В.А.Чудинов

Расшифровка славянского слогового и буквенного письма

Ноябрь 22, 2008

Палеолит воспринять нелегко

Автор 15:10. Рубрика Методология науки

Таков общий фон развития науки о палеолите. Но настоящие баталии разыгрались в ней в конце XIX века. Их следует изложить более подробно, поскольку они самым непосредственным образом соприкасаются с темой данной работы, ибо речь идет об открытии палеолитического изобразительного искусства, а в данной монографии я продолжаю ту же тему и говорю о том, что в тех же изобразительных сюжетах размещались и надписи, то есть опираюсь на синкретизм палеолитического творчества, где письмо и рисунок еще не разошлись друг от друга на то расстояние, которое мы наблюдаем между ними в наши дни.

Наскальные изображения пещеры Альтамира. Прежде всего, имеет смысл установить тот фон, на котором археологи пытались понять изобразительное творчество эпохи верхнего палеолита. «Догмы классицизма, признававшего истинным искусством только античную скульптуру, живопись Рафаэля и болонской школы, долго влияли на исследователей. Изображения, выполненные первобытными людьми, воспринимались как нелепые и грубые упражнения сущих варваров, не имеющие никакой эстетической ценности. Положение изменилось лишь в конце XIX века. Тогда удалось доказать, что рисунки на стенах пещер во Франции и Испании появились в древнекаменном веке - палеолите. И это отнюдь не жалкая мазня дикарей, а исключительно выразительные фигуры животных - бизонов, лошадей, северных оленей», - писал в 1987 году А.А. Формозов (Формозов 1987, с. 3). С точки зрения этого археолога "исключительно выразительные фигуры животных" как раз и явились доказательством неварварской культуры палеолита. В действительности, однако, история археологии демонстрирует нам принципиально иное развитие событий.

В.Е. Ларичев так описывает этот случай: «Впечатляющая по сложности и неоднозначности картина ожесточенного столкновения в корне отличающихся друг от друга старых и новых, поставленных неумолимой логикой развития науки идей будет неполна, если оставить без внимания факт еще одного не менее замечательного события - открытия и исследования в 1879 году испанским археологом Марселино С. де Саутуолой Альтамиры - первого памятника с многокрасочной палеолитической настенной живописью. В бескомпромиссной борьбе, в ходе которой рождался истинно научный, материалистический взгляд на древнейшие страницы истории человечества и раскрывались подлинные черты предка людей, открытие Марселино де Саутуолы представляется как эпохальное по значению. Оно высветило настолько сокровенные и глубинные пласты художественного и интеллектуального мира первобытного человека, что вызвало настоящую бурю в археологии палеолита. Чтобы яснее представить парадоксальность ситуации, в которой происходила оценка первых а затем и последующих сообщений Марселино де Саутуолы об увиденном им в заполненных первозданным мраком камерах Альтамиры, достаточно сказать, что они долго воспринимались как изощренные козни антиэволюционистов, задумавших любой ценой скомпрометировать дарвинизм. Причем такого рода подозрения совсем не казались археологам не обоснованными, поскольку в лагере скептиков находились и фактически задавали тон "кампании неприятия и замалчивания", пожалуй, самые выдающиеся из экспертов по палеолиту Европы второй половины XIX века, в том числе их подлинный патриарх Габриэль де Мортилье. Высказывания Марселино де Саутуолы оценивались как совершенно невероятные, а его утверждения о реальности палеолитической живописи относили к категории "сумасшедших идей", достойных дилетанта в археологии. Этот превосходный феномен в истории науки, связанный с изучением первобытного человека, настолько примечателен, что давно заслуживает особого рассказа. Раскрытие его в определенных деталях в связи со столетним юбилеем начала исследований настенной живописи Альтамиры и пещерного искусства вообще необходимо, поскольку может послужить классическим образцом предостережения  от категорических суждений по поводу открытий неординарных, не укладывающихся в рамки привычного и общепризнанного» (Ларичев 1979, с. 9). В отношении последней фразы я сильно сомневаюсь, поскольку "классическим образцом предостережения" эта ситуация могла бы стать только для конца XIX век, пока были живы участники травли Марселино де Саутуолы. Для более новых поколений исследователей данный случай оказывается перевернутой страницей историей их науки, где неправота противников испанского археолога-любителя вполне очевидна, она вошла в "дух науки", и нынешнее поколение археологов вполне признает палеолитическую древность росписей Альтамиры. Но и только. Если же речь пойдет о чем-то другом, например, о том, что те же росписи являются и текстами с вполне сформированной письменностью, то есть если речь пойдет о том, о чем Марселино де Саутуола не говорил, то "категорические суждения" по поводу неординарных открытий не только возможны, но и реально возникают, и никакие "классические образцы" от них не предостерегают. Мы увидим ниже, какая реакция на по сути дела продолжение дела Саутуолы возникла уже в наши дни среди тех, кто прекрасно усвоил, сколь неправы были археологи конца XIX века. Но то были ошибки ИХ ПОКОЛЕНИЯ, а отнюдь не ПОСТОЯННЫЕ ОШИБКИ ЛЮБОЙ НАУКИ, СВЯЗАННЫЕ С НЕПРИЯТИЕМ СУЩЕСТВЕННОЙ НОВИЗНЫ, - так полагают не только современные ученые, но ученые любых эпох. Поэтому современным археологам палеолита кажется, что зная чужие ошибки, они застрахованы от совершения собственных. В.Е. Ларичев, будучи одним из современных археологов, полагает, что "классический образец предостережения" является превосходной прививкой от нового неприятия новых истин. Увы, это не так. История учит только тому, что ее уроки никому не нужны, и потому "на себя" ошибки предшественников никто не примеряет.

