В.А.Чудинов

И потому вполне понятен итог статьи: «Если мы сохраним нашу культуру и всё то, что способствует ее развитию... то мы, безусловно, будем занимать одно из ведущих мест на Севере Европы и Азии» (ЛИХ, с. 50). Итак, мы - всего лишь Север Восточной Европы и Север Азии, да и то, если очень постараемся. По его словам, мы даже не Азиопа, мы нечто - существенно меньшее по территории и много более отсталое по культуре.

Отдельные ляпы. «Призванные из Швеции конунги Рюрик, Синеус и Трувор (если таковые действительно существовали) могли научить русских по преимуществу военному делу, организации дружин» (ЛИХ, с. 37). - И опять, жуть! Ни Иммануил Синеус, ни его дети братья Иван Рюрик и Акакий Трувор никакого отношения к Швеции не имели, они жили в Вагрии, а точнее - в городе Аркона на мысе Аркона острова Руяна. Не были они и конунгами. Иван Рюрик сначала имел титул кагана, а затем, после его призвания на Ярову Русь, - князя всей Яровой Руси. А каганом Вагрии был его дядя Николай (Микола) Кродо. Рюрик был, если угодно, «военным», но было бы точнее назвать его пиратом. И никто его на Русь Славян не призывал - его призвали его же моряки на княжение в Ярову Русь! Все эти нюансы никто из отечественных историков изучать не пожелал, пересказывая не вполне понятные строки летописи.

Понятно, что академики не умеют читать надписи на миниатюрах, например, Радзивилловской летописи, где всё это изложено, а вместо обращения к историческим источникам предпочитают глубокомысленные «Раздумья о России».

«Когда в результате нашествия Батыя, явившегося чрезвычайным бедствием для Руси (чего бы ни писали о нём евразийцы, подчинявшие факты своей концепции), был разгромлен княжеско-дружинный строй русской государственности, опорой народа остался только его общинно-государственный быт (так думал и крупнейший украинский историк М.С. Грушевский)» (ЛИХ, с. 38). Итак, якобы только евразийцы подчиняют факты своей концепции, а белый и пушистый Дмитрий Сергеевич этим вовсе не отличается! Стало быть, князей на Руси во времена Батыя не осталось? Или они оказались вовсе без преданных им людей? Но все мы знаем, что даже из Романовской версии русской историографии русские князья, получив от «злых татар» ярлык на княжение, продолжали управлять своими княжествами. В чём ж тогда заключался упомянутый Лихачевым разгром «княжеско-дружинного строя»? И что такое «общинно-государственный быт»? Ни в одном учебнике по истории государства и права такого конгломерата не встречается. Наконец, М.С. Грушевский давно признан всеми отечественными учёными украинским националистом. Однако именно Д.С. Лихачёв считает его «крупнейшим украинским историком». Он серьёзно не знает, кого хвалит? Или в том как раз и состоит его задача - разбить Россию на «многонациональное пространство» задолго до того, как сформировались нации и нахваливать националистов как «крупнейших историков»? Иными словами, показать, что Россия всегда была исторически раздроблена, и только христианство и оказалось единственным универсальным клеем, которое соединило и славян, и тюркские, и монгольские народы Руси? Но ведь в это невозможно поверить хотя бы потому, что тюрки в наши дни исповедуют ислам, монгольские народы - буддизм, а до этих мировых религий у них были иные, например, вера в бога Тенгри. Да и в отпавших от Руси позже Белоруссии и на Украине были сильны и католики, и униаты. Не было христианство универсальным клеем.

«Общим местом в суждениях о России стало утверждение, что в России не было традиционной демократии, традиций нормальной государственной власти, мало-мальски учитывающей интересы народа. Еще один предрассудок!» (ЛИХ, с. 38). Эта мысль кажется весьма патриотичной: Лихачев доказывает, что государство первых Рюриковичей было демократичным. В этой фразе по умолчанию заложено два утверждения: государственный строй является единственно возможным способом социальной организации этноса и демократия есть наилучший политический режим. Для меня спорны они оба, ибо много десятков тысяч лет социальной организацией русских было не род и племя, но храмовый строй, где государства как органа подавления одних социальных групп другими не было вовсе. Государственный строй нам принесли завоеватели, чтобы держать русских в узде. А демократия от деспотии отличается только размером правящей элиты: в одном случае она чуть больше, при олигархии чуть меньше, при монархии и вовсе замыкается на одном человеке. Но, как говорится, хрен редьки не слаще.

