В.А.Чудинов

Но вот тут-то в славянских странах  возникло новое и до некоторой степени массовое движение по ревизии этой колониальной историографии. Начало было положено гораздо раньше. В конце XVIII века краинец, то есть, словенец Антон, в 1789 году, выдвинул гипотезу о том, что первой славянской азбукой была глаголица, которая возникла еще в V-VI веках н.э. у западных славян. Позже у него нашлось масса последователей, которые выдвинули на роль ее создателя святого Иеронима Стридонского. Но для восточных славян, которые считали создателем письменности Кирилла и Мефодия, такое предположение выглядело неприемлемым. В результате был найден компромисс: под давлением научных фактов глаголицу действительно стали считать более древним письмом, но приписали ее авторство Кириллу и Мефодию. Хотя это противоречит истине, но показывает, что пересмотр устоявшихся научных догм вполне возможен.

Я расцениваю это изменение академической точки зрения как небольшую, хотя и неполную победу славянской точки зрения над колониальной.

Запад смотрел на эти поиски спокойно: ведь даже наиболее ранние предположения о создании славянского письма не выходили за пределы очерченных славянам границ в истории. А компромиссный вариант их устроил еще более: сами славяне пришли к нелепому выводу о том, будто бы Кирилл создал не кириллицу, а глаголицу. Поэтому у славянских учёных возникла иллюзия западного невмешательства в славянскую историографию письменности.

Новый тип исторических источников. В XIX веке на научном горизонте появились массовые находки новой исторической дисциплины: археологии. Если до этого таинственным образом пропали все сочинения по письменности этрусков, например, 18-томная история императора Клавдия, то теперь этрусские изделия с надписями стали поступать в массовом количестве. Это вполне могло пробить брешь в колониальной историографии Руси, поскольку уже в XIX веке уже очень большому числу лиц стало ясно, что этруски - это русские. Но тут западными этрускологами было изобретено изречение: «этрусское - не читается». Это казалось странным: ведь гораздо более сложное и непохожее на письменность египетское письмо было дешифровано, тогда как написанное почти теми же латинскими буквами этрусское письмо якобы прочитать было нельзя. Положение становилось всё более подозрительным, пока не было найдено гениальное в своей простоте решение: некоторые надписи стали читать как латинские и отождествить с персонажами римской или греческой мифологией. Например, было написано слово ЖЕНДЧА (ЖЕНЩИНА), где буква Ж отличалась от М только наклоном диагоналей (у Ж они повторялись, а у М зеркально отражались), а у русской буквы Р нижняя ножка была очень короткой, буквы Ч вообще не знали и принимали за В; такое слово читали как МЕНРВА и отождествляли с богиней Минервой. А название прохожего ШЕДЧЛЕ стали читать как ХЕРКЛЕ и отождествлять с Геркулесом. Поэтому стали говорить, что читаются только имена собственные, тогда как все остальные слова непонятны. Они и будут непонятными, если переврать значение букв.

Я говорю об этом с уверенностью потому, что мне удалось дешифровать этрусское письмо и прочитать порядка 160 текстов. Письмо оказалось русским, но с белорусским акцентом, что объясняется тем, что этруски были по преимуществу полочанами (напомню, что Полоцк был первой столицей Белоруссии) и смолянами, а вся история Этрурии и Рима сдвинута западными историками примерно на тысячу с небольшим лет в сторону удревнения. Иными словами, во времена посылки этрусков на завоевание Северной Италии существовали и Полоцк, и Смоленск, и Москва. Но сейчас речь не об этом. Мою книгу «Вернём этрусков Руси», изданную два года назад, не просто не заметили, но даже сейчас ставят в самом крупном книжном магазине Москвы, в «Библиоглобусе» на полки отдела не исторических сочинений, а в отдел эзотерики, причем во второй ряд, чтобы читатель ее не нашел. Замалчивание и задвигание вглубь как можно дальше - вот первая реакция на чтение подлинных исторических документов.

