В.А.Чудинов

Следующая по времени попытка издания принадлежит Николаю Владимировичу Слатину из Омска. В своих комментариях по поводу обращения к этой теме он пишет: «Еще летом 1992 года я впервые увидел публикацию А.И. Асова "Русские Веды" (кстати, тогда он именовал себя Бус Кресень, он же в списке членов редакции журнала "Наука и религия", где им опубликовано несметное количество вводящих в заблуждение статей, с марта 1992 года фигурирует как А.И. Барашков, а с конца 1993 года - как А.И. Асов...) В 1992-м же году "Русские Веды" произвели на меня впечатление какой-то несуразной подделки, что было вызвано, во-первых, тем, что в первой части книги помещено безответственное творение "Песни птицы Гамаюн" (132 страницы из 368), во-вторых, свою роль сыграл и шрифт, стилизованный "под руны", которым были набраны  исходные тексты, а в третьих - мало внятный текст переводов, поэтому я и проигнорировал эту книгу, - возможно и зря. Вероятно, так произошло потому, что я ожидал, что Влескнига будет какой-то другой»¹².  Естественно, что Н.В. Слатину захотелось исправить перевод, и постепенно его замечания переросли в целую книгу.

Чтобы сравнить качество перевода, я выбрал текст 3А, небольшой, но имеющий много подвохов; что я попытался перевести и сам¹³. У С. Лесного мы читаем: «Мы молили Велеса, Отца нашего, чтобы Он пустил в небо коней Сурьи, чтобы Сурья взошла над нами вращать вечные золотые колеса. Ибо она и есть наше Солнце, освещающее дома наши, и пред ними бледен лик очагов в наших домах.

И сему богу Огнику Семарглу говорим мы:

"Покажись и восстань на небесах и свети аж до мерцающего рассвета!"

Мы называем его по имени Огнебоже и идем трудиться. И так всякий день, сотворивши молитву и удовлетворивши тело едой, идем в поля наши трудиться, как боги велят всякому мужу, которому предназначено работать ради хлеба своего.

Дажьдьбоговы внуки - любимцы божеские, и божий плуг в деснице держа, воспеваем мы славу Сурье, и думаем об этом до вечера. И пять раз в день прославляем мы богов, и выпиваем сурицу в знак благости и общности с богами, которые во Сварге также пьют за наше счастье.

Как воспоем славу Сурье, так золотой конь Сурьи вскочит на небеса. А когда мы придем домой, потрудившись, там огонь зажигаем и идем ужинать. Говорим, что есть любовь божеская к нам, и затем мы отходим ко сну, ибо день прошел и настала тьма.

Так отдавали мы десятую часть отцам нашим и сотую - властям. И так мы пребываем славными, ибо славим богов наших и молимся с телами, омытыми чистой водой»¹⁴. - У Асова этот текст переписан один к одному, разве что слово "молили" заменено на более точное "молим" (это, скорее всего, чисто механическая помарка у С. Лесного, произошедшая при перепечатке рукописи).

С моей точки зрения, перед нами - настоящая молитва, которая у меня выглядит так: «Молим Велеса. Отче наш! Да потянись в небе к ночи Сурожевой! Да взойди на него!  Сурье вещать, златые небеса вращать. Это ведь Солнце наше, ибо освещены дома наши. И пред его ликом бледен лик огнищ домашних. Этому Богу-Огнику, Семаргле, говорим.: Показаться и восстать на небесах и светить аж до мудрого (то есть дневного) света! Нарекаем ему имя его, Огнебожее. И идем трудиться, как и всякий день, моления сотворивши телесно, и еду имея, идем в поля наши трудиться, как боги велят всякому мужу, ибо определено трудиться, сея, ради хлеба своего. Дажьбоговы внуки - любимцы божеские и воины плуга божьего, так, в деснице держа, воспеваем мы славу Сурье, и думаем об этом до вечера, и пять раз в день прославляем мы богов, и выпиваем сурицу в знак благости и общности с богами, которые во Сварге также пьют за наше счастье. Воспоем славу Сварожину и тот золотой конь Суражичий вскочит на небеса. А когда мы приходим домой, потрудившись, там огонь утверждаем, и идем по пищу нашу. Говорим,  какова есть ласка божеская к нам.. И отходим ко сну - ведь придет день, а темень растает. Также отдадим десятину, отцам нашим, и сотую - властям. И так мы пребываем славными, ибо славили богов наших, и молимся с телесами, омытыми водой чистой»¹⁵. Отличие тут состоит в том, что обращение к Велесу не косвенное, а прямое; опущено первое упоминание о конях Сурьи, обращение к Семарглу заменено с повелительного наклонения на инфинитив, имя Огнебога дано как прилагательное, а не звательный падеж, телесность приписывается молитве, как в тексте Книге, а не еде, уточнил глагол по Книге, написав "утверждаем огонь" вместо "зажигаем огонь", уточнил существительное: "ласка" богов, а не "любовь"; пессимистической концовке "день прошел и настала тьма" предпочел оптимистическую "придет день, а темень растает". Основное отличие, конечно же в том, что в моем переводе вращать "златые небеса" Сурье приказывает Велес, тогда как у Лесного "вечные золотые колеса" вращает Сурья, просто завидев своих коней. На разбивку текста я внимания не обращал. Конечно, перевод можно совершенствовать и еще, я в данном случае имел только первый опыт, а человек, занимающийся только переводом, сделал бы это лучше.

