В.А.Чудинов

Сравним теперь два текста: РОБЕ ЕТЬ (ять) ВЫ ВИНЫ [...] Д'АРЬЖИ ОБЪ и РОДУ ЖЬРЬТЬВОВАНЪ ДАРЬ. БЕБИ! ТЕБЕ НОВЪ ВЪЗАТЬ ЖИВЫ РУНА. Мы видим, что Г.С. Гриневич смог прочитать только часть исходного текста, и к тому же прочитал эту часть неверно. Иначе говоря, тут нет ни одного правильно прочитанного слова, а полное количество знаков ему не ведомо. Не увидел он надписей и на двух других табличках. Кроме того, он считал надписи на этих табличках пиктографией.

Историография Г.С. Гриневича в связи с культурой Винча. В монографии Г.С. Гриневича дается общий взгляд на историю славянской письменности. С позиции этого исследователя, славянская письменность ведет свое начало с культуры Винча, с пиктографического письма области Тэртерии в современной Румынии. «Письменность Тэртерии возникла не на пустом месте, а явилась составной частью распространенной в начале VI-середине V тысячелетия до н.э. пиктографической письменности культуры Винча» (ГРК, с. 24). Уже здесь видна странная аттестация письменности культуры Винча как пиктографической - ведь сам Гриневич читал знаки как слоговые! И когда на одной из табличек знаки показались этому исследователю знакомыми, он попытался прочитать их, но не по Р. Пешичу (о котором он ничего не знал), а согласно своим дешифровкам. Получился связный текст (ГРК, с. 315, лист 41). Видимо, из-за его краткости Г.С. Гриневич не привел его силлабарий. Поэтому эту часть исследования за него выполнили мы, рис. 37-3. Тем самым Г.С. Гриневич полагает, что данная надпись является славянской. Странно, что из трех табличек Тэртерии он читает надпись только на одной. По его данным, на второй и третьей табличках, имевших прямоугольную форму, находятся точно такие же «пиктографические» знаки, которые этот исследователь, однако, почему-то не прочитал. Но и сведений о том, что там находятся знаки иной природы, он не сообщил. Так что, видимо, из попыток дешифровки этих двух надписей, читая их по-славянски, ничего не получилось, и лишь третью удалось как-то понять. На наш взгляд, одна надпись, даже если она верно дешифрована (а в данном случае у нас есть уверенность, что она дешифрована неверно), еще не позволяет считать исследуемую письменность славянской, ибо массив текста слишком мал. Вообще говоря, по нашему личному опыту мы можем подтвердить праславянскую принадлежность культуры Винча как по этой, так и по некоторым другим надписям, и делаем замечание лишь в связи с тем, что исследователь строит свои выводы только на одном тексте. Смущает также и приспособленность письменности пятого тысячелетия до н.э. к передаче таких тонких особенностей фонетики, как носовых звуки или дифтонг ИЕ, передаваемый позже буквой «ять». И это при том, что письменность слоговая! Получается, что орфография того времени была крайне разветвленной и передавала мельчайшие оттенки звука, во что для слогового письма трудно поверить.

Любопытна реакция на данную, наиболее известную дешифровку Г.С. Гриневича со стороны А.И. Асова: «Экстремальной реакцией на «шумерскую теорию» винчанско-тертерийских и араттских письмен Перлова и Кифишина была работа энтузиаста-дешифровщика Г.С. Гриневича, получившая широкую известность. В этой книге Геннадий Станиславович целиком заимствует, дословно цитируя, и без ссылок, статью о Тэртэрии Бориса Перлова (это называется «плагиат»). И только шумеров он заменяет славянами. Такой «подход» к теме, безусловно, идет во вред самой идее поиска корней славянской письменности» (АСГ, с. 376). Полностью согласен с этими словами. Хотя, принимая во внимание раскрытые нами подтасовки с первыми дешифровками, о чем можно судить по словам Г.С. Гриневичем в газетном интервью, а также с «эпиграфическими рядами» и прочими элементами дешифровок этого эпиграфиста, удивляться подобным его «чудачествам» не приходится. Человек, присвоивший себе статью Б. Перлова из журнала «Техника молодежи» за 1975 год (ПЕР), вполне мог присвоить и чужие дешифровки. А взамен дать свои бессмысленные «переводы».