Далее В.Е. Ларичев показывает, как открытие росписей на стенах пещеры Альтамира со стороны Марселино де Саутуолы было в штыки встречено археологами. «Искусство, представленное в сообщении Марселино де Саутуолы, казалось Габриэлю де Мортилье коварной подделкой, злонамеренной фальшивкой, чем-то совершенно невероятным. Автор таких сведений в его глазах выглядел как авантюрист» (Ларичев 1979, с. 23). При этом интересно отметить, что если Кювье не соглашался с эволюционистами, то теперь, напротив, археологи перешли на позиции эволюционизма, считая именно эти позиции научными и приписывая своим оппонентам противоположные взгляды. Кроме того, подлинный исследователь объявлялся авантюристом, а его гонители тем самым укрепляли свою репутацию истинных ученых, отвергая как раз ту научную истину, ради которой они и пришли в науку. Эта перевернутая ситуация опять, как и в случае с Томсеном, возникла оттого, что человек, пришедший в археологию со стороны, не стал спрашивать их разрешения на публикацию своего труда, решил создать свое собственное имя в науке. Разумеется, такого разрешения он бы не получил; точнее, он мог бы его получить, если бы отказался от своих претензий быть первооткрывателем, согласившись с тем, что он лишь предполагал, что в пещере находятся палеолитические изображения, а на деле они неизвестно какого периода.  Потом те же археологи, которые до какого-то времени возражали против его концепции "в связи со вновь открывшимися обстоятельствами" сказали бы, что живопись Альтамиры все-таки относится к палеолиту, тогда как де Саутуола не смог определить эту принадлежность и потому не может считаться первооткрывателем. Впрочем, возможны были и иные сценарии. Я вовсе не желаю приписывать археологам, ни своим, ни французским каких-то низменных целей; полагаю, что они были людьми здравомыслящими и, увидев изображения Альтамиры, искренне удивились, ибо последние были настолько хороши, что в это совершенно не верилось. Говоря научным языком, не только общественное мнение, но и мировоззрение узкой группы ученых-археологов еще не было готово к восприятию такого буйства красок, форм и ракурсов.

На мой взгляд, ему просто не повезло: ведь если бы не было профессиональных ученых в этой области, то именно его и посчитали бы родоначальником палеолитологии. Однако во Франции уже сложилась группа исследователей данного направления, и тем самым он посягнул на чужую науку. И больше всего ему не простили именно этого: он не желал у кого-либо учиться, признавать кого-то авторитетом, а просто сообщал о своих открытиях. С точки зрения социальной психологии возникла сложная ситуация: с одной стороны имеется коллектив исследователей, которым платили деньги, и немалые, как раз за то, чтобы они совершали открытия, и чем грандиознее, тем лучше. С другой стороны, появляется вообще не ученый, а просто помещик, который на своей территории открывает до зависти великолепную пещеру, публикует о ней монографию, прославляет свое имя среди всех любителей древности, и к тому же не получает за это ни копейки. Тем самым возникает мощный конкурент. Естественно, в среде профессиональных ученых возникает совершенно непроизвольно оборонительная реакция: "необходимо вначале разобраться, что он там понаоткрывал". И разобрались. Хочу обратить внимание, что уже само желание "разобраться" является плохо скрытой презумпцией виновности. И тут, при реализации этой жажды мести, всякое лыко оказывается в строку: если в пещере тусклые краски и плохая живопись - значит, "изображения неясны, их принадлежность к палеолиту сомнительна"; напротив, если краски ярки, а живопись очень свежа и оригинальна, стало быть "изображения слишком современны, их принадлежность к палеолиту невозможна". В любом случае реальная картина пещерной живописи будет отлична от той, которая сложилась в головах археологов (причем у каждого своя), и потому она конечно же "не соответствовала" палеолиту.

Написать отзыв

Вы должны быть зарегистрированны ввойти чтобы иметь возможность комментировать.






[сайт работает на WordPress.]

WordPress: 7.18MB | MySQL:11 | 0.194sec

. ...

информация:

рубрики:

поиск:

архивы:

Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
« Июнь    
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

управление:

. ..



20 запросов. 0.347 секунд