В.А.Чудинов

Вместе с тем, он не учёл двух факторов. Во-первых, как и в пространстве, так и во времени существует своя перспектива. Линейная перспектива в пространстве была обнаружена художниками эпохи Возрождения и гласит: чем предмет ближе, тем он больше (и во сколько раз ближе, во столько раз больше). В исторической науке тоже имеется своя перспектива, хотя она выглядит не столь отчетливо и подвержена массе флуктуаций (как в горячем воздухе пустыне, где изображение дрожит и немного смещается): чем событие ближе к нам во времени, тем о нём больше информации (и во сколько раз оно ближе, во столько раз больше). Так что прежде чем подсчитывать число дошедших до нас произведений, следовало бы произвести учёт исторической перспективы, и сравнивать число произведений, существовавших в своё время (а вот тут данные по большинству интересующих нас событий отсутствуют, и их необходимо реконструировать тоже исходя из каких-то допущений). Ну, и далее, положить в основу характеристики события или исторической личности модель с много большим числом параметров, чем он применяет сейчас. И тогда исчезнут и индетерминизм, и анекдотичность.

Таким образом, я выступаю за продолжение его деятельности, но с расширением, а не с сужением поставленных им задач.

Сравнительно-исторический метод в историографии. Пафос моей статьи, однако, заключается в другом. Стремясь сделать свои математические выкладки наглядными, А.Т. Фоменко приводит конкретные примеры дублирования и исторических событий, и исторических личностей. И эти события и личности он сопоставляет, не обращая внимания на исторические эпохи. И вот тут я его могу назвать пионером применения сравнительно-исторического метода в историографии.

Здесь имеется одна тонкость. Пространство и время воспринимаются людьми совершенно различно. Мы воспринимаем человека одним и тем же, если видим его в разных точках планеты в одно и тоже время. Но мы с трудом узнаем человека через 30 или 40 лет даже в пределах одного и того же города. Поэтому сравнивать предметы, разделенные расстояниями, оказывается психологически много проще, чем сравнивать лиц или события, разделенные эпохами. Здесь существует определенный психологический барьер, который А.Т. Фоменко преодолел, будучи математиком, то есть человеком, мыслящим очень абстрактно.

Замечу, что в лингвистике сравнительно-исторический метод применяется уже довольно давно, с начала XIX века. На основе его применения выросла целая новая лингвистическая наука, сравнительное языкознание, или компаративистика. До сего дня именно эта дисциплина считается не только наиболее передовой, но и наиболее перспективной во всей лингвистике. Совершенно естественно, что именно она привлекла наибольшее количество наиболее талантливых исследователей. Вершиной и результатом ее применения стала реконструкция сначала индоевропейского, а затем и ностратического (бореального) праязыка, причем индоевропейский приблизительно отнесли к началу эпохи бронзы, тогда как ностратический - к началу неолита.

Ахиллесовой пятой (до сих пор неосознаваемой) этого мощного научного направления является отсутствие письменных памятников как индоевропейского, так и тем более ностратического языка. Более того, когда Август Шлейхер, лингвист XIX века, реконструировав ряд слов предполагаемого индоевропейского праязыка, попытался написать на нем басню «Волк и ягнёнок», эта попытка была единодушно осуждена лингвистами. На первый взгляд, мотивы такого отторжения неясны. Однако достоверность каждого реконструируемого слова была не слишком очевидна, а тем самым достоверность всего текста стала уже совсем ничтожной.

Я привел этот пример не зря. В самом начале своего развития, компаративистика не имела соответствующих текстов для подтверждения реконструкций индоевропейской и ностратической стадий развития праязыка потому, что археология еще не давала такого количества подъёмного материала, который требовала даже античная историография; а по более ранним эпохам продукция археологов была вообще ничтожной. Из этого компаративистика сделала очень полезный для себя вывод о том, что таких текстов вообще не существует по той причине, что в те времена письменность еще не возникла. И, таким образом, опереться на достоверные исторические факты компаративистика объективно не может. Это позволило развиваться этой науке беспрепятственно, без сдерживания со стороны реально существующих исторических фактов. Образно говоря, здесь происходили сближения разных языков по сближению их слов, а слова оказывались «двойниками» (в терминологии А.Т. Фоменко) по очень небольшому числу параметров. Образно говоря, в этой науке пышным цветом расцвели как раз те принципы, которые академик А.Т. Фоменко безуспешно пытался развить в историографии.

