В.А.Чудинов

Строка низа камзола слева, перед сапогом, при повороте ее на 90⁰ влево, содержит текст: МОРЯКИ ХРАМА МАКАЖИ. Из такого рода текстов возникает впечатление, что храмы русских богов были не только религиозными центрами, но и военно-административными пунктами, обладавшими собственными военно-морскими силами.

На подошве сапога слева я читаю: ХРАМА МАКАЖИ МИМ. А на строках между пальцами мима: МАКАЖИ ЯРА ХРАМ. РУНА ЯРА. Иными словами, храм Макоши входил в святилище Яра, как обычно, а надписи делались рунами Рода, которые позже стали называться рунами Яра. На передней кромке другого сапога можно прочитать слова: ЯРА МОРЯ МОРЯК ЯРА. Наконец, на перетяжке неизвестного инструмента написаны слова МОРЯК ЯРА МАКАЖИ ХРАМА.

Рис. 11. Мое чтение слов верха инструмента в обращенном цвете

Если верх неизвестного инструмента обратить в цвете, получится надпись А В ПЛЯС. Так что не исключено, что неизвестный инструмент может быть музыкальным.

Окончание статьи Зимека. Посох обычно такой же высоты или выше, чем его держатель, и заканчивается не острием, а скорее тупым концом, поясняющим, что это не означает копье или дротик. Однако, не существует деталей, показывающих на то, что могло бы облегчит решение, является ли он действительно некоторым типом длинного скипетра, который определенно указывает на некоторый вид украшений, или он мог бы быть, возможно, некоторым типом предшественника металлического посоха времен эпохи переселения, известного по некоторым находкам эпохи викингов, и обычно интерпретируемого как магический зонд. Однако, ряд экземпляров эпохи викингов значительно короче (менее 1 м, обычно 70 см), и, следовательно, подобная атрибуция не вполне точна. Также можно было бы спросить, имеется ли некая связь его с другими упоминавшимися предметами, а именно с возможным плоским продолговатым предметом, который держат диагонально те же самые фигуры типа принцев, поскольку иногда кажется, что он имеет утолщенную часть, а иногда - что нет.

Видимо, трубчатый и часто с утолщением предмет на нескольких Борнхольмских губберах очень сложно интерпретировать. Если предмет интерпретировать как трубчатый, он, должно быть, изображает короткий пульт (тогда как он слишком короток для весла), хотя это не имеет смысла для случая, когда внизу отсутствует расширение к концу, и то же самое справедливо для интерпретации его как деревянной доски, которая никак не вяжется со смыслом, особенно ее держит фигура принца. Он отдаленно напоминает гобой, или даже английский рожок, однако не существует абсолютно никаких указаний на то, что перед нами находится музыкальный инструмент. Довольно интересно, что этот предмет обычно держат диагонально, и в этом измерении он превышает 1 м, и как показано, в соединении с сосудом. В моем сознании не хранится никакой предмет, чтобы понять это, и единственным новым объяснением, которое я могу предложить, так это принять его за некий инструмент для разливания вина (или чего-то жидкого) из бака или барреля в наши дни. Обычно он сопровождается полным бокалом, который держит другая рука фигуры, однако до тех пор, пока такой предмет не будет извлечен из земли, это, конечно, невозможно доказать.

Следует отметить, что сосуд (рис. 2) и более длинный контейнер, показанный на рис. 9, имеют один или два «язычка», тянущиеся от них в виде брызг. Хаук, который интерпретировал протуберанцы от длинного контейнера как арку корабля «скизблазнир, давая нечто вроде далекого объяснения, которое зависит от атрибуции мужской фигуры в качестве бога Фрейра и полностью игнорирует «брызги» на стеклянном кубке (к несчастью, не являющегося закругленным кораблем; я вовсе не могу выявить «символ волн» Хаука, которым он подкрепляет данную интерпретацию). Более вероятно, что «язычки» или «брызги» на обоих типах контейнеров помещены для одного и того же сообщения, а именно, что контейнер полое или даже переполнен жидкостью.

Можно также принять, что мы не знаем, какая жидкость была действительно налита в бокалы и контейнеры. Доказательства из литературных параллелей к держащим горны женщинам на гульдгубберах и аналогичные представления заставляют нс думать, что в контейнерах находится мёд. Хотя пиво и эль также разливались в горны, вероятно, именно вино наливалось в бокалы; вино импортировалось из Франконии, так что и бокалы, и вино были предметами роскоши, и не только использовались по прямому назначению, но также обладали связанным с ним социальным престижем. Мы избежали отсутствия упоминаний в прежних интерпретациях того, что гульдгубберы, найденные в Халланде и Борге на Лофотене на центральной колонне большого зала, были найдены вместе с некоторым количеством стеклянных изделий, так что бокалы, захороненные вместе с губберами, могли служить той же функции, что и бокалы, изображенные на губберах. Источник большинства находок гульдгубберов, Сорте Мульд на Борнхольме, содержал также наиболее важную находку из всех стеклянных предметов эпохи миграции в Северной Европе, так что как в Хельгё, так и в Экеторпе на Ёланде высокая концентрация импортных стеклянных вещей сопровождала гульдгубберы. В Лундеборге стеклянные бусы и масса других стеклянных предметов была найдена на месте 1 (датированная как 200-400 гг.), так же, как на месте 2, восходящих к эпохе переселения (THR, S. 333, 335). Следовательно, мы можем предположить, что факт, что во многих случаях мужская фигура держит стеклянный бокал, а не горн, исключительно важен, даже если мы не имеем ключа для выяснения роли стеклянных предметов в данном культовом контексте.

