В.А.Чудинов

Концепция антинорманизма. «В основе этой концепции сегодня лежит, во-первых, анализ политических и этнических тенденций в славянском восточноевропейском мире, во-вторых, впечатляющие и неопровержимые данные русских летописей и других отечественных источников.

Российские и зарубежные ученые многократно отмечали широкое доминирование славянского этнического элемента на обширных пространствах Восточной Европы от южного берега Балтики до Подунавья, Карпат и Балканского полуострова. Восточной границей распространения славянства в I тысячелетии н.э. стало междуречье Волги-Оки-Клязьмы. На этих пространствах сравнительно рано, намного раньше, чем в Скандинавии, возникли первые государственные образования. И здесь на первый план выходит великолепное исследование А. Гильфердинга «История балтийских славян» (М., 1855), которое полностью замалчивается норманистами и которого они боятся, как черт ладана. А. Гильфердинг показал ареал расселения многочисленных племен южнобалтийских славян, выявил, что их государственные образования располагались в Поморье от низовьев Вислы до низовьев Одера. Это были вагры (которые, по мнению ряда ученых, и дали начало русскому понятию «варяги»), ране (или руяне, жившие на острове Ран-Рюген), лютичи, ободриты, брежане, бодричи, рароги (рарог - славянское «сокол», вероятней всего, и могло стать именем варяжского вождя Рюрика), полабцы, глиняне и др. На западе южнобалтийские славяне граничили с германцами и данами, на юго-востоке - с сербо-лужичанами, чехами, на юго-востоке с ляхами. Таким образом, южнобалтийское славянство представляло собой северную часть славянского мира, раскинувшегося от Балкан до Балтики и от границ с германцами до междуречья Оки-Волги-Клязьмы».

Я бы даже усилил это высказывание: широкое доминирование было не просто  славянского этнического элемента (тогда славяне как ветвь русичей только складывались как этнос) на обширных пространствах Восточной Европы от южного берега Балтики до Подунавья, Карпат и Балканского полуострова, речь идёт о широком доминировании собственно русичей.

«Именно отсюда, как и из районов Повисленья, а также из Подунавья и Прикарпатья тремя основными потоками расселялись славяне на Восток: с южных берегов Балтики в район Приильменья, из Подунавья и Карпат, а также из Повисленья в районы Среднего Поднепровья» [9]. - Полагаю, однако, что расселение происходило еще до IX века н.э.

«Важную цивилизационную роль играли на южном берегу Балтики государственные конгломераты, созданные южнобалтийскими поморскими славянами - лютичами, ободритами, ваграми, ранами, которые имели сложившуюся государственную, княжескую власть, дружинный строй, высокоразвитое для того времени хозяйство, стройные религиозные представления. Эти княжества-государства поморских славян существовали не одно столетие, пока они не подверглись в конце I тысячелетия и в начале II-го мощному натиску со стороны немецких завоевателей. А. Гильфердинг подчеркнул, что как и другие ранние балтийские государственные образования, южнобалтийские славяне отличались воинственностью, предприимчивостью, смелостью (скажем, этноним вагры происходил от индоевропейского «вагора» - храбрый, удалой). Их походы были проникнуты «дружинным духом», а главным средством передвижения являлись огромные боевые ладьи, могущие нести десятки людей и даже боевых коней». - Этимологий слова «вагрия» несколько; я пока не буду настаивать на какой-то из них, даже если она принадлежала мне, - тут важно то, что все этимологии оказываются славянскими и даже русскими.

«От устья Одера до восточнославянских земель было 14 дней пути. Южнобалтийские славяне имели обширные торговые контакты с окружающим в том числе и с восточнославянским, миром. Между южнобалтийскими славянами и Русью располагались племена пруссов, которые также были составной частью южнобалтийского балтославянского мира. Этот обширный славянский ареал, его постоянные контакты с восточным славянством, в первую очередь, со славянским, балтским, угро-финским Приильменьем полностью замалчиваются современными норманистами, что дает искаженную картину развития всего славянского мира.

