В.А.Чудинов

Таким образом, вместо чисто теоретических изысканий компаративистики, усиленных достижениями американской школы этнолингвистики, появилась реальная возможность читать очень древние тексты. Тем самым, у этнолингвистики появилась и практическая сторона.

Однако она оказалась в определенном отношении противоположной взглядам существующей компаративистики. Согласно компаративистике, сначала существовал так называемый «ностратический язык» (гипотеза Владимира Марковича Иллича-Свитыча), включавший в себя языки не только индоевропейской, но и ряда других языковых семей, например, семитской, и даже шире, афразийской), а также картвельской, уральской, алтайской и даже дравидской, затем из него выделился индоевропейский, который распался на ряд таких семей, как романская, германская, славянская и др., далее славянская семья распалась на западные, восточные и южные славянские языки и, наконец, из восточных выделился русский, украинский и белорусский. Однако практическая сторона этнолингвистики привела к другой картине: с самого начала существовал русский язык, который оставался таким довольно долго, хотя в древности от него отпочковывались и другие языки, например, индийские; много позже ряд этих удаленных языков благодаря миграции их народов снова попал в область существования русского языка, где произошла метисация этих новых языком с русским, когда русская лексика ложилась на уже чуждую этим народам фонетику и грамматику. Это и привело к появлению так называемых индоевропейских языков (а в действительности, креольских, то есть возникших как пиджины языков пришлых народов на основе русского языка).

Другая модель, которая так же не вписывается в компаративистику, но получается из этнолингвистики - это модель далеко зашедшего диалектного членения русского языка, приведшая к появлению так называемых славянских языков.

Первым текстом, прочитанным мною в плане этнолингвистики происхождения современных славянских языков, оказался текст надписи, опубликованной Гораном Комаром и нанесенный на табличку из Сушчепана, где она находилась на Малом броде, на месте разрушенной древней церкви Михаила Архангела (СЛЕ, с. 239). Исследователь привел там надпись, которую не смог прочитать из-за наличия неизвестных графем, которые при ближайшем рассмотрении оказались знаками руницы. Я смог прочитать весь текст на двух сторонах, состоящий из 109 слов и имеющий название «И вот христианского жреца молитва» (И СЕ ХР ЖЬРЕЦА МОЛИТВА). Текст оказался русским, но с балканизмами, то есть такими местными, но еще понятными русскому человеку словами, распространенными именно на Балканах, которые потом войдут в состав сербского языка.

Вначале я хочу привести сам небольшой текст на языке того времени:

И СЕ ХР ЖЬРЕЦА МОЛИТВА

И ХС ЯРА МОЛИ, ХС БГМЪ ЛИКЪ ЯРА. ДАЙ ЕМУ ЛИК СТ ПЕТКИ, ЧИСЛА С ИИ, И НИТИ ЕЯ, И ЮМЪ. МОЖЕМЪ ЛИ МИ ЛИКА НАРИЦТЬ И ЛИКА, НАРИЧАТА ЕЮ, ПОЛУБИТЬ? А ТИ МИЛА - ТИ ЯРУ МОЛИ, ПОКАЖА НА ПОСЬТА ВРЕД. РАДОСТНЫЯ (Л)ИКИ ТИХИ ЛИЦАМИ. ВРВАНЫ ИМЬ И НИТКИ. Е ЛИ УМНО? - ПЕТКА ЛАДИЛА РИМУ АКИ ТРАКИИ. ИДИ ЖЕ К ИМУ АТ МАЛКОГО ЯРА. Е РА. ТО СТАРИК СПУНА ИЗЪЯЛ ИМ МНОГИМ, А ГОСПОДУ РУСЬ, ТА И СЕВРНУ ИТАЛЬУ. ЛЮБЛЮ Я И БУДУ РАУ. И ПОУТЬ ЛИКА МАК(ОШ)И К АНГЕЛАМ ПРИЛИЧНИЙ, И ИМ ПРИМКНМ У ЕДЕМЕ ЛЬУТОМ. И КТО Х-М ПРАВИТ, ТОТЪ МАРУ ВИДИ.

В переводе на современный язык она такова:

