Скажите, какие препятствия и трудности в Вашей работе для Вас особенно ощутимы:

1. Бюрократические (позиция «официальной» науки)

2. Финансовые (нет денег на экспедиции и публикации)

3. Идеологические (непризнание древней славянской цивилизации современными «норманистами»)

4. Технически (сложность самой дешифровки)

5. Коммуникационные (слабые связи с коллегами)

6. Личные (амбиции «первооткрывателей» руницы). Или что-то совсем другое?

Ответ.

Уважаемый Родион!

Я как-то не задумывался о характере мешающих мне трудностей, поэтому хотел бы и сам в этом разобраться.

В качестве первой названа бюрократическая, то есть позиция официальной науки. Я бы все-таки не считал своих коллег бюрократами, даже когда они из-за непонимания снимали мои статьи из журналов и сборников. Часто они при этом руководствовались просто соображениями кратного представительства, чтобы все работники учреждения были представлены примерно равным числом статей. А поскольку я всегда отличался повышенной научной продуктивностью, они не считали большим грехом где-то меня попридержать. Однако у меня всегда находились иные адреса, так что в конечном итоге я всегда публиковал задуманное, хотя и с небольшой задержкой о времени. Что же касается эпиграфистов из академических НИИ, то мы с ними практически не пересекаемся, ибо у нас разная ведомственная принадлежность (я работаю в вузе) и разные издательства, да и разная направленность (я исследую руницу, а они - руны или кириллицу). Так что серьезных трудностей мои коллеги мне не создают, хотя, разумеется, и не разделяют моих увлечений.

Вторая причина - отсутствие средств. Я тоже не считаю это трудностью. Сначала я поставил себе целью публиковать статьи, ибо для монографий материала было еще маловато, и тут открылась возможность печататься в сборниках ИППК МГУ за деньги. Оказалось, что мне вполне хватило моей профессорской зарплаты, чтобы оплатить несколько десятков статей, который я там опубликовал. Затем мне нужно было публиковать монографии и брошюры - тут очень кстати оказались деньги, которые я выиграл по гранту Минвуза РФ в 1997 году по теме "Руница как письмо средневековой Руси". Найдя дешевое издательство, уменьшив размер шрифта и согласившись на журнальный формат и мягкую обложку, я смог потратить эти средства с максимальной пользой и издал три брошюры и три тетрадки монографий. Это принесло мне известность в ряде кругов, и меня стали принимать безгонорарные журналы и книжные издательства, которые платили гонорар, хотя и небольшой. А это уже в корне изменило ситуацию, ибо теперь публикации стали не требовать средств, а их приносить. Так что временная трудность в течение примерно двух лет, связанная с процессом роста, была преодолена как естественное препятствие - без волнений и с пониманием ее очень ограниченного во времени характера.

Что касается идеологических трудностей типа непризнания древней славянской цивилизации современными норманистами, то научные споры тянутся веками, и особых сложностей это не вызывает. Это как в беге на длинные дистанции - чтобы обойти коллег, надо от них оторваться в рывке. А для такого рывка необходима какая-то новация. У меня их было несколько. Первые возражения со стороны коллег (а мне вернули мою статью из "Вопросов языкознания" неопубликованной) были связаны с тем, что я просто не прошел всех стадий доказательства существования руницы: сначала надо было показать сходство различных знаков, потом выявить их репертуар, а уж потом попытаться найти их звуковое значение. И я понял, что в журнальном варианте это было выполнить невозможно. Так что мне был подсказан очень неплохой путь, который я отчасти реализовал в своей второй монографии, попытавшись пройти путь дешифровки от начала до конца и самому себе задавая самые хитрые и ехидные вопросы, которые мне могли бы задать мои оппоненты. Полагаю, что это - неплохая новация; конечно же, всего предвидеть невозможно, но самые опасные подводные камни, я, как полагаю, обошел. Затем мне посчастливилось найти смешанные тексты с одними и теми же словами, например, ПУЛ ТВЕРСКОЙ или ГОСУДАРЬ ВСЕЯ РУСИ, где часть текста или весь текст был выполнен как руницей, так и кириллицей, так что звуковые соответствия напрашивались сами собой, вовсе не завися от мнения эпиграфиста. Так была обеспечена объективность дешифровки, что тоже явилось неплохой новацией. И вот так постепенно я продвигался по шкале чтений от простых случаев к сложным, предлагая повторить этот путь каждому желающему. И если норманисты читают на монете, найденной в каком-то медвежьем углу Руси XII века древнеисландское слово GOD, то есть БОГ, и полагают, что русские купцы или горожане молились Тору, а я читаю те же знаки как руницу со значением ЗАКЛАДЕНЬ, и полагаю, что так метили сданные в залог под проценты ценности ростовщики, то не нужно большого воображения, чтобы понять, на чью сторону, в конце концов, склонится мнение научной общественности. Конечно же, любое положение как норманисты, так и антинорманисты должны обосновывать, но это - не придирки, а научное требование. Поэтому норманистам я лишь благодарен за возможность полемики с ними, и сказать, что они мне создают трудности - значит покривить душой.

