В.А.Чудинов

Скандинавские гульдгубберы как изделия Руси Яра

В.А. Чудинов

Многие исследователи противопоставляют варягам как русским скандинавов как якобы представителей совершенно другой культуры. Попробуем в этом разобраться.

В сборнике статей, подготовленных к 60-летнему юбилею Елены Александровны Мельниковой имеется любопытное исследование, подготовленное Рудольфом Зимеком из Бонна на английском языке: «Боги, короли, жрецы или верующие? Статус фигур скандинавских «гульдгуббер» эпохи миграции» (SIM). Статья небольшая; имеет смысл ее перевести и прокомментировать (перевод с английского мой). В ней говорится о находках фигурок из золотой фольги, гульдгубберов, которые рассматриваются как артефакты ранней скандинавской (германской) культуры. Текст Зимека я даю курсивом.

В два последних десятилетия на острове Борнхольм было открыто примерно 2500 крошечных фигурок, выдавленных на золотой фольге, что поставило материал иконографического источника в центр внимания как археологов, так и специалистов по сравнительному религиоведению. «Гульдгубберы» (по-датски «золотые человечки»), как их обычно называют, в действительности известны в течение последних двухсот лет, однако находки были относительно разрозненными и можно было полагать, что они несут особенности эпохи Переселения Датчан. Дополнительные находки на складе в Джере в Юго-Восточной Норвегии восьми губберов (которые, как считалось во время их открытия в 1899 году, имели норвежские особенности), и более 90 при раскопках в Гудме и Лундеборге на востоке острова Фюна, и несколько находок в южной Швеции, и среди них 56 из Слёинга в Галланде, вместе с огромным количеством, откопанным в Борнхольме, значительно изменили некогда периферийную роль губберов как материальных источников для ранних исторических эпох.

Благодаря размещению находок в одном крупном центре, Борнхольме, а также в другом крупнейшем религиозно-экономическом центре, в Гудме-Лундеборге, и 19 норвежских находок, открытых под полом Мариинской церкви (которая, как полагают, стояла на месте разрушенного храма), и погребенных в отверстии большого зала для пиров в Борге на Лофотенских островах, вскоре становится ясно, что все эти артефакты имели религиозное значение. Они не имели практического применения в качестве денежных знаков, поскольку они крайне тонки и легки, и их реальная стоимость в золоте минимальна. Тот факт, что эти фигурки были тщательно отпечатаны на тонкой золотой фольге, должен, следовательно, лежать в плоскости их символической ценности, а не дорогого материала, и было предположено, что они должны были представлять собой некий сорт сакральных денег, или символическую плату в более широком контексте (хорошо) организованного культа. На мой взгляд, пока еще никто не исследовал равновероятные возможности того, что они были или вотивными дарами, или даже юбилейными декоративными пластинами, произведенными для празднования определенных официальных или религиозных праздников.

Однако целью данной статья является не выяснение функций губберов в культе, и, следовательно, не выявление их религиозной роли, а скорее исследование идентичности, или ранга фигур, которые на них представлены. Ответ на этот вопрос принесет с собой и выяснение функций гульдгубберов, однако я оставлю его для последующего исследования.

Что же касается статистики, то мы знаем в настоящее время более 2800 сюжетов, однако точные копии того же самого снижают это число до примерно 600 различных отпечатков. Кроме того, существует более 85 фигур, вырезанных из золотой фольги, но не выдавленных, и, следовательно, с лакунами в некоторых деталях, и хотя они и подобны гульдгубберам по размеру и материалу, но образуют отдельную группу. Существенно, что в эту группу входит пять животных, а большинство человеческих фигур не могут быть с определенностью приписаны к какому-либо полу.

В отношении собственно гульдгубберов 80% образуют одиночные фигуры, а 20% - парные. У одиночных губберов фигуры обычно показаны в профиль, и редко фронтально, тогда как двойные губберы показывают в профиль мужчину и женщину с лицами, развернутыми друг к другу, и в касании. Все гульдгубберы изображают одетые, в полный рост стоячие фигуры. Из 600 различных оттисков примерно 120 являются двойными губберами, 50-55 показывают одиночных женщин и 215-229 - одиночных мужчин. Остальные либо слишком фрагментарны, либо слишком повреждены для точной атрибуции и различения, однако тоже могут принадлежать к группе одиночных фигур, изображенных в танцующей позе в профиль. Они не могут быть атрибутированы по их полу с полной определенностью, но обычно рассматриваются как танцующие мужчины.