Повсюду в Восточной Европе, на этих обширных пространствах существовали этнонимы «русь», «русины», «рутены», «руссы», «руги» и другие близкие им, которыми характеризовались (в том числе германскими источниками) различные славянские племена, племенные конфедерации и славянские государственные образования, часть их была географически связана с южнобалтийским Поморьем. Не случайно, восточный автор IX в. Ибн Хордадбех писал о том, что купцы «ар-Рус» - «это одна из разновидностей славян» [10:124]. Не случайно также в Раффелынтеттенском уставе начала X в. русские купцы, которые приходят из Ругов (из Руси) на Дунай, отождествляются со славянами [11:123]. Но этих этнонимов как и этнонима «русь» не знает Скандинавия. Таким образом, «русь» как этническое понятие одновременно возникает как на юге будущего единого государства, в Поднепровье, так и на севере, в Южной Прибалтике, позднее, с приходом варягов - в районе Приильменья». - Здесь я, к сожалению, согласиться не могу, ибо термин «Русь» можно найти на всем земном шаре.

«При определении этнической принадлежности Рюрика и варягов следует иметь в виду и постоянные миграционные процессы славянского элемента как из Южной Европы в Поднепровье, что также отмечено в наших летописях, так и из Южной Прибалтики на Восток, особенно под натиском немецкой агрессии. Не случайно лингвисты отмечают, что новгородский диалект древнерусского языка во многом сходен с наречиями прибалтийских славян. Не случайно X. Ловмяньский обратил внимание на то, что Рюрик взял с собой в земли восточных славян «всю Русь», то есть не только дружинников, но и жителей того славянского района, откуда он вышел. Заметим, что по данным А. Гильфердинга в рамках государства ранов существовало несколько десятков знатных родов, возглавлявшихся родовыми вождями. Так что понятие «с роды своими» прямо накладывается на раннеполитическую систему южнобалтийских славян.

В рамках постоянных миграционных контактов, древних связей славян Восточно-Еевропейского региона, мирных, в том числе торговых, отношений и военных конфликтов и состоялся этот впечатляющий выход». - Насколько я понимаю, понятие «Вся Русь» означает: «Русь Яра + Русь Мары + Русь Славян». Отсюда следует, что дружина Рюрика состояла из русских воинов всех частей Руси.

Говорили ли варяги по-русски? «Одним из фактов, говорящим о том, что варяги-русь - это славянский государственный анклав на южном берегу Балтики, является упоминаемый в летописи факт заключения на исходе IX в. Олегом, утвердившимся в Новгороде после смерти Рюрика, а потом захватившим и Киев и создавшим единое государство Русь, с варягами договора о мире на русских северо-западных границах за 300 гривен с Новгорода, который по свидетельству летописи действовал более 150 лет («еже до смерти Ярославле даяше варягомъ») [5:20]. В Скандинавии в то время не было таких государственных образований, тем более способных существовать более сотни лет. Этот регион по своему развитию в то время намного отставал от южнобалтийских земель. Зато такие государственные долговременные образования были у поморских славян. Важно подчеркнуть, что и для летописца варяги - это постоянная, долговременная этническая и политическая величина. Они упоминаются повсюду, где речь идет о расселении народов, в том числе народов Северной Европы. И если мы повнимательнее вглядимся в эти упоминания, то сразу же обнаружим, что среди них отсутствуют поморские славяне, многочисленные племена, племенные конфедерации, раннефеодальные государства южнобалтийских славян. Но могло ли быть так, чтобы летописец - прекрасно осведомленный автор, хорошо владеющий сведениями буквально о всех народах Европы, упустил из виду южнобалтийскую ветвь славянства? С другой стороны, в тексте летописи постоянно присутствуют таинственные варяги, размещенные им на южных берегах Балтики. Не лежит ли подход к сложному вопросу на поверхности. Все указывает на то, что варяги - это и есть хорошо известное летописцу южнобалтийское славянство, которое в силу своего разнообразного этнополитического состава и объединяется одним общим этнонимом варяги. В той своеобразной таблице народов, которую сконструировал летописец и которая отражает реальное положение с расселением народов Европы, лишь одна клетка оказалась свободной - это поморские славяне. И лишь один этноним оказался под вопросом, ответ на который находится сам собой». - Весьма доказательное утверждение.

