В.А.Чудинов

Независимые историки о причинах развала СССР

Чудинов В.А.
Группа независимых историков: М.В. Кабанова, Э.М. Ковригин, В.И. Меркулов, С.П. Пыхтин и А.Н. Савельев написали совместный труд [1]. Я хотел бы обсудить раздел «Болезнь столетия», [1:41-50].

В чём состояла болезнь столетия. «Отношения, существующие между большими группами людей, именуемыми народами, мы называем этническими. Если в государстве существует боле одного этнического народа, а таких государств в современном мире абсолютное большинство, то секрет его стабильного, устойчивого развития заключается в том, насколько разумно оно устроено.

Главное, что должно заботить современных политиков, заключается в том, чтобы предотвращать какие-либо межэтнические конфликты внутри государства и иметь волю для их подавления, если они, тем не менее, возникают.

Вся история последних 200 лет вращалась вокруг передела между политическими общностями и строительства национальных государств. Маркс, исхитрившийся разглядеть бродящий по Европе призрак мирового коммунизма и предсказавший эпоху социальных революций, оказался никчемным пророком-софистом. Нас он интересует не сам по себе, а лишь вследствие той роли, которую он сыграл в судьбе России ХХ столетия. Он не увидел процесса строительства наций. В свою очередь, принципы, на которых было сооружено государственное здание, названное Советским Союзом, представляли собой демонстративное пренебрежение «техникой государственной безопасности». Его возводили «марксисты», бредившие мировой революцией и классовой борьбой, но оставшиеся равнодушными к «национальному» вопросу, отождествив нации с классами и приписав им качества, присущие народам» [1:41-42].

На мой взгляд, хотя упрёк справедлив, но он выражен в остро негативной форме. Замечу, что в XIX веке наука этнография только складывалась, а об этнологии не было и речи. При этом этнография изучала только экзотические малые народы, которые рассматривались учёными развитых стран как некие удивительные экземпляры человеческих сообществ. Этнографии развитых народов не существовало, как, впрочем, не существует и до сих пор, хотя, разумеется, имеется масса наблюдений одних европейцев над другими. Но строгой теории, которая объясняла бы, чем одна нация отличается от другой и, более того, как стать стопроцентным немцем, французом или англичанином, не будучи им по рождению, отсутствует. Поэтому обвинять социолога Маркса в незнании им той науки, которая в его время не существовала, было бы нелогично. Хотя обвинение не лишено оснований. Во времена Маркса не существовало также генетики, и марксистам казалось, что, перестроив общественные отношения, удастся перестроить и природу человека, скажем, сделать из эгоиста альтруиста. Иными словами, они замахивались на перестройку «хомо сапиенса», плохо понимая, с кем они имеют дело.

Кроме того, Маркс ориентировался в своих прогнозах социального переустройства на Великобританию, страну более или менее однородную в этническом отношении, тогда как Россию он считал образцовой   феодальной державой, которой до пролетарской  революции еще предстояло пережить революцию буржуазную. Так что данные упрёки было бы уместно направить В.И. Ленину, но никак не Карлу Марксу. Получается, что пятёрка авторов-историков не очень отличает ленинизм от марксизма.

«Обычно коммунистов во власти обвиняют в недооценке кибернетики, психоанализа и генетики. Для самой науки такое пренебрежение со стороны власти, возможно, носит характер тривиального высокомерного невежества. Но в конце концов здесь можно и наверстать упущенное, мобилизовав ресурсы и интеллект. Но нельзя наверстать упущенное время» [1:42]. - Замечу, что «высокомерное невежество» отличало коммунистов не только во власти. Уже в марксистских кружках насаждалось мнение: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Примерно такая же вера во всесильность той или иной разновидности христианства господствует в многочисленных религиозных сектах. Это отличает частичное, «парциальное» научное знание от подлинной науки. Мне как эпиграфисту приходилось иметь дело со множеством новичков, которые пытались расшифровать неизвестные виды письменности. Но если им удавалось прочитать пару текстов из тысяч, и даже если смысл получался бредовым, они уже мнили себя корифеями и предлагали себя в качестве учителей. Так что чем меньше знает новичок, и чем быстрее он получает хотя бы какие-то результаты, тем высокомернее он становится.