Региональное распределение внутри этих групп очень неравно: видимо, все находки из Норвегии являются двойными губберами, из них примерно 430 - различные отпечатки, Борнхольм насчитывает лишь 15 двойных губберов, 30 женских фигурок и более 200 мужских. Находки в южной Швеции представляют все эти типы с сильным преобладанием двойных губберов и женских фигур, тогда как в Гудме-Линдеборге двойные губберы образуют большинство. В Скандинавии имеется лишь около 20 локализованных мест находок.

Что касается производства, то было найдено шесть бронзовых или металлических моделей, две в Уппакре (Швеция), представлявших одиночные мужские и женские фигуры, две в Борнхольме (Мёллегард и Сюльтен), обе мужские, и еще две - в Вест-Зиланд, обе женские (Нибле). В этих находках не представлена Норвегия и двойные фигуры. Никакие из найденных в Гудме-Ландеборг фигур не были изготовлены в тех местах. Большинство гульдгубберов, которые были созданы с помощью бронзовых моделей, прямоугольны, хотя некоторые из них закруглены сверху позже, чтобы создать эффект арки, обрамляющей фигуры. Большинство из этих прямоугольных изделий имеет от 7 до 20 мм в длину и от 3 до 10 мм в ширину, и несмотря на свои миниатюрные размеры, обладают достаточным пространством для своеобразной рамки, окаймляющей фигуры в большинстве случаев, делая общий вид более оформленным. Когда такая рамка, сделанная индивидуальным пунктиром, совпадает с округленным верхом, это приводит к округлой арке псевдоархитектурного типа, тесно примыкая к aediculum'у, известному по классической и христианской иконографии, «что сигнализирует августейшее положение фигуры к ее окружению» (WAT, P. 177).

Одиночные мужские фигуры, образуя большинство всех известных гульдгубберов, и массив находок Борнхольма, изображают одетого в униформу мужчину, показанного в профиль, обычно держащего посох, рис. 180, но не менее часто и стеклянный бокал, рис. 181. Здесь я прерву повествование, чтобы проанализировать изображение, в котором я подозреваю наличие не германских, а русских изделий. Для этого я, как обычно, увеличиваю изображение и читаю последовательно одну надпись за другой. Итак, я беру изображение на фиг. 1 а Зимека (SIM, р. 138), подписанное «Гульдгуббер с мужчиной в позиции принца из Сорте Мулд, Борнхольм», и читаю надписи на нем.

Рис. 1. Гульдгуббер из Борнхольма и мое чтение надписей

Вначале я читаю верхнюю часть рамочки, которую я обращаю в цвете. Сначала верх, где читаются слова ЯРА МОРЯКИ И МИМЫ ХРАМА ЯРА И МАКАЖИ. Затем я читаю внутреннюю часть рамочки в обращенном цвете, и тут написано примерно то же: ЯРА МОРЯ МОРЯКАМ. Существует еще линия раздела между внешней и внутренней рамочкой, где можно прочитать в прямом цвете текст: МИМ ЯРА ХРАМА, МИМ ХРАМА ЯРА. Если внешняя часть рамочки передает название серии пластин, то есть того, что скандинавы называют гульдгубберами, то линия раздела дает название именно данной пластине: на ней изображен мим храма Яра. Тем самым, дан ответ на вопрос Зибека, вынесенный в заголовок: перед нами не король, не бог, не верующий, но и не жрец, а лицо, занимающее чуть более низкую ступень в духовной иерархии ведизма: мим. И именно мим храма Яра, который имеет роскошное и дорогое облачение.

Рассмотрим теперь лицо персонажа. В левом верхнем углу находится вязь букв, в которой можно разобрать слова ЯРА МОРЯК. Мог ли мим храма Яра быть одновременно и моряком моря Яра? Разумеется! На промежуточной полосе, отделяющей верхнюю прядь волос от средней, можно прочитать: ЯРА МОРЯКИ, а на следующей разделительной линии - слова И МАКАЖИ. Имеются в виду моря Яра (Балтийское) и Макоши (Северное). Меня также заинтересовала внутренняя прядь волос, которую я повернул на 90⁰ вправо и обратил в цвете. На ней я прочитал слова МОРЯК ЯРА МОРЯ. Таким образом, сомнений не остается: мим храма Яра являлся одновременно и моряком моря Яра. Наконец, я решил посмотреть надпись и на посохе мима. Она вполне соответствовала всем остальным, глася: МОРЯКИ МОРЯ ЯРА И МАКАЖИ.

Дальнейшие надписи можно не читать, поскольку они должны повторять уже приведенный небольшой репертуар. Таким образом, мое предположение о том, что перед нами находится русское изделие, написанное русскими буквами и передающее слова русской речи, полностью подтвердилось. В который раз приходится с сожалением констатировать, что русское наследие атрибутировано по месту позднейшей находки как чужое, в данном случае как скандинавское. Но из этого следует, что вся Скандинавия до ее заселения германцами была русской.