В.А.Чудинов

Предполагаемый музей истории письменности

В.А. Чудинов

О существовании музеев истории письменности, особенно славянской, мне на сегодня ничего не известно. Допускаю, что они есть, и я просто нахожусь не в курсе дела. Однако создание такого музея давно назрело, поэтому я совершенно не удивился, когда ко мне за консультацией по этому вопросу обратился житель Волгограда Леонид Яковлевич Литовский. Я сфотографировал его у меня дома, рис. 1.

Рис. 1. Леонид Яковлевич Литовский, создатель музея истории письменности

О замысле музея. У него в одном из лицеев города Волгограда уже существует полуподвальное помещение с небольшими музейными экспонатами. Однако, поскольку часть этого помещения, ранее занятая другими подсобными для лицея службами, освободилась, и эта площадь была передана Литовскому, и теперь появилась возможность создать полноценный музей. Поскольку одновременно Л.Я. Литовский хотел бы воздать должное памяти академика Олега Николаевича Трубачева, предполагается, что в фойе лицея будет стоять уже выполненный скульптором бюст этого замечательного русского ученого-слависта, а музей будет носить его имя. Естественно, что и первым же стендом музея явится стенд О.Н. Трубачева. Он будет открываться чудесной и редкой фотографией Олега Николаевича и его жены - Галины Александровны Богатовой вскоре после свадьбы, рис. 2.

Рис. 2. Олег Николаевич Трубачев и его жена Галина Александровна Богатова

Еще один стенд предполагается посвятить замечательным отечественным славистам, что тоже очень важно как для истории русской славистики, так и для воспитания чувства патриотизма и гордости у посетителей музея (преимущественно школьников) за достижения нашей научной школы. Но поводом непосредственного обращения будущего директора музея Леонида Яковлевича Литовского ко мне, было создание в музее одного из стендов, посвященного моим работам и моему направлению в исследовании истории письменности. Естественно, я был весьма польщен. На необходимость существования такого стенда его натолкнула рекомендация Галины Александровны Богатовой, что и побудило Л.Я. Литовского обратиться ко мне. Он также представил предполагаемый вид данного стенда, рис. 3.

Рис.3. Предполагаемый вид моего стенда

Как видим, на стенде показаны и мои книги, и рисунки из моих книг, а главное, наиболее интересные образцы надписей на камнях. Ни Г.А. Богатова, ни ряд других учёных (включая О.Н. Трубачева) не скрывали своего скептического отношения к моим результатам эпиграфической деятельности, однако, как честные исследователи, они полагали, что поскольку данное направление всё-таки существует, не дело его замалчивать. Если я неправ, то оно отомрёт само собой. Если же я прав, то им не хотелось бы рядиться в тогу моих гонителей. Именно поэтому Л.Я. Литовский оказался у меня дома с подобным интересным предложением.

Результат экспедиции в Кумыгу. В его второй визит он принёс с собой изображение любопытного камня, о чём я написал статью «Камень из частного краеведческого музея», опубликованную на моём сайте. Позже я узнал несколько больше и о камне, и о музее. В ежемесячной благотворительной газете «Ковчег», органе Волго-Ахтубинского междуречья, за август-сентябрь 1996 года была опубликована статья Леонида Литовского (с. 2-3) «Казак Вениамин Апраксин - у истоков общественного попечительства». Статья открывается такими сведениями Литовского: «В августе этого года мне посчастливилось участвовать в экспедиции по Кумылженскому району, организованному областным Комитетом по культуре. Здесь я провёл целый день с Вениамином Александровичем Апраксиным, среди его рукописей.

За тридцать лет у В.А. Апраксина, казака, великого патриота своего края, прирожденного краеведа, жителя хутора Ольховского Кумылжского района Волгоградской области скопилось немало рукописей... Поражает разнообразие его интересов. А у него нет даже среднего образования, но он грамотен от природы, язык его красочен, словарный состав богат, заголовки точны и притягательны. Он - крепкий пятидесятилетний мужчина, открытый и доброжелательный, наблюдательный и любознательный, готовый в любое время дня и ночи участвовать в археологических раскопках, разгадывать археологические и исторические загадки, расспрашивать устно и письменно всех, кто может помочь найти ответ на интересующие его вопросы, касающиеся природного и исторического наследия своего края». И далее следует статья по материалам В.А. Апраксина.