«Режим, создавший СССР, прошел мимо двух наук, которым, как оказалось, нет цены: этнологии и политологии. Первая изучает отношения между народами, вторая - между нациями. Лишь используя их законы, можно построить современные государства, подобно тому, как современное здание можно создать лишь на основе владения секретами архитектуры, инженерного дела и человеческой психологии» [1:42].

Политологии изучает не только отношения между нациями, но и между общественными слоями, а также между государствами.

«Тот факт, что «конструкция» СССР просуществовала 70 лет и ухитрилась выдержать испытание Мировой войной, скорее всего,  должно быть отнесено к парадоксам истории. Оно не вписывается в общую парадигму исторического процесса, а опровергает ее. В то время как остальной мир консолидировал многочисленные народы земли, формируя из них нации, в советской Росии и ряде других стран, оказавшихся после 1945 года в зоне ее влияния, сложившиеся нации превращались в конгломерат народов» [1:42-43]. - Вот уж во что трудно поверить! Во время Великой отечественной войны бок о бок сражались с врагом представители всех народов и нация СССР, тогда как в США до сих пор каждый гражданин вспоминает своё этническое происхождение. Получается, что здесь мы опять должны брать пример с зарубежья, но уже не в плане экономики, а в плане якобы «правильного» этнического развития!

«В чём заключены основные ошибки, допущенные в конструкции Советской России? В целом комплексе противоречий, которые содержатся в самом «проекте» и в том, как он реализовывался. Их предпосылки можно найти в далёком прошлом: в дворянском либерализме власти, проявившемся в царствование Александра I (1801-1825). Автономия, предоставленная Финляндии и Польше, черта оседлости и самоуправления, дарованные евреям, скрытое поощрение нигилизма и масонства, обернувшиеся мятежом в декабре 1825 года» [1:43]. Тут не всё так просто: если бы не было дворянского либерализма власти, тогда не было бы и Советской России, и в таком случае невозможно было бы говорить об ошибках конструкторов советского общества.  Однако если были ошибки и в управлении Российской империей, то рассмотрение следовало бы начать именно с них.

«Февральский заговор 1917 года, в котором объединились либеральное дворянство, республиканский генералитет и социализированная буржуазия, не ограничился свержением монархии. Он привёл власть к хаосу и утрате ею способности государственного управления. Как только власть в России исчезла, оказавшись в руках никчемных болтунов, вроде Керенского, начался ее этический и территориальный распад» [1:43]. - Опять-таки довольно странно констатировать хаотичность власти только после февраля 1917 года, как если бы последние месяцы правления Николая II были образцом государственной мудрости.

«Реакция разложения оказалась тем более интенсивной, что она была спровоцирована в условиях тяжелейшей мировой войны, действиями германской, австрийской и турецкой агентуры в тылу, распространением пораженчества с помощью социал-демократов» [1:43].

Иначе говоря, вхождение в первую мировую войну было благородным импульсом русского монарха, вступившегося за сербов, а не результатом взвешенного анализа последствий, к которым приведет такое вступление России в войну.

О русской нации. «Впрочем, все эти факторы  были не определяющими, а второстепенными. Главная проблема заключалась в другом. В России к началу ХХ века не сложилась русская нация. Население империи всё еще состояло из совокупности народов. Процесс образования наций только начинался. Сами народы, входившие в состав государства Российского, постепенно, по мере его территориального расширения, находились на различных ступенях развития, исповедовали различные религии, принадлежали к неоднородным расовым, антропологическим, культурным и языковым группам. Институты власти  служили не России, а исключительно монарху, считавшемуся ее исчерпывающим олицетворением. Основная часть жителей вела сельский образ жизни, принадлежа к сословиям крестьян, дворян и духовенства. Даже горожане в своей основной массе представляли собой крестьян-ремесленников, а русские города - особую форму сельских усадебных поселений, мало чем отличавшихся от сельского быта и не имевших ничего общего с городами европейского типа. Буржуазия в собственном смысле этого слова отсутствовала. Следовательно, не было ни человеческого материала, ни производительных сил, ни соответствующих идей, благодаря которым возникают и создаются нации» [1:43-44].