Можно сказать, что появление подлинных, нередактированных исторических источников, какими являются надписи на археологических находках - это уже вторая небольшая победа славян. Иными словами, им вернули их подлинные документы, хотя гораздо менее интересные и по размерам текстов, и по их содержанию, чем спрятанные летописи. Однако эти надписи поспешили объявить нечитаемыми. И в середине ХХ века этрускологи предприняли контрнаступление: Массимо Паллоттино издал книгу с этрусскими надписями, однако не в том виде, как они встречались на изделиях, а в латинской транслитерации и разделёнными на слова так, как это представлялось данному исследователю. В результате этрусский язык оказался совершенно нечитаемым, что может стать с любым языком, если на его надписях сначала ликвидировать пробелы между словами, а затем сплошной текст произвольно разделить на некие фрагменты, квазислова.

Иначе дело обстояло с обнаруженными в XVIII веке прильвицкими находками в Германии и обнаружением  в XIX веке в Микоржине, в Польше, двух камней с похожими надписями вендскими рунами, или рунами Одина. Их сначала приняли за руны германские, но с небольшими славянскими отличиями, затем посчитали чисто германскими, и на этом основании стали считать позднейшей подделкой, а затем сочли и всю коллекцию из всех славянских древностей сплошным новоделом. Инициатором признания древностей Ретры и Микоржина фальсификатами стал славянин, выпускавший в Берлине журнал на немецком языке «Архив славянской филологии», хорват по происхождению, Иван Ватрослав Ягич. Именно благодаря ему были опорочены эти славянские древности, содержавшие наряду с надписями рунами Одина также и надписи славянскими рунами Макоши и рунами Рода. После таких якобы разоблачений сами славянские божки из Ретры были утрачены - где и когда уже неясно. Таким образом, фальсифицированными оказались не сами древности, а научное мнение о них, что привело ко вторичной утрате этих памятников славянской культуры. Заметим, что ни один памятник германской или римской культуры не подвергался такому жестокому прессингу, какому подвергались в научной периодике именно славянские артефакты Ретры.

Третьим замечательным обретением славянских древностей стало открытие сербским археологом Милое Васичем примерно в 1918 году неолитической археологической культуры Винча. А во второй половине ХХ века сербский этрусколог Радивое Пешич показал, что эта культура обладала письменностью, по графике весьма схожей с более поздним  европейским письмом. Его последователь Любомир Антич показал, что по меньшей мере 50 алфавитов Европы восходят к письменности Винча. Однако судьба самого Пешича выдалась нелёгкой. На родине его не признали, ему пришлось переехать в Италию, где согласились с тем, что в археологической культуре Винча существовала письменность. Однако докторант Пешича Мария Гимбутас, чьи родители бежали из СССР, из этой письменности перерисовала только лигатуры и случайные знаки, резко контрастирующие с привычными буквами и слоговыми знаками, выдала их за письмо культуры Винча, и, отказавшись признать их славянский характер, назвала «протобалканским письмом». О нем знает только небольшая группа очень узких специалистов. Любопытно, что в наши дни западные археологи, например, Хаарманн уже допускают существование письменности в культуре Винча и обсуждают эти проблемы, но, естественно, без привязки к славянам и без упоминания имени Пешича.

Четвертым обретением славянских древностей стало открытие выдающимся украинским археологом Викентием Хвойкой археологической культуры Триполья примерно в то же время, что и открытие Васича. И на первых же образцах керамики Хвойка обнаружил славянскую письменность. Но затем началась революция; а в советское время Александр Александрович Формозов за выдвижение гипотезы о славянской принадлежности трипольской культуры назвал Хвойку дилетантом. Так отзываться об авторе открытия одной из влиятельнейших археологических культур восточной Европы мог только человек, обслуживающий неславянские интересы.

Наконец, пятым обретением оказалась деятельность академика югославской Академии наук и искусств в послевоенное время, словенца Матея Бора. По его предположениям, письменность венетов являлась письменностью античных словенцев, то есть типично славянским письмом. Из его последователей сложилась довольно сильная группа, куда входит Иван Томажич, Йоже Рант, Антон Пердих, Антон Амброзич, Винко Водопивец, Джанкарло Томеццоли и ряд других. Только по результатам ежегодных конференций ими издано 6 сборников, где постепенно производятся дешифровки венетских надписей, выявляются особенности венетского языка, пополняются представления о венетской культуре. Однако, несмотря на то, что данная группа действует уже более 20 лет, а сама Словения граничит с Австрией и Италией, никакой научной реакции на деятельность этой группы ни в соседних странах, ни в более отдалённых нет. Её просто игнорируют.