В.А.Чудинов

Расшифровка славянского слогового и буквенного письма

Апрель 17, 2008

Выступление на IV Тверской археологической конференции

Автор 17:48. Рубрика Xроника научной жизни


В качестве заключения я лишь задал маленький вопрос председательствующему: когда Буше де Перт доказывал, что собранные им камни являются артефактами, а не природными образованиями, то есть, имеют следы, сделанные рукой человека, сколько лет ему пришлось убеждать его коллег? Председательствующий опять удивленно замотал головой, а кто-то из собравшихся вокруг участников встречи произнёс: «У Вас впереди еще очень много времени!» Я ответил: «Спасибо! Вы меня очень утешили. Боюсь, что моей жизни не хватит. Еще раз спасибо». Далее я сказал, что к сожалению, как я говорил в докладе, при существовании древней выборки из камней, в Твери оказался камень с очень мелкими надписями, тогда как в святилище Екатеринбурга, где нас тоже сопровождал геолог, надписи имели размеры порядка двух сантиметров, и были выпилены, а не выбиты, и все присутствующие, поводив по ним пальчиком, убедились в их существовании. В данном случае мой просчет в Твери состоял в том, что тут буквы мелкие. Но другого аналогичного камня с более крупными надписями в Тверском музее нет, (камни Глинки не сохранились).

На этом обсуждение моего доклада завершилось. Председательствующий предложил всем участникам перейти в аудиторию медицинской академии. Я лишь заметил тихонько, что предполагал, что меня будут бить больнее, на что председательствующий сказал, что, во-первых, все коллеги у нас были очень доброжелательными, а, во-вторых, весьма корректными. Однако есть определенные законы развития техники. Тут я не сдержался и воскликнул: «Если бы Вы мне объяснили, как построены мегалиты, я был бы Вам очень признателен!» Он ответил, что многие из них передвигались по намороженной ледяной дороге, что производилось еще в XVIII веке при перемещении колонны в Петербурге. У нас в Твери много ненаучных краеведов, которые говорят: я убежден в чём-то. Но вера во что-то - это не наука, это - ближе к религии. Наука вам позволяет нечто повторить. Вот если вы на таком же граните с базальтами сможете повторить такую же надпись инструментами раннего средневековья или железного века, тогда это будет наука. На это я заметил, что он меня подвиг на то, чтобы как можно быстрее опубликовать статью по находкам в Екатеринбурге, где надписи очевидны. Но мой оппонент сказал, что я его не услышал - что я могу написать хоть пять статей, но если там не будет соответствующих технологических выводов (в это время раздалась реплика женским голосом: «камень преткновения»), то это будет вера, а не наука. Я возразил: в Вашем изложении факт - это когда я вам не только должен показать сам артефакт, я еще должен воспроизвести всю технику его получения! - Оппонент согласился: научный факт зиждется на научном эксперименте. - Я ему сказал, что как эпиграфист я констатирую само наличие надписи и стараюсь ее прочитать. И мне, вообще говоря, безразлично, кто и как ее наносил. - Собеседник отрицательно замотал головой. Я продолжил мысль: я подхожу последовательно: сначала я обнаруживаю надпись, затем ее читаю, позже интересуюсь, как она была создана, и еще позже воспроизвожу ее экспериментально. Но без начальной фазы обнаружения надписи дальше двигаться нельзя. Однако все люди обладают разными способностями к их выявлению. Это как при катании на велосипеде: один катается прекрасно, а другой, сев на велосипед, тут же падает, и делает вывод, что на двух колесах кататься нельзя. Вот такой экспериментальный факт. Мой оппонент заметил, что это - не факт. И что существование надписей на камне - моё личное убеждение. Я ответил, что если бы мне такое сказали года три назад, когда я был действительно один, я бы с этим согласился; сейчас у меня есть последователи. А мой оппонент, на табличке на пиджаке которого можно было прочитать только то, что он ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ОРГКОМИТЕТА, заметил, что среди присутствующих были палеографы, которые тоже не обнаружили на камне никаких надписей. И в отличие от гуманитарных наук, где многое основано на впечатлении, здесь всё основано на доказательствах, которые я не продемонстрировал. Если научный эксперимент не подтверждает, то это факт, который перечеркивает все остальные точки зрения. Вот когда мы сможем сами в этом материале, этим инструментом сможем повторить всё это, это будет доказательством. А пока мы только рассуждаем об этом - это не доказательство. «Жаль только, жить в эту пору прекрасную нам не придётся», - завершил я нашу полемику строкой из поэмы Некрасова. На это мой собеседник пожелал мне еще много полноценных и полнокровных лет.