Чтение серии надписей черняховской культуры. Другой комплекс образуют надписи черняховской культуры, рассмотренные Г.С. Гриневичем (ГРС, с.14, рис.6-4, 6-5 и 6-6), рис. 40. На первом рисунке изображен кувшин из Раду-Негро V-VI вв., на котором исследователь читает ЛЕВИ ЛОЙ, то есть ЛЬВИНОЕ САЛО (ГРС, с. 10), рис. 40-1. Эта надпись комментируется как «конкретное лекарство». Поверить в такое чтение крайне сложно, хотя к прочтению каждого знака у нас претензий нет: во-первых, тысячу лет назад львы на территории нашей страны не водились; во-вторых, у хищных животных сала практически нет, так что вытапливать из их туш просто нечего; в-третьих, даже свиное сало в горшках не хранят, и, в-четвертых, сколько же нужно было истребить львов, чтобы из них наполнить трехлитровую банку? Подобный странный результат получился у эпиграфиста, на наш взгляд, за счет неверного разложения лигатуры. Следующая надпись, ЛЕКА, рис. 40-2, на наш взгляд прочитана верно, если только она правильно скопирована. Третья надпись, рис. 40-3, ПОПЕ(?) или, в монографии, ПОПЕЙ (ГРК, с. 67), прочитана неверно, ибо знак, который Гриневич принимает за ПО, в таком чтении в славянском силлабарии отсутствует, а более короткий знак с отрогом вправо или влево читается как КО. Но слова КОПЕЙ в качестве глагола в славянских языках не существует. Тем самым две надписи из трех прочитаны неверно. Вообще говоря, неверно прочитана и третья надпись «на венчике сосуда из Огурцово VII в.». Пересмотрев всю литературу по надписям черняховской культуры, мы нашли только один фрагмент сосуда из Огурцова в работе (ЗАЙ, с. 46, рис. 1), рис. 40-4, но характер памятника совершенно не соответствует рисунку Г.С. Гриневича. Изображен большой кувшин, в котором вряд ли когда-либо хранились лекарства. Напротив, гораздо больше соответствует характеру изображения Г.С. Гриневича фрагмент сосуда из села Червона Слобода (СЫМ, с. 339, табл. 1, рис. 11-11), рис. 40-5. На первый взгляд, разницы нет, фрагментом какого сосуда считать изображение, данное Г.С. Гриневичем, ибо и там, и там мы видим примерно одну и ту же надпись. Однако Э.А. Сымонович, из работы которого заимствовано изображение на рис. 40-5 оместил его в разделе «типы орнамента», так что система зигзагов, опоясывающая сосуды черняховской культуры, не является надписью. Что же касается фрагмента сосуда из Огурцово, то в приведенном ракурсе невозможно сказать наверняка, что именно изображено на венчике, надпись или орнамент. Археолог Зайцев же однозначно говорит: «У основания горла нанесена пролощенная зигзагообразная линия» (ЗАЙ, с. 45). Поэтому, несмотря на правильность самого чтения (в предположении, что перед нами надпись), мы вынуждены признать отсутствие признаков надписи и, следовательно, констатировать наличие псевдодешифровки. Я сам иногда читаю орнаменты, но всегда повторяю, что признаком надписи является несимметричность орнамента. В данном случае орнамент симметричен, и потому надпись не является

Рис. 16. Чтение Г.С. Гриневичем надписей черняховской группы

Итак, при всем правдоподобии чтений ни ЛЕВИ ЛОЙ, ни ПОПЕЙ, ни ЛЕКА не могут убедить читателя в их правильности.