Выше я дал возможную интерпретацию предметов, находящихся в руках у персонажей, и она не совпадает с трактовкой Р. Зимека.

Была ли фигура, держащая бокал человеческой или божественной, наполненный стеклянный сосуд приводит к выводу о том, что ею передавалась идея полноты жизни и богатства. Соответствующее чувство передано в 23 псалме: «Вы готовите для меня стол на глазах у врагов; вы наполняете мою голову маслом; мой сосуд переполнен».

Это чувство определенно может быть сохранено посредством идеи о неком существе защитника, но оно не отвечает на вопрос, является ли изображенное существо действительно защищающим, подающим богом, или же стороной, принимающей эти дары. Богатые одежды предполагают, что в любом случаее перед нами - не просто верующий, как можно было бы подумать, но, возможно, представитель человечества, следующего некому божеству, например такой, как личность короля, священника, или члена королевского священства. Не следует забывать, хотя это не тема данной статьи, что большинство одиночных мужских гульдгубберов происходит из фактического или предполагаемого культового центра в Борнхольме, тогда как двойные гульдгубберы и даже одиночные, но женские губберы разбросаны гораздо сильнее.

На сегодня предложены три интерпретации положения и действительных имен мужских фигур на гульдгубберах, и все они - Карлом Хауком. В одной из ранних статей он предположил, что одиночные мужские фигуры гульдгубберов были изображениями Одина, основывая эту теорию на действительно поразительном соответствии между «зовущим» жестом двух губберов из Сорте Милд, Борнхольм (HAU, S. 543), с рядом золотых брактеатов, персонаж которых был им давно идентифицирован, как Один. Эти фигуры, которые подняли их левую руку к их рту во время акта зова или крика поразительно отличаются от других мужских губберов, изображающих обнаженных (или полуобнаженных) мужчин в некой динамичной позе, идущих вперед, крича, и поднимая их правую руку либо до уровня грудной клетки, либо до уровня посоха. Кажется, что эти фигуры вплотную примыкают к «танцующему» типу одиночных губберов, и таким образом, несмотря на разительное сходство с брактеатами, по моему мнению, эти фигуры изображают простых верующих (или их представителей, священников), вовлеченных в танец, чтобы умилостивить богов; в таком случае зовущий жест следует интерпретировать как имитацию мифологического воздействия на бога (в данном случае, исцеляющего). Также предполагалось, что жест мог бы означать как приветствие, и как принесение клятвы, хотя я думаю, что найденная Хауком связь с подобным жестом на брактеате безупречна.

В той же самой статье Хаук предложил идентификацию мужчины на двойном губбере как Фрейра, далеко идущую теорию, с которой я имел дело в другом месте, и которую он позже распространил в другой статье до такой степени, что бог с горизонтально расположенным сосудом для питья у него стал упомянутым Фрейром, а сосуд в качестве контейнера питья - кораблем «скизблазниром». Как идентификация сомнительной фигуры в качестве Фрейра, так и расширительные свойства корабля «скизблазнира» - литературное дополнение XIII века - полностью неприемлемы.

Третья интерпретация, предложенная Хауком, имеет дело с одиночным губбером типа «принца», обычно держащего посох. Используя свидетельства Адама Бременского, описывавшего храм, предположительно в Уппсале (написано около 1070 года), он идентифицировал фигуру со скипетром как Тора, поскольку Адам приравнивает Тора к Юпитеру, и описывает его как держащего скипетр. Идентификация в качестве Тора держателя посоха на первый взгляд кажется наиболее правдоподобной из всех трех атрибуций Хаука, сделанных до сих пор, однако даже здесь мы должны спросить, можно ли описание одиннадцатого столетия так легко переносить на гульдгуббер, использованный в седьмом столетии, и это предполагает, что посох не обязательно был скипетром, а мог быть чем-то иным. Кроме того, Тор во всей иконографии эпохи викингов показан с молотком, а не с посохом, делая всю последующую атрибуцию только по Адаму весьма нежелательной.

Таким образом, Хаук приходит к нескольким богам, изображенным на гульдгубберах, а именно к Фрейру на двойных губберах и некоторых одиночных губберах, Одину на двух редких одиночных губберах и Тору на большинстве одиночных губберов в «парадном» виде. Смысл, лежащий в основе его попыток увидеть на фигурах богов, заключен в гипотезе, которую я отказываюсь принять: «Только боги и обожествленные аристократы были достойны воплощения во времена переселения народов и времена Меровингов». Я считаю полностью неприемлемым положение, что только боги и обожествленные аристократы были достойными отображения, поскольку другие иконографические источники, такие, как камни с рисунками Готланда, и даже чуть более поздние ковры эпохи викингов, рунические камни и произвольные предметы (подобные Франкскому контейнеру) служат доказательством этого. По крайней мере каждый должен отдавать себе отчет в том, что мифологические сцены даже тогда достойны иконографии, когда они содержат иные фигуры, кроме богов и полубогов, например, посвященных, его последователей и, возможно, даже представителей тех или иных ролей (включая фигур героической поэзии).