tver23.jpg
Рис. 23. Разговор с председательствующим

Моё впечатление. Я достаточно долго занимался методологией науки, чтобы наивно полагать, что речь идёт просто о малом размере надписей или об их слабом контрасте, и что якобы если бы надписи были крупнее, археологи бы их заметили. Просто они выдвинули бы следующий бастион, который уже не раз выдвигали мои оппоненты, а именно - что я читаю естественные трещины, и что пропилы на камнях теми орудиями, которые в то время были у наших предков, сделать невозможно. И даже если бы я им продемонстрировал какую-нибудь циркулярную электропилу быстрого вращения с победитовыми зубцами и нанёс бы аналогичные пропилы, опять появились бы возражения, что такой инструмент археологами в древних слоях не найден, а потому и таких пропилов в давние времена сделать было бы невозможно. Так что даже если я затрачу все свои скромные средства и за много лет создам экспериментальную лабораторию по обработке камня, всё равно никаким археологам я ничего не докажу. Передо мной - глубоко эшелонированная линия обороны существующей научной парадигмы, по которой является фактом, наукой и истиной только то, что находится внутри парадигмы, тогда как всё, что хотя бы как-то выходит за ее пределы - это якобы вера, лженаука и откровенная ложь.

Данная ситуация передо мной возникла не впервые. Когда-то я уже ее проходил, но в эпиграфике. Сначала я увлёкся изучением творчества Г.С. Гриневича, удивляясь, каким же образом очевидные его чтения не признаются наукой. Потом я понял, что его чтения вовсе не очевидны, таковыми их сделало перо редактора журнала «Техника молодёжи», и что они очень различны, от трети верно прочитанного до полной фантазии. Так что постепенно я стал на сторону его критиков, не забывая, однако, что всё-таки он положил начало нетрадиционной эпиграфики. Оставалось сделать «самую малость» - то есть, пройти те самые две трети пути. Академических эпиграфистов своими дешифровками я не убедил, хотя я смог прочитать даже те самые запутанные надписи на обычной кириллице, которые они прочитать не смогли, вместо благодарности по поводу открытия нового вида письменности получил ехидные замечания в свой адрес, однако мне была дана свыше благодарность иного рода - я смог читать сакральные надписи наших предков, собирая массив данных, и передо мной открылась совершенно иная история нашего народа, видимо, самого древнего народа Земли. Это намного важнее и действеннее любых благодарностей и наград. А когда меня признало пусть небольшое, но весьма интересное сообщество «Северная традиция», изустно передававшее не только предания, но и письменность наших предков, я понял, что нынешние претензии академических эпиграфистов просто смешны. Проведя параллель с авиацией, можно сказать, что они, как авиатехники, могут только поднять самолет в воздух на высоту в один метр и тут же приземлиться, двигаясь по бетонной дорожке строго по прямой линии. Для них и простенький полет протяженностью в несколько километров недостижим, а фигуры высшего пилотажа они воспринимают как ненаучную фантастику, которую они не смогут освоить никогда.

Естественно, что как только я по своему опыту чтения вышел за первую тысячу прочитанных надписей, я уже мог прекрасно разбираться в том, какой эпиграфический результат можно считать важным и интересным, а какой - простой профанацией. И к своему удивлению обнаружил, что как раз те эпиграфисты, которые больше всего говорили о научности своей работы, именно они занимались откровенной подтасовкой, и в качестве выводов из своих совершенно неудовлетворительных чтений городили какие-то исторические небылицы, вроде присутствия крестоносцев в белорусском селе Масковичи. Теперь роли поменялись, и уже не я искал их признания, а они в моих глазах должны были доказать свой право считаться эпиграфистами. К большому сожалению, я был вынужден отказать в таком праве большинству из них.

