В.А.Чудинов

«Пример - знак креста, имеющего сходство с четырех- или восьмиконечной звездой, столь распространенной в анаусской культуре юга Средней Азии энеолитического и раннебронзового периодов, мог обозначать дерево и геометризированный образ мира, также связанный с представлениями о дереве - его центре. В качестве орнаментального мотива несколько таких знаков и их элементов образовывали различные композиции. Наконец, возможно, этот знак воспринимался людьми сообщества, где он бытовал, как символ их единства и в качестве такового наносился на различные вещи, чтобы маркировать их как "свои", то есть имеющие определенное место в картине мира, что позволяло им соответствовать своему назначению» (там же, с. 6). Перед нами - описание полисемии знака; но на то и эпиграфист, чтобы понять, в каком именно смысле знак используется в каждом конкретном сюжете. Полисемия отнюдь не снимает уже установленной семантики знака, но лишь добавляет новую семантику в новой ситуации. Действительно, археологи могут дать неверную атрибуцию не только отдельного знака, но и всего найденного объекта, приняв, например, жреческий РУНОВ КОЛЪ за эталон локтя как мерного инструмента, но эта неверная атрибуция существует не благодаря эпиграфике с ее исследованием значением знаков и чтением слов в случае развитой письменности, а как раз вопреки такому знанию. Следовательно, эпиграфистов в любом их качестве следует приветствовать, а не обругивать. Да, собственно, из приведенного абзаца как раз и следует, что археологи полисемии орнаментальных знаков не знают, а она, Е.В. Антонова, знает, то есть выступает с позиций эпиграфики.

«Еще одно обстоятельство заставляет сомневаться в определенно астральном значении условных изображений дописьменной древности, по крайней мере Востока, внешне сходных с позднейшими знаками, обозначающими светила. Люди целостных обществ, где доминирует трансляция информации по типу устной коммуникации, к явлениям окружающего мира обращаются непосредственно, как "Я" к"ТЫ": к земле - принося ей подношения в расселины, к небесным светилам - глядя в небо. Визуальные знаки, изображения, были необходимы только тогда, когда некоторое действие стремилось продлить во времени или отправить послание отдаленному соседу или мифологическому персонажу» (там же, с. 6-7). Я удивляюсь смелости (чтобы не употреблять другого слова) Е.В. Антоновой, которая на первой конференции по археоастрономии предупреждает, что никакого астрономического смысла древние графические знаки не несут и, следовательно, все рассуждения, основанные на этом - пустая затея. Это уже - выпад против организаторов конференции и шире - против самого направления археоастрономии вообще. Ибо если астрономическая символика - вовсе не символика, а может быть трактована как угодно, например, как мировое древо или как логотип данного сообщества (а археоастрономы, разумеется, совершенно не умеют отличать один смысл от другого), то и трактовка древних астрономических площадок именно как астрономических столь же ненадежна, поскольку прежде всего они - культовые сооружения, например, Стоунхендж. Словом, люди эпохи энеолита и ранней бронзы (уже не говоря о более ранних эпохах) не писали, не имели символов светил, не имели развитых культов и жреческого сословия, поскольку молились непосредственно земле и небу, то есть проявляли какой-то культурный примитивизм, сопоставимый с нижним палеолитом, такова позиция этого доктора исторических наук. И эта убогая точка зрения на людей эпохи первых государственных образований выдается за представления современной науки о древностях? Когда такое изрекает студент, его прогоняют с зачета как неподготовленного к сдаче, не прочитавшего соответствующие разделы курса, но когда это - продуманная позиция научного сотрудника одного из НИИ РАН, можно понять лишь одно: как славно было жить раньше, когда зарплата шла не на научные исследования древности, а на одергивание выскочек. Теперь же появилась конкуренция, в частности, с археоастрономией, следовательно, и этому направлению необходимо показать, что оно ни в чем не разбирается и его источниковедческая база крайне сомнительна.

Но дочитаем заметку до конца, ибо чем дальше, тем интересней: «Переход к производящему хозяйству не привел к решительному отрыву от природы, эгалитарное (по крайней мере, формально) общество не нуждалось в объективации многих природных явлений. В отношении к небесным светилам, в наблюдении за ними, существенную роль играли природные ориентиры, или иные особенности пространства обитания, а также различные элементы построек (окна, двери, столбы, щели в стенах домов и т.д.)» (там же, с. 6). Это уже - просто перл: оказывается, наблюдения за Луной и звездами велись сквозь открытые двери и щели домов! То, что астрономические площадки даже в неолите содержали огромные земляные валы, которые создать под силу только большому коллективу людей, а также врытые в землю на строго определенных местах деревянные столбы в качестве реперных точек, причем таких площадок найдено в Европе уже десятки; и то, что в энеолите и эпохе бронзы деревянные столбы начинают заменяться на каменные, Е.В. Антоновой не известно. Эти гигантские постройки даже сейчас поражают воображение, тогда как Е.В. Антонова нас уверяет в том, что светила в тот период иначе как сквозь щели домов и не наблюдали. Звучит просто анекдотично. Но недаром кандидат исторических наук Тамила Михайловна Потемкина оказалась организатором этой и ряда других конференций по археоастрономии, тогда как Е.В. Антонова лишь ее поучала: «Их (ориентиров и построек) связь с движением небесных светил позволяла определить смену сезонов, сроки работ, время наступления празднеств» (там же, с. 7). Как интересно! Если бы не связь щелей домов с движением светил (а выяснение этой связи, видимо, и есть вклад в науку Е.В. Антоновой), никто бы и не знал о смене сезонов или сроках работ в те далекие времена! Подобные заявления, конечно, делают честь доктору исторических наук Института востоковедения РАН! Остается неясным лишь один маленький вопрос: как же узнавали о сроках работ те, чьи дома были построены добротно, без щелей? Вероятно, приступали к работам на целый сезон позже и вымирали. Вот так гласит антоновская "наука".