А вот так выглядит тот же перевод у Н.В. Слатина: «Влеса молим мы, нашего Отца, чтоб двинулся по небу Конник Суражий, и чтоб взошел над нами Сурье сказать колеса золотые вращать. Ведь это Солнце наше, что светит на ниши дома, и перед ликом Его бледнее лик огнищ домашних.

Огоньку сему, Семаргле Богу говорим мы появиться и объявиться в небе, и приняться за дело свое до самого до синего до света... называем Ему имя Его: "Огнебоже! И идем трудиться, как и всякий день, омовенья телу сотворя; едим и в поля идем трудиться наши, как Боги всякому велели мужу, кто способен трудиться ради хлеба своего.

Даждьбоговы вы внуки, любимцы Божьи, и Божие орало вы так в деснице держите... Славу воспоем Прекрасному, и до вечера думаем мы таково и пятикратно Богов мы славим в день. Пьем сурицу в знак благости и общности с Богами, которые во Сварге суть, также пьют за счастье наше...

Воспоем Прекрасному славу, и золотой Суражий конь поскачет в небе... Домой едем мы, потрудившись, огонь мы там творим и пищу нашу едим. И говорим, любовь к нам Божья какова и отходим ко сну. Итак, прошел весь день и темень настает...

Также даем десятую мы часть нашим Отцам и сотую - властям... И так пребываем славными, поскольку славим мы Богов и молимся с телами, омытыми водою чистою...»¹⁶. Текст здесь разбит на 5 частей (у Лесного на 7), широко применяется многоточие; имя Велес передано как Влес, и в первой фразе вышло на первое место; синтаксис здесь сложный, напоминающий архаический стиль древнерусских произведений, например, "в поля идем трудиться наши", конь обожествлен до Конника Суражьего, и он приказывает Сурье "колеса златые" вращать, Бог-Огник Семаргл передан как "Огонек сей", былинный оборот речи употреблен в выражении "до самого до синего до света", "телесность" передана как "омовенье телу", вместо "кому предназначено работать" дано "кто способен трудиться", слово "плуг" заменено на более архаичное слово "рало", а "Сурья" - на "Прекрасное",  выражение "во Сварге пьют" поделено на два "во Сварге суть, тоже пьют", "пять раз" заменено на "пятикратно", "конь вскочит в небо" заменено на более привычное "конь поскачет по небу", выражение "огонь зажигаем" заменено на "огонь творим", вместо выражения констатации божеской любви говорится о ее степени, "любовь к нам Божья какова", вместо пугающего слова "тьма" употреблено менее пугающее "темень". Остальные отличия несущественны. Сразу видно, что здесь отличий больше, чем у меня, ибо решалось большее число задач, и потому я считаю данный перевод лучше моего.

Тут мы переходим к проблеме тех задач, которые ставит перед собой переводчик, и к тому, насколько успешно он их решает. Я ставил перед собой только две, третья появилась в процессе перевода. Первая задача была уточнить перевод лексико-грамматически, то есть дать на современном языке наиболее точные эквиваленты в смысле слов и грамматики. Вторая задача - выдержать канон молитвы, не дать чисто нарративный текст. Третья задача, появившаяся в ходе перевода - это выявление пантеона богов и их отношения друг к другу. Так, у меня приказ отдает Сурье Велес, у Лесного -  Сурья сама себе, увидев своих коней, у Слатина - новый персонаж пантеона, Конник Суражий. Эта проблема, пожалуй, наиболее сложная, ибо для перевода нужно точно знать, как представляли себе богов именно творцы текста, и с одной стороны, выявлять всех богов (скажем, как это сделал Слатин, дав их написание с заглавной буквы), но с другой стороны, и не выдумывая этих богов, как поручика Киже. В переводе Слатина, как мне показалось, этот Конник Суражий появился на кончике пера. Я, во всяком случае, попытался из двух упоминаний о нем один раз опустить. Есть еще и четвертая задача - устранение темных мест; в данном случае это - некие "златые колеса", которые надо вращать. Я решил, что это небеса, а их "вращение" - это суточный ход времени. У Лесного "вечные золотые колеса"  остались без пояснения, как и у Слатина. У Слатина также я увидел и пятую задачу - стилизацию "под древность". И Слатин решал больше задач, чем я, и в каких-то преуспел больше меня.

С этой точки зрения можно рассмотреть и самую последнюю работу такого рода - версию Велесовой книги Галины Лозко. Ее перевод на украинский выглядит так:

«Молили Велеса

Отця нашего, хай потягне в небi

Коня Суражого,

i хай прийде до нас

сурi вiшати,

золотi Кола вертячи.

Бо то Сонце наше,

як святе для домiвок наших,

i перед ним блiдне

лик вогнищ домашнiх»¹⁷.