Обнаружение каменного «клада». Фрагмент из данной статьи я предлагаю читателям (раздел 2. «Варварство и загадка красных плит»): «Из рассказа главного героя - жителя хутора Попова нашего района: «Было это на первое или девятое мая 1987 года. К нам должны были прийти в гости кум с кумой. Пока их не было, моя жена попросила меня вскопать палисадник. Я надел старую одежду, взял лопату и принялся копать. Неожиданно шагах в двух-трёх от веранды, на глубине штыка, лопата во что-то воткнулась и заскрежетала. Тут я вспомнил, что про какой-то скрежет на этом же месте мне не раз говорила и мать, неоднократно копавшая этот участок. Наверное, это камень. По совету жены я решил на этот раз убрать этот камень. Я быстро разрыл землю и увидел красный, единственный лежащий плашмя камень, похожий на плиту. Края у него были обколоты, отсюда плита с обеих сторон выглядела не как четырёхугольная, а как многоугольная, и, в то же самое время, как бы округлая диаметром примерно 70 сантиметров. Плита оказалась похожей на линзу, так как с обеих сторон она была к краям тоньше, а к середине - толще. Толщина ее в середине была 15-20 сантиметров. Следов шлифовки или полировки на поверхности этой плиты не было заметно. Подобных камней я в наших окрестностях не встречал. Потом расчистил я землю и увидел, что ниже плашмя лежал второй камень. Он занимал всю площадь в яме, причём края его во все стороны уходили в грунт - признак его большого размера. Поглядел я на камень и хозяйская жилка взыграла во мне, и я решил удалить заодно и второй камень. Но тут пришёл кум. Увидел он меня в яме, и на его естественный вопрос я ответил, что ищу клад. Он посмеялся, я вылез из «окопа» и не переодеваясь сел за стол. После выпивки наши языки развязались и все наши разговоры сводились к сокровищам и кладам. Дальше - больше, и мы решили продолжить раскопки. И несмотря на протесты жён, мы от слов перешли к делу. Начали мы копать по очереди. Чтобы вывернуть второй камень, стенки ямки пришлось расширить кверху, и яма у нас получилась воронкой. Земля при этом была в основном черноземная, а желтой глины было совсем мало. Копалось легко, без усилий. По мере очищения краёв камня мы убеждались, что он был такого же красного цвета, с бугорком посередине, с грубо сколоченными краями, но размерами (как я и предполагал, он был больше верхнего, диаметром примерно 90 сантиметров). Когда очистился камень, мы поднатужились поставили его на «попа». К нашему удивлению, этот камень оказался тоже плитой красного цвета, но больше предыдущего, с также грубо и вкруглую отбитыми краями и линзообразной формы, с утолщением в середине до 20-25 см - всё было таким же, как и у первой. Осмотрев плиту, мы вытолкнули ее наверх, очистили дно ямы от земли и не поверили своим глазам: ниже виднелся третий камень. Тут уж любопытство разобрало нас. Мы тут же обрыли края третьего, нижележащего камня. Он являл собою точную копию верхних двух камней всё того же красного цвета и чуть выпуклой серединкой, только края его уходили в землю, отчего нетрудно было сделать вывод, что размерами он превосходит вышележащие. Чтобы удостовериться, что это не бред и не сон, я топнул по камню ногами - звук получился глухой, «каменный» и тяжелый. Оказалось, что поднять камень не так-то просто. Но выход из положения нашли быстро. Я сбегал в сарай и принёс длинный железный лом. С его помощью мы кое-как поставили камень на ребро. Как мы и думали, он оказался также плитой, которая с обратной стороны была толще (20-25 см). Но это мы заметили вскользь - всё свое внимание мы обратили на дно. Там, среди россыпи земли краснела четвертая плита. Но самое удивительное: на середине нижней плиты лежала чётко оконтуренная деревянная плашка, точнее дощечка, длиной примерно в полметра и шириной в половину мужской четверти. Длинными концами она лежала по направлению с севера на юг или даже с небольшим отклонением с северо-запада на юго-восток. По виду это была форменная гнилушка светло-коричневого или даже коричневого цвета. Едва я взял ее в руки, как она тут же рассыпалась на кусочки в труху, которые я выкинул наверх. Нами овладел самый настоящий кладоискательский азарт. Друг другу мы твёрдо внушали, что ведь неспроста кто-то нагромоздил эти плиты одна на другую, должен же когда-нибудь быть им конец, а, значит, под нижней должно что-то лежать - по крайней мере, так нам хотелось