В.А.Чудинов

Про знания и навыки. Здесь надо честно сказать, что хотя нам всем хочется, чтобы детям было хорошо, чтобы они были веселы и счастливы, все же главным для нас является «совокупность приобретаемых знаний, умений, навыков, ценностных установок» (цитата из Закона «Об образовании в РФ». - И.Ф.). Поэтому мы не можем судить о педагогическом опыте, не обращая внимания на эту совокупность. Поэтому для нас сложно соглашаться с Тубельским, настаивавшим на том, что дети могут осваивать школьную программу с разной скоростью, что сохранение их интереса к школе важнее, чем оценки на экзаменах. Поэтому я с такой осторожностью читал в интервью и статьях Щетинина о матричной информационной структуре - «космическом нечто». Мне трудно признать, что для школы ценность культуры, отраженной в науках, в искусствах, в знаниях, не является бесспорно приоритетной. Но если отстраниться от спорного (как мне кажется) учебного материала, то начинаешь понимать, что Щетинин был (как ни трудно это писать) выдающимся изобретателем коллективного уклада, в котором растущий человек является не наполняемым сосудом, а самореализующейся личностью, которая в то же время является частью общности или общины. Тут как раз встает вопрос о свободе личности. Не случайно для нас слово «секта» или «община» связывается иногда со словом «тоталитарная». Не случайно и подход Макаренко некоторые называют «тоталитарное воспитание». Думаю, что этот вопрос занимал и Михаила Петровича. С одной стороны, в 1999 г. он говорит про свою школу: «Принятие смысла каждым - условие взаимосогласованности их как системы». Но в 1987 написано другое: «Может быть, это будет главным достижением нашего времени - то состояние общества, когда мы перестанем озираться. Пусть мы будем оглядываться назад, но не озираться.

Когда пишешь или говоришь, озираясь, то перестаешь быть самим собой, зажимаешь свое горло, перекрываешь течение мысли и начинаешь лгать, становишься серостью и ничтожеством. Вот мы и ходим, порой чужие друг около друга. И надо выстроить так наши отношения и в обществе, и в школе, тем более чтобы не схватила за горло та среда, в которой человек пытается состояться. Ведь все-таки гений - это тот, кто был самим собой. Люди по природе честны. Я верю, что человек добр изначально, мы выпестованы такими природой. Эту природу и должна сберечь школа». То есть он видел это напряжение между средой и самим собой. И пытался его разрешить. Действительно, среда, сообщество, коллектив - лучшее средство преодоления отчуждения. И опыт полноценной жизни в этом коллективе - важнейший. Но как сделать так, чтобы этот опыт был и опытом самостояния?.. К сожалению, Щетинин не оставил нам ясного описания своей педагогической системы, но совершенно ясно, что он пытался ответить на представленные выше фундаментальные вопросы педагогической теории и практики. Мои коллеги, знакомые с опытом посещения его школы, рассказывают об очень интересных находках. Изучение и понимание этих находок может помочь тем, кто строит школу будущего, пытаясь разрешить труднейшие вопросы педагогики. И здесь мне придется перейти из области педагогических размышлений в область образовательной политики. Потому что и школа Щетинина, и он сам стали жертвами людей, не обученных понимать сложную реальность, видеть ценность в творческих неординарных людях и практиках. К сожалению, для многих педагогов и управленцев новое, незнакомое - это всегда пугающее, чужое и опасное. Они на всякий случай даже вперед идут, поворачивая голову в прошлое. В качестве причины агрессивности по отношению к инновациям они приводят желание избежать рисков. Эта позиция звучит как искренняя забота о детях, но как в таком случае эти наши коллеги мирятся с десятками и сотнями тысяч детей, которые не хотят учиться и не учатся? Попытки Щетинина и его соратников по школе найти новые подходы для вовлечения детей и были направлены на решение этой проблемы.

Дремучее охранительство не забота, а создание рисков. Не только нашему, но и мировому образованию нужны новые идеи, новые практики, педагоги-романтики, каким был Михаил Петрович. Пожалуй, не просто романтики, а романтики-борцы. Люди с сильными мышцами духа. Вот что он говорил о себе в 1987 году: «Я вот, например, несмотря на долголетнюю борьбу, не считаю себя несчастным человеком. Знаю, жизнь тяжела и всегда будет горечь поражений, но только тот гибнет, у кого слабые мышцы духа. У кого мышцы духа сильные, кто действительно подготовлен - не просто так, а путем погружения в жизнь, - тот выстоит».

Это мнение ценно тем, что оно принадлежит, скорее, «человеку с другого берега» педагогической науки.

Александр Асмолов написал [5]: «Мир и бессмертие Рыцарю Детства Михаилу Щетинину - музыканту, учителю, новатору. Его преждевременный уход из жизни на совести тех, кто устроил жесточайшую травлю народного новатора народной педагогики, тех, кто третировал его Школу.

В связи с уходом из жизни Михаила Щетинина в мое сердце стучатся строчки протестантского богослова Мартина Фридриха Густава Эмиля Нимёллера: