В.А.Чудинов

Чтение надписи на Микоржинском камне № 1. Читает Гриневич также изображение на Микоржинском камне №1, не упомянув, что горизонтальная надпись читается в рунах СМИР, левая надпись - ПРОВЕ, а правая, начиная со стрелочки острием вниз - КМЕТ, как мы это отмечаем в главе 4 при анализе чтения Пшиборовского. У Гриневича чтение иное (ГРК, с. 15; 52, с. 271), рис. 110-1. Имя бога ПРОВЕ, как и выше, читается МОЯ МЕШЕНЬ, то есть МОЯ ПОМЕХА (хотя Гриневич почему-то считает, что МОЯ МЕТА); слово КМЕТ претерпело удивительную метаморфозу - этот эпиграфист предпочел прочитать его справа налево и без последнего знака, так что вместо чтения КИСИНЬЮ (в соответствии со своим же силлабарием) он читает ЙУНЬСИ, рис. 34-4 (если в предыдущем чтении слово ЯЗАЗУКОЯЛУ звучало по-японски, то ЮНЬСИ звучит совсем по-китайски!) и, наконец, слово СМИР опять читает слева направо, получая слово РОСИЙЯ, как если бы в нем удваивался не звук С, а звук Й! Что же получается в результате? Такой перевод: РОСИЯ (с одним С!). Моя мета - телец. По сравнению с фигуркой Прове из РЕТРЫ это удивительно - одна и та же картинка, одно и то же словосочетание МОЯ МЕТА, а созвездие разное, на сей раз Телец, а не Весы. Но почему ЮНЬСИ - это Телец? Ведь славянское название Тельца - ЛАДА! Оказывается, иногда кто-то из славян называл Тельца ЮНЬЦЬ, то есть ЮНЕЦ. Но тогда и надпись должны быть соответствующая, ЮНЕЦ. На камне же мы видим надпись КИСИНЬЮ, что никак не напоминает слово ТЕЛЕЦ. Но даже и в обратном прочтении это дает ЮНЬСИКИ, а не ЮНЕЦ. Что же касается использования стрелки в качестве пиктограммы указателя, то вряд ли в рассматриваемую эпоху в строку текста включали пиктограмму. Так что превращение текста МОЯ ПОМЕХА КИСИНЬЮ в текст МОЯ МЕТА ЮНЕЦ оказывается просто натяжкой эпиграфиста. И в третьем слове совершенно незачем было ставить три И кряду: в слоге СИ, в слоге ИА, и еще между ними как И, вполне достаточно было бы написать РОСИЙА. Написано же еще хуже, через слог РА - РАСИЙЙА. Такой ужасной орфографии не могло быть даже тысячу лет назад! Но допустим, Что Гриневич прав, и на Микоржинском камне поляки написали имя России. Зачем? Какая связь у России с созвездием Тельца? И зачем о России писать на надгробье из польского села Микоржина? Гриневич усматривает совпадение между 4-мя точками в центре надписи и изображением созвездия Тельца: «На современных картах звездного неба и на старинных литографиях созвездие Тельца изображается в виде 4-х точек-звезд: три, образующие треугольник, четвертая - в центре треугольника (лист 9, рис. 2, 3)» (ГРК, с. 68), рис. 58-2. Однако такого сходства между картой звездного неба и рисунком на камне нет: на камне изображен равносторонний треугольник с точкой в центре, тогда как на рисунке быка, символизирующем Тельца, видны только три звезды, а четвертая удалена на большое расстояние и входит в созвездие Ориона. Но отождествление созвездия по трем звездам - вещь крайне сомнительная! Словом, как и в уже рассмотренных чтениях, очень сильные натяжки не привели к пониманию текста этого Микоржинского камня, который, как и текст на спине фигурки Прове, остался загадочным, хотя, по нашему предположению, этот текст предельно ясен при его прочтении в виде германских рун: С МИР(ОМ)! ПРОВЕ МЕРТ(В).

Рис. 34. Чтение Г.С. Гриневичем надписей на камнях из Микоржина и Прильвица

Чтение надписи на Микоржинском камне № 2. Дает Г.С. Гриневич свою интерпретацию и надписи на камне № 2, с лошадкой, опять-таки читая все слова как бы слоговыми знаками (хотя и тут есть масса отличий германских рун от славянских слоговых начертаний) (ГРК, с.272; 52, с. 16), рис. 34-5. Надпись гласит: РОСИЙЙА. НА НИЗУ БЕ ПОЛА РОШЕНИ И ЛОГИ ЛОЙУШЬНАИ; правда, пока текст перекочевал с рисунка на страницы книги, ПОЛА трансформировались в ПОЛЯ, а РОШЕНИ в РОЩЕНИ. Перевод тут не вызвал затруднения: РОСИЯ. НА НИЗУ БЫЛИ СТЕПИ, РОЩИ И ЛОГА УСТРАЩАЮЩИЕ (ГРК, с. 71), рис. 34-6. Итак, речь опять идет о России. Но к недоумению насчет упоминания России, а не Польши на надгробном камне теперь примешивается еще большее недоумение: почему не упоминается имя покойного, а приводится пейзажная зарисовка? Кого интересует степи, рощи и ЛОГА (почему не ЛУГА?), к тому же УСТРАЩАЮЩИЕ? Неужели похоронены СТЕПИ, РОЩИ и ЛУГА? Разумеется, эту нелепицу надо было как-то пояснить, и Г.С. Гриневич дает такой комментарий: «В тексте надписи дается исчерпывающее географическое описание низовий одной из русских рек, вероятнее всего, Днепра. Упоминание понятия РОСИЙЙА подтверждает этот вывод, поскольку не только из византийских источников известно, что в Азово-Тмутараканской Руси имел место город Росия (предположительно на территории современной Керчи)» (ГРК, с.71). Ничего себе «исчерпывающее», если неясно, о какой реке идет речь. Да и о реке ли? ПОЛА - это, в крайнем случае, ПОЛЯ, но не СТЕПИ; РОШЕНИ - слово неизвестное, и может быть не только РОЩАМИ или РАСТЕНИЯМИ, но и чем-то ОРОШАЕМЫМ, ЛОГА может быть множественным числом от ЛОГ или ЛОГОВО, или же словом ЛУГА; наконец слово ЛОЙУШЬНАИ можно разложить на ЛОЙ УШЬ НА И, а эти слова проинтерпретировать, например, как ЛЕЙ УЖ НА НИХ. Но и в этом случае смысл невелик: НА НИЗУ ЕСТЬ ОРОШАЕМЫЕ ПОЛЯ, ЛУГА. ЛЕЙ УЖ НА НИХ. Ради этого никто не стал бы ставить надгробье.

Словом, попытка применения славянского слогового чтения к надписям на Микоржинских камнях заводит в тупик; поминальная надпись С МИР(ОМ) почему-то ведет к упоминанию России в чудовищной орфографии; причем не надо забывать, что тогда она именовалась РУСЬЮ; не спасает и название мелкого городка, который, вероятно, не был в Польше знаком абсолютно никому. А уж демонстрация на памятнике погибшим воинам каких-то созвездий, каких-то ПОМЕХ, выдаваемых за МЕТЫ, и воспоминание о ЛУГАХ и ПОЛЯХ говорит о полном непонимании эпиграфистом характера дешифруемого материала.