И лишь только «С формированием дифференцированного общества [а до эпохи бронзы, стало быть, оно было монолитным? - В.Ч.], возникновением социальных слоев и осознанием своей структурной сложности, становится необходимым использовать символы верха, то есть неба. Симптоматично, что многолучевые розетки (передающие звезду? Солнце?) [опять мы видим беспомощность востоковеда в атрибуции символики - В.Ч.] появляются на печатях Месопотамии и Ирана [причем здесь государственная символика? Речь-то идет о текстах, которые можно назвать археоастрономическими - В.Ч.] не позже начала IV тысячелетия до н.э. в четко определенной позиции - над изображением лидеров. Контекст этих изображений показывает, что "розетки" фигурируют в сценах обрядов в часть божеств, обрядов, которые отправляли представители элиты» (там же, с. 7). Получается, что Е.В. Антонова в состоянии понимать только те тексты, которые за век до ее научной деятельности ввели в оборот зарубежные шумерологи. Словом, ей мало даже требований эгалитарности, ей нужен уровень государственности не ниже восточных деспотий, и только тогда она способна до некоторой степени отождествлять "розетки" со звездой или солнцем, но не раньше. И эту собственную беспомощность она опять-таки считает положениями науки. Стало быть, символ звезды или солнца "работает" только в переносном смысле, как атрибут царской власти, а в прямом смысле его быть не может? Какая глупость!

«Эволюция условных крестообразных фигур анауской культуры на протяжении энеолита и бронзового века дает возможность представить, как из знака с широким содержанием  начинают возникать варианты - носители коренных смыслов» (там же, с. 7). Из данной заметки этого не следует; напротив, в ней утверждается, что исследователи типа Е.В. Антоновой не могут отличить один смысл символа от другого для ранних эпох и замечают косвенный астрономический смысл только для атрибутов царской власти. Иными словами, эволюционирует не объект исследования, а способность исследователя от полной беспомощности до частичной (неразличения звезды и солнца) при переходе к давно определенной другими исследователями символики, где помимо символа имеется мощная подсказка - изображение лидера. «Среди них - четырех- и восьмиконечные звезды, расположение которых тяготеет к верхней части антропоморфных фигурок, к головному убору и плечам (хотя встречаются и другие варианты размещения, продолжающие старую традицию). На сложение таких "специализированных знаков", по всей вероятности, оказали влияние письменности древних государств Месопотамии и Ирана. В самой анауской культуре их появление - один из признаков усложнения социальной структуры, потребности в систематическом обращении в ритуалах не только к предкам, но и к существам, пусть генетически с ними связанным, но обладающим более широкой "сферой действия", а также ориентированным не только на связь с плодоносной землей и семьей или родом, но и на небесную сферу и достаточно крупные объединения людей» (там же, с. 7-8). Я бы сказал, что такая концовка более приличествует статье по истории социальных отношений, а не заметке по археоастрономии, где светила выполняют роль социальных маркеров, а исследователь не в состоянии отличить символ звезды от символа солнца. Я процитировал всю заметку от начала до конца, чтобы ко мне не было претензий, что я тендециозно "вырвал цитату из контекста". Ее автор, как показывает проанализированный текст, не видит и не желает видеть археоастрономической проблематики на восточном материале, занимая позицию, прекрасно выражаемую латинским словом "ignorabimus". Из содержания заметки ясно, что ее автор по уровню исследований не доходит даже до рамок науки XIX века, а берется осуждать организаторов конференции по археоастрономии. Я поначалу думал, что имею дело с обычной конкурентной борьбой, когда востоковеды отстаивают какой-то свой особый подход, противопоставляя его моему, эпиграфическому. Теперь, после анализа заметки с анекдотическими утверждениями об астрономических наблюдениях сквозь щели домов, когда щели связаны с движением светил (!), я вижу, что имею дело просто с невежественным человеком с докторской степенью, на высказывания которого не следует обращать внимания.