«В размышлениях об этнической природе варягов необходимо обратить внимание и на ту государственную практику, которую привнес на Русь Владимир Святославич после того как он сокрушил своего соперника Ярополка и утвердился в Киеве. огласно летописи, в начале противоборства с Ярополком Владимир «убоявся бежа за море», а оттуда через два с лишним года «приде... съ варяги Ноугороду» [5:54]. Итак, Владимир долгое время провел в землях дружественных Новгороду варягов: естественно, что он был признателен им за ту неоценимую помощь, которую они ему оказали в борьбе за великокняжеский престол, как об этом свидетельствует летопись. Естественно также, что некоторые его первые шаги, особенно в сфере религиозной, носят во многом «проваряжский», языческий характер. Поэтому ту практику усиления язычества, которую зачастую называют «языческой реакцией», следует рассматривать лишь как временную уступку своим всесильным союзникам - варягам. Характер этой временности выявился очень быстро, и Владимир осуществил крутой цивилизационный поворот, обратившись в сторону христианства и начав реформирование всей русской жизни. Но сейчас речь идет о другом. Начав свою «неоязыческую» реформу, Владимир обратился к практике, которая была распространенной в обществах южнобалтийских славян. По образу и подобию ранов и некоторых других государственных объединений южнобалтийских славян, где была сильна теократическая власть и где высоко почитался культ бога Святовита и приносились в честь богов человеческие жертвы по жребию, Владимир ввел человеческие жертвоприношения так же по жребию и на Руси. Он выдвинул на первый план в пантеоне богов культ дружинного бога Перуна, бывшего главным богом у воинственных вагров». - Последнее утверждение сомнительно. - Бога Святовита (Свентовита, Святовида) у славян в Ретре не было, это ошибка германских «свидетелей» (Гельмольда, Адама Бременского). Святовид - это 4 славянских бога, вставшие спинами друг другу (лицом на север - Макошь, на восток - Велес, на юг - Род, на запад - Перун). Кроме того, ряд исследователей, например, Л.С. Клейн, путает изображения богов, и упорно называет Перуном все изображения Яра [13].

«Любопытно, что позднее, после обращения Руси в христианство и организации русской церкви, Владимир ввел в практику отчисления в пользу церкви десятой части княжеских доходов, так называемой десятины. Подобная же практика отчисления части средств в пользу жрецов, в том числе в пользу храма Святовита в Арконе на Рюгене, существовала и в южнобалтийских славянских землях. В. Н. Татищев, который располагал в XVIII в. неизвестными нам летописными материалами, непосредственно выводит династию Рюрика из славянских южнобалтийских земель. Итогом его исследования на этот счет были слова: «и потому русские единородных себе князей вагров или варягов избрали» [12:290]. - Действительно, определенную часть своей жизни Рюрик провёл в Вагрии, южнобалтийской области.

Новые исследования. «В последнее время в нашей исторической литературе появилась серия статей ряда ученых, убедительно доказывающих славянскую общность Рюрика, варягов IX - нач. X вв. и восточных славян, мифический характер отождествления этого славянского князя с неким Рориком Фрисландским, против чего возражали и ученые прошлых лет, и отсутствие в Швеции вообще имя «Рюрик» и, напротив, его широкое бытование в землях поморских славян. Грустно говорить, но сегодня - это новый подход к истории Древней Руси, десятилетиями замороченной норманистами. Но это еще раз показывает, что истинную науку остановить невозможно» [13]. - Согласен, что от такого подхода становится грустно. Но мне также грустно от того, что историки не замечают работ университетской науки, почему-то полагая, что исторические труды возникают только в среде сотрудников НИИ РАН.

«Ярким подтверждением исторической реальности славянского происхождения варягов IX - нач. X вв. стали последние находки калининградских археологов. Именно на этой древней славянской земле, поглощенной затем немецким нашествием, возникали первые государственные образования, именно здесь появлялись первые южнобалтийские князья, одним из которых был знаменитый в нашей истории Рюрик». Если имеется в виду такой археолог Прибалтики, как В.И. Кулаков, то у меня есть ряд претензий к его интерпретации ряда найденных там артефактов.

«Наивно было бы думать, что все абсолютно ясно с этнонимом варяги. В полиэтническом Балтийском регионе он десятилетиями наполнялся новым смыслом в связи с бурными переменами, происходившими как в Южной Прибалтике, так и в Скандинавии. Сходили с исторической арены поморские славянские государства, набирали силу скандинавские государственные образования. Заметим, что этноним «варяги» еще существовал на Руси в XIV в. Так он появился в одном источнике рубежа XV в. при перечислении состава войска Дмитрия Донского на Куликовом поле. Конечно же, никакого отношения к скандинавам этот факт иметь не может. Между тем какая-то часть южнобалтийских славян, какой-то осколок варяжского мира могли появиться в качестве вооруженной силы на Руси, в пору ее противостояния с Ордой, как, кстати, и отряды «литовской Руси» во главе с братьями Ольгердовичами».