и казалось. Подбадривая себя спрятанными сокровищами, мы буквально вгрызались в грунт, и земля по-прежнему копалась сравнительно легко. После расчистки мы убедились, что и четвертая плита, как и предыдущая, лежала плашмя и имела тонкие сколотые края, к середине выгибалась плавной горбиной, но размерами превосходила все вышележащие: диаметр ее был примерно 1 м 20 см. О том, чтобы поднять ее из ямы нашими силами, нечего было и думать. Но не зря у нас были головы на плечах - я сбегал опять в сарай и принес кувалду-колун, какой обычно колют дрова. Били мы по плите довольно долго. На грохот прибежали жёны. Моя так и ахнула: вместо вскопанного палисадника на нём красовалась ямина в пояс, с одной стороны которой лежала куча земли, а с другой - куча камней. Но остановиться мы не могли. В конце концов это плите мы отбили края, середка - также примерно 20-25 см - осталась, не разобьёшь! Выкинули мы все куски из ямы, а ниже, на глубине примерно 1м 20-30 см, краснела пятая плита! Но это был уже, скорее, просто камень, и поверхность (я забыл уже, какая) была, кажется, ровная. Решили рыть дальше - наверняка что-то под плитой должно быть. Кровь одинаково играла в наших жилах. Навязчивая, надуманная нами легенда о каких-то богатствах, которую мы меж сбою придумали и разрисовали до фантастических размеров, в нашем сознании переросла в уверенность, сомневаться в которой мы и не пытались. Подспудное желание найти этот мифический клад затмил все наши желания. В нас словно вселился бес, и по мере того, как лопата всё сильнее скрежетала по камню, нас всё сильнее начала одолевать нервная дрожь, унять которую мы были не в состоянии. Мы попробовали подкопаться под камень, но сколько мы ни рыли в стороны, краев не находили. Мы тыкали по бокам камня ломом, мы били в грунт чуть ли ни горизонтально над поверхностью плиты и, наконец, в двух противоположных местах почувствовали вроде бы края, уступы плиты. Эти края оказались с западной и восточной сторон. А с севера и юга, сколько мы ни били ломом, всюду натыкались на эту же самую каменную плиту. Длинная ее ориентировка совпала с длинной ориентировкой вышеупомянутой гнилой дощечки. Вытащить наверх эту плиту было для нас явно не по силам, и, посоветовавшись, мы решили разделаться с каменной плитой по-другому: разбить колуном или же, в крайнем случае, пробить, проломать отверстие и через него проникнуть вглубь. Тут же перешли к делу, и по очереди принялись гвоздить по камню кувалдой. При этом звук по-прежнему был всё тот же - глухой и тяжелый. Сдаваться нам не хотелось, и мы продолжали садить по плите с прежней силой. Но плита оказалась необычайно крепкой: колун только отскакивал от неё, нагрелся и в конце концов сплющился, как пирожок (я выкинул его как непригодную вещь). Неожиданно, не в середине, а в стороне, плита всё же лопнула. Мы упали на колени попытались разглядеть что-нибудь через трещину. Но всё было безрезультатно. Пробовали просунуть прутик - по нашему мнению толщина нижнего (пятого) камня была такой же, как и у вышележащих. Мы попытались просунуть в трещину лом, даже зацепились чуть-чуть, но сколько мы ни пытались вывернуть или хотя бы приподнять какую-нибудь часть плиты - бесполезно, она лежала намертво. Нам ничего не оставалось более, чем гвоздить кувалдой дальше, чтобы сделать пролом или, по крайней мере, увеличить трещину. Но сколько мы ни долбили, вся работа оказалась бесполезной - даже маленького кусочка не отбили. Оставался последний вариант: окапывать и доставать плиту, но этот план мы единогласно отвергли, так как: во-первых, порядком подустали, во-вторых, предстояло вырыть ямищу размером с добрый погреб, и в-третьих, чтобы достать из ямы плиту, нужен кран, а это уже дополнительная огласка, которую мы не очень хотели. Но конец нашей деятельности положили жёны, а моя отчихвостила меня з кучи земли, камня и за обезображенный палисадник и приказала убрать всё с него и сделать таким, каким он был. Утром я тем же манером, что и четвертую плиту, разбил (точнее, отбил края, а середку оставил - не разобьёшь), остальные три плиты на куски. Часть из них я сбросил в яму и закидал землёй вровень с поверхностью, а остальные на качке вывез за ворота - на свалку (оттуда бабы додумались брать их на гнёт в кадушки с солкой - хорошие из них гнёта: чистые, плоские и тяжелые. Такова была первая часть моей кладоискательской эпопеи».