«Как ни странно, но абсолютизм появился в России вместе с влиянием Западной Европы при Петре Великом. Именно с Петра прекратили собираться выборные учреждения, прекратила своё существование и Боярская дума, имевшая власть не соглашаться с государем. Под документами Боярской думы наряду с обычной формулой «Великий государь говорил, а бояре приговорили» можно встретить и такие формулировки: «Великий государь говорил, а бояре не приговорили». Патриарх в своих решениях часто расходился с царем. Многочисленные примеры тому можно встретить в период правления царя Алексея Михайловича и патриаршества Никона. И Алексей Михайлович вовсе не был бездеятельным и безвольным человеком. Скорее обратное. Конфликты царя и патриарха достигали драматических ситуаций. Не случайно Пётр, воспользовавшись удобным случаем, упразднил патриаршество и заменил патриаршее управление коллегиальными решениями Синода» (ЛИХ, с. 39). - Что нам здесь демонстрирует академик? Потерю даже куцых свобод некоторых когда-то самостоятельных учреждений. Лихачев не видит, что внедрение христианства было первой победой Запада над Русью Славян (коль скоро Тевтонский Орден чуть позже не смог устранить ее физически), а замена правящей династии Рюриковичей на прозападную Романовых было второй крупной победой Запада (после жуткой разрухи и смуты как результатов польско-литовского вторжения начала  XVII века). И если патриарх Никон, воспользовавшись удобным случаем, упразднил старую веру и старые обряды, введя по сути дела, новое, соответствующее новой правящей династии христианство, то Алексей Михайлович начал, а Петр Алексеевич закончил построение на территории Руси вполне западного государства, которое к концу XVIII века даже предпочло (на уровне демоса, то есть, состоятельных людей, дворян), говорить по-французски. Это - не влияние Западной Европы, а ее триумф на русской земле. Впрочем, Петр и не скрывал своё намерение прорубить окно в Европу, то есть ввести у нас европейский образ жизни во всём, даже в мелочах быта. Чтобы русским стать, так сказать, общечеловеками. Однако династия Романовых к началу ХХ века, несмотря на неоднократное вливание немецкой крови, русифицировалась, и даже выступила против Германии в Первой мировой войне. Поэтому теперь Запад сделал ставку на Лейбу Бронштейна и Володю Бланка, которые упразднили даже никоновскую церковь, совершив третье вмешательство в дела России. И опять спустя небольшое время Советская Россия была вовлечена в войну с Западом и, к его удивлению, победила Западную коалицию и переделала карту мира. Правда, за полвека Запад успел отыграть потерянные территории и выиграть холодную войну, навязав России «демократию», приведшую к распаду СССР и едва не окончившуюся распадом России. И теперь, хотя и не в духе Бронштейна и Бланка, но вполне в духе Запада, Россией правит рынок и доллар, со всеми вытекающими отсюда общекризисными явлениями.

Русь - якобы постоянный агрессор. Еще один раздел называется у Лихачева «Теория "московского империализма" -  "Москва - Третий Рим"». Сам подзаголовок уже осуждает данный лозунг как империалистический, вполне в духе Бронштейна и Бланка. «Странно думать, что в еще не подчинявшемся Москве Пскове старец небольшого Елеазарова монастыря мог создать концепцию агрессивного московского империализма» (ЛИХ, с. 39). Оказывается, даже понятия «империализм» по отношению к концепции XVI века академику оказалось мало, он еще добавляет эпитет «агрессивный»! Такой вот у нас патриотичный историк! Правда, у Бланка работа называлась «Империализм как высшая и последняя стадия капитализма», тогда как у Лихачева империализм оказывается высшей ступенью московской политики XVI века, но суть одна - опорочить стремление России к тому, чтобы быть одной из влиятельных держав мира. Бланк создавал теоретический фундамент для борьбы с русским самодержавием, Лихачев куёт теоретическое оружие против более ранней, рюриковской истории Руси.

«Ясно, что после падения Константинополя в 1453 году, в обстановке отсутствия императора, русской Церкви необходим был другой протектор. Он и был определен старцем Филофеем в лице московского государя. Другого православного монарха в мире не существовало. Выбор Москвы в качестве преемницы Константинополя как нового Царьграда явился естественным следствием представлений о Церкви» (ЛИХ, с. 40). Однако то, что ясно академику, мне абсолютно непонятно. Ярова Русь создала Рим и Царьград, и естественно, после их устранения с политической арены имела все основания выступить их правопреемницей - причём здесь русская Церковь? Конечно, у нее тоже были свои интересы, но они учитывались уже во вторую очередь. Понятно, что для борьбы с русским государством (пусть навязанной извне формой социальной организации русских, но всё же противостоящей Западу) историку нужно опираться на какую-то силу, иначе его концепция повиснет в воздухе, и он обращается к РПЦ.

«Только в XVII веке концепция Москвы как Третьего Рима приобрела несвойственный ей вначале расширительный смысл, и уж совсем глобальное значение получили в XIX и ХХ вв. несколько фраз Филофея в его посланиях Ивану III. Гипнозу одностороннего политического и исторического понимания идеи Москвы как Третьего Рима были подвержены Гоголь, Константин Леонтьев, Данилевский, Владимир Соловьев, Юрий Самарин, Вячеслав Иванов, Бердяев, Карташов, С. Булгаков, Николай Фёдоров, Флоровский и тысячи, тысячи других. Меньше всего представлял себе огромность своих идей сам ее «автор» - старец Филофей» (ЛИХ, с. 40-41). Итак, перечисленный Лихачевым цвет русской нации весь до одного «шагает не в ногу», и только один Лихачев свободен от «агрессивного империалистического русского гипноза». Не странно ли это?

«Никакой особой миссии у России нет и не было!». Так, с выделением курсивом восклицает академик на с. 46 своего «эпохального» труда. «...Любая нация отвечает за свою судьбу. И не надо ни на кого сваливать вину за свою «несчастность» - ни на коварных соседей или завоевателей, ни на случайности, ибо и случайности далеко не случайны, но не потому, что существует какая-то «судьба», рок или миссия, а в силу того, что у случайностей есть конкретные причины» (ЛИХ, с. 47). Понятное дело, если вас ограбили на улице - вы сами виноваты: пошли не по той дороге, не заподозрили в прохожих налётчиков, не пытались убежать, когда они к вам приближались... Однако во всех цивилизованных странах ограбление считается уголовным преступлением, и адвокаты преступников, сколько бы ни ссылались на вину потерпевших, могут разве что немного снизить срок пребывания грабителей в тюрьме. А в лице Дмитрия Сергеевича мы как раз и видим наёмного адвоката недругов России.