Технические сложности при дешифровке есть, но их преодоление лишь повышает профессионализм. Кроме того, они создают естественный барьер против случайных посторонних лиц. Так что я бы очень огорчился, если бы их не было.

Коммуникационных трудностей я не испытываю. По мере роста числа моих публикаций и их известности связи устанавливаются сами собой. Да и честно сказать, коллег-то в эпиграфике можно насчитать менее десятка, каждый известен поименно.

Носителями личных амбиций "первооткрывателей" руницы я мог бы назвать лишь двоих. Одним из них себя числит Г.С. Гриневич, да и то не с его слов, а со слов его издателя В.Г. Родионова. Когда я стал заниматься историей вопроса, Г.С. Гриневич у меня оказался где-то пятнадцатым, начиная с академика Френа, опубликовавшего в 1836 году надпись эль-Недима и пытавшегося ее прочитать. Г.С. Гриневич весьма близко подошел к выявлению фонетического значения знаков руницы, однако его массив славянских памятников с одной стороны были слишком мал (около двух десятков), а с другой стороны, разбавлен памятниками иной письменности (балто-финской, германской, тюркской). У меня вообще сложилось впечатление, что основные его дешифровки руницы произошли где-то в 1984 году, а затем он искал возможность публикации и занимался интерпретацией результатов, а не улучшением самих чтений.

Поэтому для некоторых амбиций у него основания есть, однако, не для слишком значимых. К примеру, я строил свои дешифровки на массиве на два порядка большем - примерно на 2000 надписей, и очень многие чтения пересмотрел заново, а небольшое число надписей пришлось корректировать в четвертый раз. Другим исследователем с амбициями явился А.И. Асов, который, правда, исследовал алфавитные знаки ("славянские руны"), тоже довольно небрежно. Знаки Велесовой книги при ее публикации он исказил почти до неузнаваемости, знаки Боянова гимна он читал очень поверхностно, а при чтении надписей на фигурках божков из храма Ретры просто безудержно фантазировал. В моих глазах, несмотря на определенные заслуги перед русской эпиграфикой, они не являются не только крупными, но и вообще авторитетами, и я разделяю мнение научной общественности на них как на энтузиастов, в определенной степени дилетантов, хотя и не разделяю в полной мере другую крайность, высказанную М.Л. Серяковым в его монографии "Русская дохристианская письменность" (СПб 1997, с. 12): "В 1993 году дилетант-любитель Г.С. Гриневич выпускает книгу о праславянской письменности, в которой он объявляет таковой не только загадочные надписи с территории Древней Руси, но и Фестский диск с Крита, письменность цивилизации долины Инда, этрусскую письменность и т.д. Стремление объявить, не считаясь ни с временем, ни с расстоянием, ни с элементарным здравым смыслом, все нерасшифрованные письменности славянскими лишь дискредитируют проблему славянской письменности и мешают ее правильному решению". Так что любые личные амбиции данных эпиграфистов не являются для меня трудностями. Напротив, именно их недостатки помогают мне избавиться от своих.

Как видим, ничто из перечисленного мне не мешает. Из числа других есть все же одна - недостаток свободного времени. Как и все люди моего поколения, несмотря на то, что я уже достиг пенсионного возраста, я должен работать и зарабатывать средства к существованию. Поэтому дешифровками я вынужден заниматься лишь в свободное от основной работы время. Но и тут я не скажу, что работаю против желания. Без ложной скромности могу сказать, что читаю лекции студентам не только профессионально, но и интересно. Кроме того, дешифровки требуют большого напряжения и сосредоточенности, и перерыв на основную работу является полноценным отдыхом для меня как эпиграфиста. Так что по большому счету и это не трудность.

К большому сожалению, на все вопросы вашей анкеты вынужден ответить отрицательно.