В.А.Чудинов

Выступление в Институте истории и археологии РАН в Екатеринбурге

В.А. Чудинов

По приглашению Уральского отделения РАН в сентябре 2007 года я выступил перед сотрудниками Института истории и археологии Уральского отделения РАН. Естественно, что такого рода приглашения случаются не часто и означают весьма многое. Поэтому для ряда читателей я остановлюсь на том, как и в результате чего возникает научное признание.

Конечно, в повседневной работе существует определенная иерархия, где сложился заведенный порядок вещей, и я дошел до вершины, став доктором философских наук, профессором, был в одном вузе заведующим кафедрой, в другом проректором, в третьем даже ректором. Всё это предполагает профессиональную состоятельность в уже сложившейся системе знания.

Однако для новой систему знания, которую я складываю своими руками, требуется другой подход. Тут необходимо сначала убедить коллег в том, что и в новой области знания я являюсь специалистом, получаю новые результаты, и занимаюсь научно полезным делом. Однако в новой области прокладывать путь неизмеримо сложнее. Тут трудно выполнить даже простую формальность: получить положительный отзыв на публикацию, ибо отзыв необходимо сделать у другого специалиста, а таковым пока являюсь я сам. Более того, даже специалист в смежной области побаивается давать положительный отзыв: как бы чего не вышло! Кто его знает, а вдруг кто-то усомнится, и начнут выпытывать: а кто был рецензентом? Поэтому в новой области найти ответственных лиц почти невозможно при огромном обилии сочувствующих.

Тем не менее, в 90-е годы ХХ века я начал публиковать серию статей по рунице, по эпиграфическим чтениям и по складывающейся новой картине исторического прошлого, и примерно лет за 5-8 смог убедить коллег по работе в разных вузах в своей правоте, так что статьи, которые вначале проходили на публикацию «со скрипом», позже стали публиковаться по многу и без проблем. В этом десятилетии картина повторилась, но уже по отношению к книгам: чтобы опубликовать мою первую книгу в издательстве «Вече» в 2002 году, за год до этого мне пришлось довольно долго уговаривать главного редактора издательства Дмитриева. А книга прошла незамеченной, как и вторая, и третья, и только книга «Священные камни», изданная в 2004 году в издательстве «Фаир Пресс» привела к устойчивому читательскому спросу, который с каждой новой книгой становится всё более сильным. Так что когда я показываю в моих статьях мои выступления перед читателями (в книжных магазинах или на ежегодных ярмарках), я демонстрирую именно устойчивый читательский интерес.

Но гораздо сложнее дело обстоит в науке. Наука переживает два признания нового научного положения: де-юре и де-факто. Например, Олег Николаевич Трубачев официально никогда не занимался исследованием этрусских текстов, но был весьма начитан в этой области, и одни исследователи вызывали у него симпатии, другие - антипатии. Но обращаться к нему за отзывами в работах по этрускологии было невозможно, ибо де-юре он занимался сугубо проблемами русского языка, который вроде бы к этрусскому не имеет никакого отношения. Так что многие научные положения входят в поле зрения ученых даже тогда, когда официально их еще никто не признал. В этом смысле я познакомил с моими взглядами один из секторов Института археологии в Москве, а именно сектор неолита и бронзы, еще в 1995 году. В 1996 году после выступления на первой конференции по археоастрономии в том же Институте археологии отзывы пошли уже из Института русского языка им. акад. Виноградова. Тогда моя точка зрения казалась многим не только не научной, но и возмутительной. Тем не менее, она запомнилась, и на меня ссылались в тех случаях, когда кто-то интересовался письменной культурой палеолита. Иными словами, я попал на заметку не как коллега и тем более не как исследователь новой проблемы, а как некий чудак, созвучный своей фамилии. Во всяком случае, больше меня ни Институт археологии РАН, ни Институт русского языка РАН для выступлений не приглашали.

Теперь же ситуация в науке изменилась. На Западе всё острее ставят вопрос о существовании письменности ранее эпохи бронзы, например, в неолите, а единичные ученые дерзают говорить даже о письменах в палеолите. Разумеется, эти виды письма никто (кроме меня) пока не читает, а подобные взгляды и на сегодня считаются весьма экзотическими. Но они существуют, и в этом состоит новизна ситуации. Постепенно эту точку зрения начинает разделять определенное число ученых, так что к чудачествам господина В.А. Чудинова их уже отнести всё более трудно. Да и я постепенно издал уже более десятка книг. Именно поэтому наука уже может сделать следующий шаг: вовсе не разделяя моей концепции признать меня как исследователя. Иными словами, разрешить мне продолжать заниматься своими исследованиями, не приходя от них в ярость, а, напротив, позволив себе занять выжидательную позицию: а вдруг из этого в самом деле что-то получится?