Чтение надписи на камне № 2 из Прильвица. Гриневич далее переходит к чтению надписи на камне № 2 из Прильвица, описанного Гагеновым, рис. 34-8, однако называет его «Микоржинским камнем № 3, с облаком» (ГРС, с.16; ГРК с. 25 и 272), хотя известно, что Микоржинских камней всего два. Эту небрежность можно объяснить так: пока надписи были в работе, Гриневича мало интересовало их происхождение, а к моменту написания статьи и монографии их источник забылся, поскольку интересовали только надписи, а не памятники истории. Но изображения Микоржинских камней и камешков из Прильвица вместе имеются только в монографии Я. Лечеевского; следовательно, Гриневич взял их из одной книги, не зафиксировав, что Лечеевский ссылается на разных авторов открытий. Конечно, для эпиграфиста такое небрежное отношение к источнику его дешифровок вряд ли допустимо. Там, где по Гагенову было написано что-то вроде ДЗВА ГЛАГИР (задача произвести точную дешифровку этим исследователем не ставилась), по Г.С. Гриневичу имеются две длинных надписи с обеих сторон, если перевернуть камень вверх ногами (что опять свидетельствует о псевдодешифровке) (ГРК, с. 71), рис. 34-7: на одной стороне написано СИ НЕБО, а на другой - СИЯНЕ ЛУНОНЕ. На первый взгляд, это много лучше, чем ДЗВА ГЛАГИР. Однако чтение Гагенова вовсе не образец для понимания рунических надписей. Заметим, что чтение ДЗВА на лицевой стороне не принимает во внимание то, что оно производится на фоне птицы, хорошо видной на рисунке, по отношению к которой руны, принятой за З, вообще не существует, ибо это ноги птицы, а остальные три знака начертаны кверху ногами, и их можно читать и ДВА, и В АД, и вообще ВА, поскольку руна Д едва читаема. На обороте вокруг кольца видны почти сплошь согласные руны; по нашему опыту мы знаем, что консонантное написание существует в период перехода от слогового к буквенному письму, так что гласные не пишутся, но подразумеваются, и если мы встречаем тут подряд два звука, М и Р, то они вполне могут обозначать М(И)Р. Но и сочетание КЛА может обозначать К(О)ЛА. Учитывая то, что запись может начинаться на одной стороне камешка, а продолжаться на другую, мы можем получить надпись К М(И)Р(О)ВА К(О)ЛА, то есть К МИРОВОМУ КОЛЬЦУ или К МИРОВОМУ КРУГУ. И тогда кольцо, вокруг которого начертаны руны, и будет изображением этого круга. Птица же, напоминающая курицу, может быть символом талисмана, «куриным богом». Тем самым этот камень № 2 из Прильвица может содержать вполне осмысленный и читаемый текст. Разумеется, наши соображения не являются окончательным вариантом, они лишь указывают возможные пути дешифровки текста на основе германских рун. Что же касается Гриневича, то он изобразил птицу кверху ногами и принял ее за «облако»; знак, напоминающий D, читать не стал; «лапу» птицы прочитал как СИ, а два оставшихся знака - как НЕБО. Получилось СИ НЕБО, ЭТО - НЕБО. Разумеется, если птицу толковать как облако, то будет даже некоторое соответствие. Однако рисунок птицы уже гораздо хуже поясняет небо, тем более что слово НЕБО написано вверху, а СИ - внизу, так что надо читать НЕБО СИ или НЕБОСИ. Но слово НЕБОСИ бессмысленно; его, однако, можно дотянуть до НЕБЕСА, поскольку слоговой знак СИ кверху ногами, как он и изображен, будет СА, но для этого придется опрокинуть и знак БО, а для этого уже нет никаких оснований. Слово СИ, однако, не совпадает с указательным местоимением СЕ, так что выражение НЕБО СИ нельзя перевести НЕБО ЭТО. В надписи на обороте можно согласиться с чтением (по Гриневичу!) СИЯНЕ, но следующий знак будет слоговым ГО или ГА, а не ЛУ, так что полная надпись будет СИЯНЕ ГОНОНЕ или СИЯНЕГО НОНЕ, что лишено смысла. Но даже если принять версию Гриневича, СИЯНЕ ЛУНОНЕ, с такой формой подачи слов согласиться нельзя, ибо должно было быть написано СИЯНИЕ ЛУНОЕ или ЛУННОЕ, для чего в славянском силлабарии имеются соответствующие знаки. Наконец, в плане интерпретации: любой амулет (а камешек обычно исполняет эту функцию) должен иметь либо заклинание, либо связь с каким-то могущественным явлением. Из славянской мифологии неизвестно обращение к лунному сиянию и к связи этого сияния с небом. Что же касается календарной магии, то ее связь с годичным кругом общеизвестна. Исходя из изложенного, принять версию Г.С. Гриневича невозможно.

Оценка эпиграфических усилий Г.С. Гриневича. Обращение этого начинающего эпиграфиста к чтению надписей германскими рунами можно было бы только приветствовать, если бы он доказал, что это - русские руны. К сожалению, сам метод его дешифровки оказался неприемлемым, ибо перед нами не славянская слоговая, а германская руническая письменность. И именно неудача Гриневича показала это совершенно однозначно, что можно считать положительным результатом его усилий. Что же касается стиля дешифровки, то он великолепно продемонстрирован на приведенных семи образцах. Прежде всего, видна небрежность к деталям: одна надпись заимствована неизвестно из чьей работы, сопровождающее ее изображение бога отсутствует (в результате Перун трактуется как неизвестный охотник); в двух других изображениях вершина копья Прове принимается за камень (который обычно держится в противоположной руке), его бусы или точки под ним принимаются за созвездия; одно чтение не сопровождается демонстрацией источника, а сопоставление с ним показывает его неполноту и натянутость; еще в одном изображении птица принимается за облако, а ее лапа читается как слоговой знак, наконец, в четвертой надписи перепутано ее происхождение, да так, что дешифровщик как бы расписался в полном незнании количества Микоржинских камней. Это означает, что перед взором Г.С. Гриневича располагалась только надпись, но не памятник славянской истории, не древний документ во всей его полноте.