Чтение надписей на пряслицах. Оба памятника письменности могут быть знакомы читателям по чтениям И.А. Фигуровского. Чтение Г.С. Гриневича иное, на основе слоговых знаков (ГРС, с.14, рис. 6-1 и 6-2), рис. 41. Рассмотрим сначала пряслице из Старой Рязани, рис. 41-1. Чтение Гриневич начал с буквы Ж, которую разделил пополам, прочитав как ВЕ. Лежащий на боку ЮС МАЛЫЙ он прочитал как РЪ, хотя такой знак раньше не встречался; следовательно, он появился из данного чтения; вообще говоря, это зеркальный знак СЭ. Третий знак имеет значение ТЕ/ТИ, но не ТА/ТО, поэтому данное чтение неверно. Четвертый знак действительно имеет чтение ТЕ, пятый НЕЯ, шестой КА, седьмой ША, восьмой ВИ. Так что вместо ВЕРЪТАТЕ ЙУ КАШЕВИ получается чтение ВЕСЭТЕТЕ НЕЯ КАШАВИ, что лишено какого-либо смысла. Но удивляться и не приходится, поскольку на пряслице нанесена надпись КНЕЖЯН в смысле КНЯЖЕН, то есть КНЯЖИН, и этот текст с ошибками написан кириллицей, а совсем не слоговым письмом. Поэтому его чтение слоговым способом оказывается просто фантазией эпиграфиста, и не более того. Кстати, формы ВЕРТАТЕ в русском языке нет, есть либо ВЕРНУТЬ, либо ВЕРНИТЕ; ПРЯСЛЕНЬ по-русски ОН, и следовательно, вернуть надо ЙЕГО, а не ЙЮ, да и имени или прозвища КАШЕВЯ в русском языке тоже нет. Так что даже если не обращать внимания на натяжки в значении знаков, все равно получается нечто, написанное не по-русски. Чтение второй надписи, рис. 41-2, Гриневич начинает с правильного пункта (где написано ГИ, ВО ИМЯ), но зачем-то переворачивает текст вверх ногами, так что ЮС МАЛЫЙ читает теперь как РЕ (на самом деле такого знака в славянском силлабарии нет и быть не может), второй знак опять читает как ШЕ, хотя это ША, третий, приняв случайный штрих за вирам, как К. Перевернутый слоговой знак ВО он читает не как ЛЕ, как было бы логично, а как ДИ, пятый и шестой знаки, выглядящие совершенно одинаково, как НО, читает по-разному, пятый как но, а шестой как ЧИ. В результате вместо ?ШАК ЛЕНОНО он получает РЕШЕК ДИНОЧИ. Опять мы имеем плод воображения эпиграфиста. И снова получаются странные слова: слова РЕШЕК в русском языке нет и не было; имени ДИНА в средние века тоже не было; но даже если бы оно было, притяжательное прилагательное от него произносилось бы ДИНИН или ДИНОЧКИН, но не ДИНОЧИ. Поэтому и здесь произвольно слоговое чтение заведомо кирилловского текста привело к абсурду. Если учесть, что на всей странице 14 у Г.С. Гриневича (ГРС, с.14, рис. 6) расположено 6 изображений, приходится с сожалением признать, что НИ ОДНО из них не прочитано верно (2 пряслица имеют, как мы видели, кирилловские надписи, третье пряслице, из Лецкан, написано германскими рунами; на обломке керамики прочитан... бордюр; все это должно было уйти из рассмотрения еще до чтения. А две оставшихся черняховских надписи, написанных действительно слоговым письмом, прочитаны неверно). Однако это, так сказать, оборотная сторона его сводки «восточнославянских надписей».

Рис. 17. Чтение Г.С. Гриневичем надписей на пряслицах

Чтение надписи на керамике из Белой Вежи. Оно загадочно (ГРС, с.11, рис. 4-1), рис. 100-1. Надпись гласит: ЛАТКА НЕ РЪВИ, НЕ ЧАРЕ И НЕ, рис. 42-2. Обсуждать такое незавершенное предложение в журнальном варианте Г.С. Гриневич, видимо, постеснялся; но в монографии он дал ничуть не лучший вариант ЛАТКА НЕ РЪВИ НЕЧ-РЬИНЕ (ГРК, с. 56). Первую часть этого набора звуков он еще как-то попытался проинтерпретировать, посчитав ЛАТКУ за ГОРШОК, и РЪВИ - за РВЫ; получалось что-то вроде ГОРШОК - НЕ РВЫ...; но на дальнейшее прояснение смысла у эпиграфиста энергии не хватило. Такой неприемлемый с позиций русской речи результат получился, вообще говоря, закономерно. Перед нами - едва ли не первый попавшийся данному исследователю текст, почти полностью состоящий из лигатур. К сожалению, в средние века лигатурами писали едва ли не чаще, чем отдельно стоящими знаками. Для правильного разложения лигатур требуется опыт, которого у Г.С. Гриневича, разумеется, не было. Кроме того, он еще недостаточно точно скопировал надпись; как она выглядела в оригинале, я показал на рис. 42 справа. Поэтому выделение из первой лигатуры знака ЛА произведено неверно, для ЛА слишком коротка левая мачта. Не характерна и для знака ТЕ, который Гриневич почему-то читает как Т-, форма почти разогнутого Э. Наконец, он не заметил, что перед ним не одна, а две надписи, наложенные друг на друга; у второй знаки более крупные, и начертаны поверх знаков первой надписи. Следовательно, читать их надо порознь. Обращаю внимание на то, что в книге надпись, и без того удивительная, "дозревает" до копилки эпиграфических курьезов, ибо почти непроизносимое слово НЕЧРЬИНЕ вполне соответствует шедевру И.А. Фигуровского СВЧЖЕНЬ.