Рис. 1. Экспедиция в лесах Екатеринбурга

Перед выступлением. 24 сентября 2007 года, на второй день моего пребывания в Екатеринбурге, с утра была проведена увлекательнейшая экспедиция по окраинам этого города, где в лесу сохранилось много камней русского святилища. Но к двум часам дня мы подтянулись к Институту истории и археологии РАН. Тут мы немного перевели дух, почистились после лесной прогулки, и я подарил Владимиру Сычеву из Первоуральска диск с записью одной из моих лекций.

Рис. 2. Перед зданием Института истории и археологии Уральского отделения РАН

Затем мы прошли в сам Институт. Оставалось минут десять до моего выступления, когда меня попросили зайти в кабинет дирекции. Меня встретил Владимир Николаевич Большаков, Первый заместитель председателя Уральского отделения РАН, академик РАН, член Совета при Президенте Российской Федерации по науке, технологиям и образованию. Он сказал, что для него - большая честь принимать меня здесь, и что он выполняет просьбу Председателя Уральского отделения РАН академика Черешнева Валерия Александровича, который сейчас, к сожалению, находится в командировке. Для меня эти слова прозвучали как торжественная музыка. На таком уровне меня еще никогда и нигде не принимали. Затем он провел меня в кабинет директора Института, где уже собрались слушатели. Их было не так много, где-то человек 15-20. Заседание вел доктор исторических наук, профессор А.Ф. Шорин.

Рис. 3. А.Ф. Шорин представляет меня слушателям

Ведущий представил меня слушателям, сказав, что сегодня мы присутствуем на лекции известного ученого, доктора философских наук, Чудинова Валерия Алексеевича «Древнерусская письменность и культура». Первый вопрос моего помощника был о том, притушить ли свет для демонстрации слайдов; я ответил, что минут десять буду говорить без их демонстрации. Этот вопрос несколько отвлек меня от того, что я хотел сделать прежде всего: поскольку, к сожалению, ведущий не сообщил, кто конкретно был моими слушателями, я этого не знал, а спросить не успел, и вот теперь отвлекся и приступил к лекции. Полагаю, что, поскольку там были люди и старшего возраста, среди них наверняка были и доктора наук. Слушали меня очень внимательно, рис. 3.

Рис. 4. Слушатели знакомятся с началом лекции

Я начал с того, что многие не знакомы с моими работами, и потому я кратко изложил суть проблемы: как писали в древности, сравнивая древнее письмо с детским - без соблюдения одинакового размера, наклона, толщины и начертания букв и одинакового межбуквенного расстояния. Рассказал об опытах Г.С. Гриневича, о моей дешифровке полного силлабария руницы, о чтении средневековых надписей в качестве базовых. Упомянул о неизвестных археологам уличных указателях, выполненных главным образом руницей. Я настолько увлекся, что показал слушателям, где конкретно писали нужные названия, рис. 5.

Рис. 5. Указание на воображаемые надписи на кирпичах

Следующая тема - штампы меняльных контор на гривнах, используемых в качестве залоговых средств. От руницы я перешел к протокириллице, переходя от черняховской культуре в античности и к эпохе бронзы. Я подчеркивал, что отнесся очень критично к своим исследованиям эпохи верхнего палеолита, проверяя и перепроверяя их многократно, и полагая вначале, что мы имеем дело со странной «игрой природы». Но когда число надписей перевалило за сотню, стало ясно, что данные артефакты были изготовлены людьми.

Пока было светло, можно было сфотографировать заинтересованный лица слушателей, рис. 6.

Рис. 6. Слушатели следуют за ходом моего рассказа

От надписей палеолита вообще я перешел к надписям конкретно Кольского полуострова и попросил оператора начать показывать слайды, рис. 7.

Рис. 7. Переход к демонстрационной части доклада

Демонстрируя конкретные надписи Кольского полуострова, я обратил внимание на то, что буквы надписей очень неодинаковы, и когда они обрастают лишайниками, те усиливают контрастность изображения, поскольку на светлой поверхности видны черные надписи лишайниками. Я предлагал слушателям часто прочитать надписи самостоятельно, и действительно, ряд букв они читали безошибочно. На примере одного из маяков (я объяснил слушателям, что они обозначают) я демонстрирую надписи, рис. 8.

Рис. 8. Демонстрация слайда с одним из маяков Мары

В данном случае камень в качестве маяка демонстрировал лик Мары, на что я и указал слушателям. Наиболее трудно слушателям было воспринять надписи на почве, на растительности, которая позже не росла там, где были вынуты соответствующие пласты почвы и вставлен гравий, а также проплешины, оставшиеся на гравийном грунте после удаления камней. Конечно, чтение лекции ученым требовало предельной собранности, максимальной конкретности и большой убедительности; приходилось доказывать мне самому понятные, но далеко не очевидные моим слушателям положения. И я пытался это делать по мере возможности, рис. 9.

Рис. 9. Желание максимально возможно убедить слушателей