Разумеется, не все жители Прибалтики были варягами. «Но все это уже не имело никакого отношения к такому единичному, скажем, «разовому» политическому акту, каким стало «призвание варягов», появление Рюрика в восточнославянских землях, определившему новый этап в развитии восточнославянской и российской государственности». Можно согласиться и с этим.

Обсуждение. Полагаю, что член-корреспондент РАН Андрей Николавич Сахаров по праву может быть назван сегодняшним лидером антинорманистов. Я специально остановился на подробном комментировании его статьи [4], хотя аналогичный сюжет у него имеется и в книге [16: 48-62]. Как видим, его более всего интересует роль Рюрика в становлении русской цивилизации, а также борьба с норманизмом. Полагаю, что если бы он был знаком с материалами моих исследований в полной мере, он бы понял, что норманизм с самого начала исходил не из текста ПВЛ, а из тех подчисток и правок, которые были внесены в летописи много позже. Иначе говоря, норманизм с самого своего возникновения был основан на фальсификате, а потому был больше достоин не столько научной полемики, сколько научного осуждения.

Однако приведённые им сопоставления различных достижений археологии и историографии последних лет показывают единство славян Прибалтики и будущей России, что весьма ценно для продолжения исследований в этом направлении.  Вместе с тем, возможно, под влиянием работ западных славистов, например, поляка Генрика Ловмяньского, он полагает, что в IX веке Прибалтику населяли не русские люди, а славяне. Тут у многих исследователей преобладает взгляд, что русский этнос сложился позже общеславянского - этот вывод идёт от сравнительного языкознания, от компаративистики. К большому сожалению, компаративистика не смогла привести ни один реальный текст древних эпох - ни периода общеиндоевропейского языка, ни более раннего ностратического или бореального периода. А между тем, я в своих работах рассматривал десятки, если не сотни примеров надписей и неолита, ни мезолита, и даже более древнего палеолита, где надписи читались только по-русски, но ни на одном из славянских языков. И, напротив, надписи, например, Х века из Сербии читались по-русски, притом собственно сербских слов там были единицы («малкий» вместо  «мелкий» и «пуно» вместо «полно»). Из этого следует, что именно славянские языки возникли как поздние диалекты языка русского, а не наоборот.

Но я склонен рассматривать данную статью А.Н. Сахарова не столько как направленную против норманистов, сколько критикующую антирусскую направленность в историографии вообще. Информационная борьба против Руси началась еще во времена Рюрика, и хотя она исходила из иных оснований, однако она старалась умалить или исказить его деяния. Позже, по мере усиления Рима и вхождения в его орбиту всей Западной Европы, о Рюрике было велено забыть раз и навсегда (особенно сильный удар по восточнославянской историографии нанесли решения Тридентского собора), но его не смогли вычеркнуть только из русской историографии, поскольку Рим политически так никогда в полной мере и не смог подчинить себе Россию, несмотря на многочисленные попытки. Но в плане информационной войны Рим смог продвинуться дальше, совершая ряд фальсификаций русских документов, а затем опираясь на них как на источники якобы исторической информации. Одним из таких направлений и стал норманизм.

Подход А.Н. Сахарова спасает честь академической науки. Если бы она была представлена работами только Е.А. Мельниковой или С.Я. Клейна, можно было бы подумать, что российская академическая историография состоит из русофобов. Хочу сослаться только на один вывод из книги С.Я. Клейна по поводу варягов: «Достаточно даже не очень детального знакомства с выводами современных антинорманистов по этому вопросу, чтобы увидеть, насколько объективнее подходят советские антинорманисты к решению вопроса (несмотря на все увлечения борьбы и спора), чем современные норманисты. [Это мое утверждение было явным преувеличением - уступкой в декларациях для возможности высказать конкретную критику антинорманизма]» [17]. Иначе говоря, волк надел овечью шкуру, чтобы показаться овечкой. - Возможно, поэтому я и не торопился делиться своими выводами со сторонниками подобной с позволения сказать, «науки».

Поэтому я несказанно рад тому, что в стане академической историографии сложилась целая традиция антинорманизма, представителями которой являлись Б. Д. Греков, В. В. Мавродин и ряд других значительных историков. Сегодня их ярким защитником и пропагандистом выступает А.Н. Сахаров.