В.А.Чудинов

Мы въезжаем в иной мир. Но вот вдруг все изменилось. Исчезли сельские домики, потянулись какие-то разрушенные сараи, амбары без стен, а затем и вовсе покосившиеся балки дома, не обшитые вообще ничем – тёмные и сырые призраки зданий. Мы съехали с асфальтовой дороги на грунтовку, начались ухабы. А затем пропали и вообще всякие признаки жизни. Зато впереди мы заметили столб дыма, который всё разрастался по мере того, как мы подъезжали, и вот уже дымом было застелено все поле перед нами, как будто бы мы въезжали в ад. Как мне объяснили, хулиганы подожгли прошлогоднюю сухую траву. Скорее всего, это было именно так, но такого огромного, застилающего полнеба дыма, я никогда в жизни не видел. Как будто бы нас предупреждали добрые духи: «куда вы едете! Там же нет жизни! Только пламя и дым». Но Марина легко проехала это препятствие.

После испытания огнем и дымом началось испытание водой. Промоины на грунтовке становились всё крупнее, но их еще можно было объехать по траве рядом. Правда, ухабы заставляли нас то подпрыгивать под потолок, то вжиматься в диван. И вот в этот момент дьякон начал что-то под руку бубнить Марине, которая еле справлялась с этой ужасно сложной трассой. «Помолчи!» – крикнула она ему. Но как это ОН, САМ ДЬЯКОН будет молчать? Он лишь удвоил свой бубнеж. Пришлось вмешаться нам. Но наш «почетный гость» затих ненадолго. Тут, однако, Марина остановилась и, походив туда-сюда, решительно заявила: «Дальше пути нет»». Мы вышли из машины, и пошли пешком, благо за ближайшими деревьями уже виднелись очертания селения.

Итак, призраки непреодолимых препятствий оказались ложными. Тут, за забором – люди, дома, жизнь. В калитку зашли те, кто, поехав на автобусе, пока мы стояли на станции, опередили нас. Зашел и я. «Вы кто?» – спросила меня миловидная женщина, на словах отвесившая всем земной поклон. Я назвал фамилию, но этого оказалось мало, я еще должен был расписаться. «Оказывается, у эльфов строжайший учет и контроль! – подумал я. – А если бы мой сын приехал с незапланированной ими своей девушкой? Они бы отправили его с ней назад? Или вписали бы внизу списка от руки?» Тут мне стало весело. Я представил себе, как принимаю гостей у себя дома по списку и каждого заставляю расписаться в том, что он прибыл. Не иначе, как для отчета кому-то.

Гости прибыли. Народу все прибывало, стали появляться личные автомобили, среди них и довольно крутые джипы. Однако оттуда выходили не «новые русские», а люди в весьма скромной одежде, с многочисленными детьми, в том числе и с малышами. Все приветствовали друг друга словами о земном поклоне, хотя сами поклоны были скорее едва намеченными. Появилась дама-распорядительница, которая выстроила нас рядом с занятной будочкой, где дверь была в нижней части, а сверху имелся небольшой навес. Будочка мне напомнила вход в подземелье; внутри имелась затейливая надпись. Естественно, что меня, как специалиста по надписям, она весьма привлекла. Но ее прочтение меня не порадовало. Вход в подземелье оказался странным выгребным туалетом, где разрешалось только делать по-малому, да и то детям. А взрослый туда бы и сам не пошел, поскольку вся его верхняя часть оказывалась бы видна людям. У нас так посещать эти места не принято.

«А эльфы не очень-то гостеприимны!» – подумалось мне.

Людям, вышедшим из автомобилей после двухчасового пути, хотелось размяться, и они сделали несколько шагов в разные стороны. Как выяснилось, они тем самым сразу же сделали ошибки. «В сторону строений не ходить!» – распорядилась строгая дама. Кто-то метнулся в противоположную сторону, выйдя на дорогу. «По дороге в сторону храма не двигаться!» – послышалось им в след. Под храмом понималось сооружение, чья острая крыша возвышалась над внутренним забором, отгораживающим территорию уже внутри внешнего забора. Почтенный старец сделал шаг в сторону этого внутреннего забора. «К забору храма не подходить!» – мгновенно отреагировала распорядительница. Вероятно, она боялась, что он не только пойдет в этом направлении, но, чего доброго, и побежит, а потом, опершись руками о невысокую планку, перескочит ограду и прыгнет на запретную территорию. Хотя ожидать такого поведения от немолодого человека было бы странно.