На данной конференции археологи попеняли мне, что у меня нет собственной трассологической лаборатории и что я не реконструировал древнюю технологию (хотя это утверждение звучит анекдотично. Это примерно то же самое, как если, увидев в музее автомобиль конца XIX века, я бы воскликнул, что производство автомобилей началось не в ХХ, а в XIX веке, а некий присутствующий здесь археолог сказал бы, что это всё эмоции, и чтобы доказать свою правоту, я должен реконструировать станки XIX века и на них собрать аналогичный экземпляр, иначе я - лгун). Конечно, создание и существование такой лаборатории за собственный счёт - дело весьма проблематичное (археологи удовлетворяют своё профессиональное любопытство всё-таки не из своего кармана), однако боюсь, что если я смогу раскрыть секреты камнеобработки наших предков, мне уже будет не до археологии. Тогда откроются такие технологические горизонты, что прибыль от них перекроет все мыслимые источники доходов. Иными словами, на каком-то этапе создание подобной лаборатории экономически оправдается.

Но уже сейчас я замечаю столько ложных атрибуций со стороны археологов, которые движутся пока вслепую, что подчас мне их становится жалко. К сожалению, не только Гриневич или нынешние эпиграфисты больны «звёздной болезнью» (осознанием собственного величия, во многом дутого), этим же заражены и археологи. А на данной конференции я столкнулся с тем, чего не замечал ранее: они как паралитики вряд ли могут идти дальше без подпорок. Теперь им нужны уже и геологи, и трассологи, сами они нужной методикой не владеют. Это для того, чтобы показать «заблуждающимся» вроде меня, что якобы кристаллические зерна природных камней могут походить на надписи или изображения, и что технологии должны быть непременно грубыми, чтобы оставлять очень ясные следы. Это всё равно как в криминалистике предполагать, что преступники просто не имеют права работать в перчатках, а должны трогать руками подряд все вещи в комнате, всюду разбрасывать окурки и не вытирать ноги. Иными словами, под свои представления о диком и грубом нашем предке археологи подыскивают аналогичных геологов и трассологов, которые должны доказать, что с одной стороны, сами камни могут содержать и изображения и знаки природного характера, а с другой - что следы непременно должны быть «весомы, грубы, зримы». Равно как и созвучные с ними палеографы - умеют читать только очень крупные и грубо выбитые средневековые христианские надписи. Ведь ныне каждая научная парадигма согласовывает между собой ряд смежных научных дисциплин, именно этим она и ценна.

Словом, пока археологическая наука до представлений об «умном предке» пока не дошла, отсюда и стремление показать его неуклюжим каменотёсом. А я имел несчастье опередить нынешний уровень археологии, так сказать, бежать впереди паровоза. Естественно, что такая моя позиция наказуема. Вместе с тем, я не делаю никаких выводов в духе пессимизма. В самом деле: в 1996 году ныне покойный Раевский, специалист по скифам, когда только услышал, что я говорю о письменности эпохи палеолита, в ужасе спросил: кто этого оратора выпустил на трибуну Института археологии РАН? - В качестве утешения могу сказать, что начало дешифровки скифского языка было положено не им, а мной в книге «Вселенная русской письменности до Кирилла» (М., «Альва первая 2007 год), так что кто внёс в скифологию больший вклад, еще посмотрим. В 2007 году в Уральском Институте истории и археологии РАН меня выслушали внимательно, но сказали, что всё это ненаучно. А сейчас в Твери меня не только выслушали, но часть археологов уже убедилась в существовании надписей на камне, чего мне было вполне достаточно. Постепенно эти мои идеи всё равно проникнут в археологическую среду. Ведь пригласили же меня на выступление в Тверь? Да, руководство данной конференции с самого начала стояло на позиции естественного происхождения обнаруженных мной надписей, и не сдвинулась с этой позиции ни на йоту, отказавшись даже осмотреть указанное мною место. Но желающих посмотреть было всё-таки достаточно много, и если даже они признали на сегодня существование пары букв, то в следующий раз, когда буквы будут крупнее и отчётливее, они увидят собственными глазами уже целые слова. Но и тогда это еще не будет признанием. Новое знание просачивается медленно, не сразу. Я к этому готов, и участие в данной археологической конференции - просто один из шагов в моей просветительской деятельности. Одновременно - это и уточнение позиций археологии, чёткое представление о критике с её стороны моих взглядов, вместо краткого словечка «ненаучно». Кроме того, у рядовых археологов пробуждается интерес к культовым камням, что пока не заметно у археологического руководства.

Написать отзыв

Вы должны быть зарегистрированны ввойти чтобы иметь возможность комментировать.






[сайт работает на WordPress.]

WordPress: 7.11MB | MySQL:11 | 0.393sec

. ...

информация:

рубрики:

поиск:

архивы:

Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
« Июнь    
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

управление:

. ..



20 запросов. 0.554 секунд