Мысль правильная, но всё-таки утрированная. Торговый капитал в Российской империи существовал в виде купцов, нарождался и промышленный капитал в виде промышленников, тогда как финансового капитала в виде банкиров действительно было маловато. То есть, в какой-то степени человеческий материал, а вместе с ним и производительные силы общества до некоторой степени  имелись. Существовали и идеи, материализованные, например, в организации «Союз русского народа». Возможно, что нам сейчас хотелось бы, чтобы всего этого перед революцией было бы больше, однако процесс становления русской нации начался и продолжался.

«Не будем забывать, что русские народы на несколько веков моложе главных народов Европы, где современные нации возникли в XVII-XIX вв. Этот процесс сопровождался не только слиянием народов, что имело место в Италии или Германии. Скандинавия непрерывно распадалась. Агония Австрии и Османской империи продолжалась всё XIX столетие» [1:44].

В этой фразе заключено много недоговорённостей. Так, существует единый русский народ. Словосочетание «русские народы» не вполне понятно. Если понимать украинцев и белорусов вместе с русскими как «русские народы», то с этим я согласиться не могу, поскольку украинцы и белорусы - это разные варианты одного и того же русского народа, подобно тому, как имеются варианты русских Поволжья, Урала, Сибири или Заполярья.

С фразой о том,  что русские народы моложе многих других, я категорически не согласен. Так вытекает только из западной историографии, ибо русский язык существовал в течение всех изучаемых археологией эпох, включая нижний, то есть, самый древний палеолит. И старше русского народа нет ни одного другого народа Земли. Единственное, с чем можно согласиться, это с формой проявления русского этноса не в виде племени, или народности, а в виде нации, то, в силу огромной древности самого русского народа, всякое изменение конкретно-исторической формы его бытования растягивается на века, сохраняя своё этнической содержание. Если угодно, эта конкретно-историческая форма сродни моде одежды, и если французы стремятся к ежегодному обновлению моды, то англичане одеваются консервативно. И никто их за этот консерватизм не упрекает.

Не понял я ничего и насчёт агонии. Австро-Венгрия распалась лишь в ХХ веке, после Первой мировой войны; а агонировать за век до получения смертельного удара во время войны физически невозможно. Османской империи нанесла смертельный удар русско-турецкая война. Так что авторы перечислили два примера распада государств без указания их причин, что произвело впечатление каких-то спонтанных процессов, идущих самих по себе, без постороннего воздействия.

Как-то странно всё это читать в изложении историков, которые знакомы с фактами (и то не со всеми), но не в состоянии их объяснить.

«Словом, для кризиса Российской империи имелись все необходимые предпосылки. Недоставало лишь разложения власти, чтобы страна оказалась в состоянии «бессмысленного и беспощадного русского бунта», что на языке образованной публики именовалось «социальной революцией» или «гражданской войной» [1:44]. - И опять не могу согласиться с авторами. Если бы Россия не ввязалась в Первую мировую войну, как это сделали США, Российская империя не только сохранилась бы, но и увеличила свой демографический, экономический и политический потенциал. Ибо только война ослабляет государственный организм настолько, что в нём возникают условия (из-за голода, холода, ограничений и лишений) для свержения существующей власти. Что, собственно говоря, подтверждают и сами авторы: «Заговор, уничтоживший власть императора и верховного главнокомандующего в самый разгар мировой войны, открыл дорогу и бунту, и революции, и гражданской войне. Но та самая власть, крах которой разорвал и разорил страну, могла, обязана была страну спасти и сформировать русскую нацию. Не успела» [1:44]. - А этот вывод весьма противоречив. Если руководство страны хочет войти в войну, оно обязано перевести всю жизнь на военные рельсы, включая жесткое подавление любого недовольства со стороны граждан (усиление карательных мер среди населения и введение военно-полевых судов в армии). Тогда были бы искоренены все революционные агитаторы и все попытки избрания командиров в армии. Но если руководство страны не предприняло мер безопасности в условиях военного времени, оно подготовило собственный крах. Надеяться на то, что оно в какой-то момент спасёт страну - это утопия.