И ВОТ ХРИСТИАНСКОГО ЖРЕЦА МОЛИТВА

ИИСУСУ ХРИСТУ - ЯРУ МОЛИСЬ, ХРИСТОМ БОГОМ ЛИКУ ЯРА! ДАЙ ЕМУ ЛИК СВЯТОЙ ПЯТНИЦЫ, ЧИСЛА С НЕЕ, И НИТИ ЕЕ, И (ЕЕ) УМ. МОЖЕМ ЛИ МЫ (ЭТОТ) ЛИК (ХРИСТОМ) НАЗВАТЬ, И ЛИК, НАЗВАННЫЙ ЕЮ, (ПЯТНИЦЕЙ), ПОГУБИТЬ? А ТЫ, (ПЯТНИЦА), МИЛА, ТЫ ЯРУ МОЛИСЬ, ПОКАЗАВ ПОЛЬЗУ ПОСТА. РАДОСТНЫЕ ЛИКИ ТИХИ ЛИЦАМИ. НО ВЫРВАНЫ ИМ, (ХРИСТОМ), ТЕ НИТКИ. УМНО ЛИ ЭТО? - ПЯТНИЦА ЛАДИЛА С РИМОМ, КАК (ПРЕЖДЕ) - С ФРАКИЕЙ. ИДИ ЖЕ К НЕМУ, (ХРИСТУ), ОТ МАЛОГО ЯРА. ЭТО - РА. ТАК СТАРИК (ЯР) СПОЛНА ИЗЪЯЛ ИМ МНОГИМ, А ГОСПОДУ (ИИСУСУ) РУСЬ, ДА И СЕВЕРНУЮ ИТАЛИЮ. ЛЮБЛЮ Я И БУДУ В РАЮ. И ПУТЬ ЛИКА МАКОШИ К АНГЕЛАМ ПРИЛИЧНЫЙ, И К НИМ ПРИМКНЕМ В ЭДЕМЕ ЛЮТОМ, И КТО ХРИСТУ ПОДЧИНИТСЯ, ТОТ МАРУ УВИДИТ.  

А теперь я хотел бы выделить балканизмы. Вот они: название святой - Петка вместо Пятница, слово спуна вместо сполна, е вместо есть, малкий вместо малый, приличний вместо приличный, ти вместо ты, написание льутом вместо лютом, написание поуть вместо путь, рау вместо раю, юмъ вместо умъ, види вместо видит, примукнм вместо примкнем, врваны вместо вырваны, Севрну Итальу вместо Северну Италию, использование предлога у вместо в, например, у Едеме льутом, вместо в Эдеме лютом, использование предлога на для передачи родительного падежа. Интересно и замена смысла слова ВРЕД на ПОЛЬЗА, как это имеет место в современном сербском, в таком контексте: ти Яру моли, покажа на посьта вред, то есть, ты Яру молись, показав пользу поста. Иными словами, примерно 17-18 слов из 109 чем-то отличались от соответствующих русских, чаще всего добавлением или убавлением всего  одного звука, одно слово - своей семантикой. Таким образом, перед нами - балканский диалект русского языка примерно с 17% деформированных слов,  но это еще не сербский. А вот если взять хотя бы одну фразу из другой статьи того же Горана Комара и передать русскими буквами, получится такой текст: «Словни знакови древног писма из нашег Подунавльа представльайу слики бележених идейа йедног другачьег категорийалног систэма мишльеньа балканског човека предхришчанске эпохэ» Тут нет ни одного совпадения с русскими словами либо в написании, либо в произношении, ибо в морфемах, либо в окончаниях. Иными словами, все 100% слов - другие, причем отличия уже составляют по 2-3 звука или буквы, а такие слова, как слика или бележена вообще отсутствуют в русском языке. Тем не менее, о смысле других слов можно догадаться. Например, човек - это человек, словни - это словесные, другачьег - другого, систэм - система и т.д. Таким образом, если на 20 слов только 2 непонятны вовсе, то есть всего 10%, а 90% слов понятны, мы имеем дело с родственным языком.

Так, я показал, что сербский язык выделился не из непонятного общеславянского, как утверждает компаративистика, а из русского, то есть, направление развития было от русского к славянским, а не от славянского к русскому.

Понятно, что в курсе этнолингвистики одна из лекций должна быть посвящена появлению диалектов, тогда как другая - дорастанию диалекта до самостоятельного языка и оформление этноса из народности в нацию. Так сформировались все славянские языки.

Совершенно другая проблема - появление языков-пиджинов и закрепление их в качестве креольских языков на основе русского. Так в свое время сформировались такие языки, как германские, кельтские, романские, латинский и греческий. Здесь в свое время были сделаны неплохие наработки в рамках компаративистики, где, например, говорилось о том, что вроде бы существовало не так давно балто-славянское единство, а еще раньше - славяно-германское единство. С точки зрения рассматриваемого этнолингвистического подхода это означает, что балты - пруссы, латыши и литовцы пришли на русские земли не очень давно, тогда как германцы - существенно раньше. При анализе развития Вагрии и Скандинавии, чему я посвятил специальную монографию (ВАГ), я показал, что германизация этих областей Западной Европы, прежде населенных русскими, происходила в концеXI - начале XII веков. Следовательно, никакого германо-славянского единства как языка, общего ранним германцам и ранним славянам, не существовало, а существовал русский язык Вагрии и Скандинавии (ничем не отличавшийся от русского языка других областей Руси), на базе которого сначала стал складываться общегерманский язык, а позже и чуть северо-восточнее - общебалтский язык. Но эти языки были уже чужды и русским, и тем тюркам, которые позже стали германцами.

Эти явления также были мною исследованы. Например, немецкое слово die Grenze произошло из русского слова граница, поскольку данное русское слово, в свою очередь, является производным от другого русского слова. Таким образом, мы можем построить эволюционную цепочку развития русского слова до немецкого, например, грань - граница (graniza) - granize - grenize - Grenze. Слово grenize встречалось в баварском диалекте еще в середине ХХ века.