«Туалет не посещать!» – продолжала инструктировать тупых гостей наставница. В самом деле, неужели туалет может быть предназначенным для дорогих гостей, уставших с дороги? «Ни в коем случае не фотографировать!» Кое-кто пытался как-то договориться, но дама была непреклонна. Я тут же осознал собственную тупость, ибо специально на ночь заряжал батареи аккумуляторов своего фотоаппарата, и для него взял даже свою сумку; которую спокойно мог бы оставить дома, знай я об этом запрете заранее. Но без фотоотчета сама поездка сюда во многом обессмысливалась. Ладно, хотя бы смотреть не запрещалось. «Выключить мобильные телефоны». Приказы отдавались четко и ясно, как на плацу. Мне показалось, что мы находимся вблизи артиллерийских складов, где малейшая искра может привести к взрыву. Я понял, что все нормальные проявления человеческих чувств тут, в родовом селении, не приняты. Смех и разговоры затихли.

Затем начались акции благотворительности. Все вновь прибывшие давали строгой распорядительности подарки и деньги. Но давали как-то тихо, почти тайком. Так обычно поддерживают материально бедных родственников, не желая привлекать внимания остальных гостей к печальной действительности. Но это означало, что родовое селение едва сводит концы с концами. Конечно, можно было бы поступить так, как отец дьякон, но я так не привык. Покопавшись в кошельке, я с радостью обнаружил помимо сотни на обратный путь еще и пятисотенную бумажку, которая была с благодарностью принята. Конечно, идя в гости, необходимо нести подарок. Но что дарить целому родовому селению? Жаль, что мне не намекнули заранее, в какого рода помощи оно нуждается.

Каноничен ли селянский храм? Стоять полчаса на пятачке с видом на нефункционирующий туалет было грустно. Я решил сменить обстановку и вышел за забор на дорогу, которая шла вдоль забора. По ней прогуливались две дамы, и я понял, что на этом отрезке ходить и дышать все-таки разрешено. Пройдя мимо забора, над которым возвышалась островерхая крыша храма, я понял, что ни у одного из более чем тридцати известных мне ведических храмов такой крыши нет, так что вряд ли данная постройка является канонической с точки зрения ведического храмового зодчества.

Рис. 1. Возможные формы славянских храмов

Храм Рода обязательно сопрягается с храмом Макоши, либо образуя более крупную постройку к югу от храма Макоши, либо окружая его справа и слева, как показано на рисунке. Отдельные храмы Рода без храмов Макоши не существовали. Это я опубликовал в своей книге о языческих храмах на с. 220, рис. 130. Любопытно, что позже, когда нам показывали библиотеку родового селения, я нашел не только эту, но и другие свои монографии, подаренные мною моим хозяевам, однако ни к ним, ни к другим книгам, видимо, никто не притрагивался – все были новыми и нечитанными. Забот по хозяйству столько, что читать книги некогда. Так что мои изыски тут просто некогда изучать.

Солнышко ярко светило в мое правое плечо – там находился юг. Встав к нему спиной, я понял, что храм развернут по линии восток-запад (вход на западе, задняя стена на востоке), то есть, так, как были развернуты мариинские и христианские храмы, и никогда – ведические. У ведических была ориентация север-юг, причем храм Рода имел выход на юг, а помещенный внутри него храм Макоши – на север. Иными словами, в храме обязательно было два выхода. Здесь же вход и выход совмещены, они на западе.

Удивил и символ – восьмиконечная звезда без коло, то есть, без окружности, символизирующей Солнце. Эта звезда была укреплена над крышей храма.

И тут до меня дошло, зачем нужны и заборы, и отсутствие фотографий, и запреты на прогулки и обсуждения: это не вера в Рода как часть ведической религии, а ее очень приблизительное воспроизведение. Точнее, тут вместо русского ведичества представлена именно вера в Рода, а не в целый русский ведический пантеон, примерно так же, как если бы кто-то верил именно в Христа, но без его Отца, без Святого духа и без Богоматери. И построил бы от всего своего широкого сердца храм своего вида, без алтаря и с входом с севера. – Но и вера в Рода тут странно перемежалась с верой в Ярило и Сварога.

Теперь всё встало на свои места. Но всё же меня заинтересовала жесткость запрета: нельзя фотографировать в принципе, или можно сфотографировать хотя бы себя или, например, огромные клубы дыма, поднимавшиеся на поле? Это-то хотя бы можно? Или дым тоже секретен? Мою просьбу поняли не сразу, но, поняв, разрешили; Марина меня сфотографировала, и это была единственная фотография, которую я привез из поездки. Тут кто-то подошел и сказал, что огонь подбирается к автомобилям, оставленным в поле, и ряд автомобилистов поспешил вывести свои транспортные средства из зоны огня. Так что забавы шутников, поджегших сухую траву, были не столь безобидны.