И когда я занялся чтением неявных и очень древних явных надписей, выяснилось, что весьма древние (времени эпохи бронзы, неолита и даже палеолита) надписи на самом деле существуют, их можно прочитать, но они вовсе не подтверждают выводы компаративистики. Естественно, что мой одинокий голос совершенно не был услышан в стройном хоре лингвистов, певшем сравнительному языкознанию многия лета. Из этого я сделал вывод о том, что сравнительно-исторический метод, давая некоторую информацию в тех случаях, когда никакие другие методы неприменимы, всё же является достаточно грубым историческим инструментом. Но переубедить моих оппонентов я не смог не потому, что у меня имеется мало аргументов, а потому, что они не захотели меня слушать.

И вот теперь академик А.Т. Фоменко применил этот метод к историографии - к той науке, где имеется немало надёжно проверенных исторических фактов. И тут же выяснилось, что проведённые им сближения разных эпох в большинстве случаев дали неверный результат: никакого «двойникования» (то есть реальной близости) одних событий или лиц другим нет; хотя примененный метод приводит именно к таким следствиям. Иными словами, если бы вместо Фоменко такие же методы использовал Петров, Иванов или Сидоров, у них получились бы точно такие же результаты. Поэтому я ни в коей мере не считаю А.Т. Фоменко «оригинальным» историком. Он самый настоящий новатор, и в этом смысле его начинания можно только приветствовать. Но вместе с тем, он продемонстрировал неприменимость сравнительно-исторического подхода в его нынешнем виде к проблемам историографии. За что я ему весьма благодарен, поскольку я продемонстрировал то же самое с проблемами истории письменности. Так что в этом отношении мы получили сходный результат, и одни исследования подтвердили другие.

Вместе с тем, я не считаю сравнительно-исторический метод плохим в принципе. Любой метод со временем совершенствуется. Скажем, мушкет XVII века был тяжел, долго заряжался, стрелял через несколько секунд после нажатия на спусковой крючок и на маленькую дистанцию, после выстрела стрелок окутывался дымовой завесой, а вероятность попадания была довольно низкой. Но с изобретением гильзы, капсюля, внутренней нарезки ствола, бездымного пороха, удачной конструкции затвора и оптического прицела все эти недостатки были устранены. То же самое и со сравнительно-историческим методом: он требует совершенствования. Пока от него исследователи ожидали только качественных результатов, он их удовлетворял, но для того, чтобы он обслуживал гораздо более тонкие количественные требования, его следует усовершенствовать во многих направлениях.

Так что если применение сравнительно-исторического метода в лингвистике прошло не то, что безболезненно, а вызвало к жизни целое новое направление исследований, хотя и с довольно спорными результатами, то применение его же с той же степенью абстракции к историографии оказалось просто анекдотичным. То, чего я не смог показать в лингвистике, блестяще продемонстрировал А.Т. Фоменко в историографии. Ценой своей научной репутации, то есть, по большому счёту, очень дорого. И, оценив эту жертву со стороны, повторяю, очень интересного и добросовестного математика, я полагаю, что из его исследований следует делать не сиюминутные и очень приземлённые выводы, а воздать ему должное за его научное подвижничество.

Хронологические сдвиги. Грубые методы иногда удобнее тонких для обнаружения каких-то важных закономерностей. Так, в лингвистике сравнительно-исторический метод позволил очертить некоторую общность языков, которая была названа индоевропейской, а внутри нее - очертить языковые семьи. Основным и самым важным результатом применения сравнительно-исторического метода в историографии со стороны А.Т. Фоменко стало обнаружение им хронологических сдвигов.

Вот что пишет он сам: «Ошибки в датировании привели к хронологическим сдвигам, обнаруженным А.Т. Фоменко. Основными из них являются: 1) римско-византийский сдвиг на 330-360 лет; 2) римский сдвиг на 1053 или 1153 года; 3) греко-библейский сдвиг на 1780-1800 лет. Величины сдвигов указаны здесь лишь приблизительно, поскольку слегка варьируются от документа к документу. Преложенные мною названия сдвигов объясняются очень просто: 1) РИМСК0-ВИЗАНТИЙСКИЙ СДВИГ отодвинул в прошлое и удлинил, в основном, историю Рима-Византии; 2) РИМСКИЙ СДВИГ «удревнил» и удлинил, в основном, историю Римской империи; 3) ГРЕКО-БИБЛЕЙСКИЙ СДВИГ отодвинул в прошлое и удлинил, в основном, историю Греции и библейскую историю» (ТРО, с. 6-7).