В.А.Чудинов

Новое рождается в катакомбах?

В.А. Чудинов

Я вынес в заголовок утверждение Анатолия Юркина из его статьи «Без фантастики не бывает религии»

(Ньюс нетпресс, 29.-05.08, http://news.netpress.ru/culture/9249) из такого его суждения: «Новое рождается в катакомбах. Знание, образ, сюжет и др. Носители нового обязательно вступают в конфликт с защитниками официального (старого). История России знает огромное количество примеров "катакомбной мысли", которая фактически была "мыслью каторжан". Отсчет удобнее начинать с гонений на протопопа Аввакума, продолжить декабристами на каторжных работа, упомянуть сибирский период Чернышевского и Достоевского, а закончить можно было бы сегодняшними политическими заключенными, часть из которых наказана за религиозно-социальные утопии (исламисты и др.)». Сначала эта фраза вызывает некоторое недоумение, а явный перехлёст читатель может принять за полемический азарт автора. Но по мере вчитывания в аргументацию читателя берет оторопь: неужто пока человека не посадили в тюрьму, он неспособен на творчество? С другой стороны, как бы поступило не то, что любое правительство, а любой полковник, если бы во время принятия присяги весь личный состав нового призыва коллективно отказался бы выполнить этот пункт государственного закона? А ведь декабристы отказались присягнуть на верность новому императору, то есть, новой России. И где же тут борьба нового со старым? Скорее активное старое не желало дать дорогу новому. И можно ли считать ваххабитов наказанными за их социально-политические утопии, если они развернули настоящие боевые действия по захвату Дагестана и превращению его в исламскую республику?

Я категорически не согласен с социально-философской позицией Анатолия Юркина, которая мне представляется марксизмом, перенесенным из экономической в религиозную сферу. Сектанты - это полные аналоги мелких политических партий, отстаивающих интересы некоторых слоёв общества и готовящих обрушение существующего социального строя, то есть, готовящих революцию. В религиозной области аналогом обрушения господствующей религии является либо крупная религиозная реформа, либо вообще смена религии. Ни одна революция - ни социальная, ни религиозная, - не проходила безболезненно и обычно сопровождалась и кровопролитием, и массовыми заключениями (в тюрьмы, монастыри, ссылками в Сибирь и т.д.). Разумеется, некоторое ускорение социального развития революции несут - но какой ценой?

Ну, а насчёт рождения нового только в «местах не столь отдалённых» утверждение моего оппонента кажется просто чёрным юмором. Когда я в качестве физика работал в Радиотехническом институте АН СССР, нам в качестве анекдота рассказали действительный случай, когда одного математика, академика, на несколько дней поместили в тюрьму по чьему-то доносу. Поскольку в повседневной жизни крупный учёный постоянно должен работать с аспирантами, читать лекции, присутствовать на заседании в научных советах и на различных научных семинарах, рецензировать и давать отзывы на чьи-то работы, у него для реализации собственных научных замыслов остаются лишь крупицы свободного времени. А тут человек в тюрьме получил отдельную комнату (всё-таки академик!), где его никто не тревожил даже телефонными звонками, ему дали бумагу и авторучку, и он имел возможность где-то недельку заниматься его собственными научными проблемами. Его кормили, выводили на прогулку, у него была кровать; а больше ему ничего не было нужно. Анекдот состоял в том, что когда его выпустили, он, держа в руках несколько написанных статей, сказал начальнику тюрьмы нечто в таком духе: «А у вас тут очень миленько! При случае я хотел бы побывать у вас еще раз!» На что ему главный тюремщик данного заведения якобы ответил: «Как же! С удовольствием примем снова! Заходите, не забывайте!»

Далее мой оппонент пишет: «Шлиссельбуржец Николай Морозов многолетнее заточение в казематах использовал для углубления энциклопедической мысли. Морозов - сектант? Безусловно. Морозов - еретик? Без сомнения. Морозов - образец "мысли каторжан" в ХХ веке? Трижды "да"». Можно ли считать Николая Морозова сектантом? Ни коим образом. В его основном многотомном произведении «Христос» данный персонаж (Христос) является вовсе не объектом поклонения, но объектом исследования. Ни один сектант не осмелится ставить под сомнение сам сакральный текст (другое дело, что отношение к этому тексту у сектантов иное, чем в ортодоксальной религии), тогда как Морозов работает явно не в религиозной, а в научной парадигме. Можно ли считать Морозова ересиархом в полном смысле этого слова, то есть, творцом новой религиозной ереси? Ни в коем случае: он не создаёт никакого религиозного учения. Можно ли его считать еретиком в качестве последователя чьей-то ереси? Тоже нет, ибо он не религиозен. Можно ли считать его образцом мысли каторжан? Тоже нет, ибо он имел возможность заниматься в тюрьме научными исследованиями, что в советское время ни в тюрьме, ни на каторге было сделать невозможно. Режим его содержания больше напоминает режим захудалого санатория, где плохо кормят и где негде погулять на природе, но где имеется библиотека и масса свободного времени. Это совсем не катакомбы и не каторга. Уверен, что если бы он получил такие возможности на свободе, он создал бы больше научной продукции.

«При всем моем уважении к Валерию Чудинову вынужден признать, что в ответном слове им допущены непростительные ошибки. "Блестяще сказано: катакомбная мысль. Звучит примерно так же, как мысль каторжан. Я не оспариваю существование такой мысли, но только в очень скромных пределах и только внутри замкнутой организации, откуда она вряд ли имеет возможность просочиться",- вероятно, не без иронии написал Валерий Чудинов про одну из моих популярных мыслей, присутствующую в моих различных текстах», - заявил А. Юркин. В чём же заключается моя ошибка, да еще «непростительная»? В том, что я по достоинству оценил метафору Юркина как анекдот? Но так бы на моём месте поступил любой нормальный человек, не лишенный чувства юмора. А почему эта ошибка непростительная? Да потому, что мне «не дозволено» наступать на любимую мозоль этого автора, ибо он подобную парадоксальную мысль, оказывается, взращивал годами. А интересно, как бы отнёсся к этой своей мысли Анатолий Юркин, если бы его (не дай бог, конечно!) упекли в тюрьму даже обычного, не строгого режима лет эдак на десять? Создал бы он там некую «нетленку», именно в связи с тем, что в неволе рождается нечто новое, обеспечив себе место в истории? Увы, полагаю, что нет; хорошо еще, если бы он там элементарно выжил.

Понятно, что с помощью этой парадоксальной мысли он отвел внимание читателя от другой темы, которую я отстаивал в более раннем моем отклике: что сектант по определению не может стать героем фантастического жанра, поскольку слишком связан со своей сектой, тогда как в фантастике герой чаще всего не соблюдает даже более далёкие от него нормы его общества (с точки зрения социологии законы малой группы всегда действуют на личность гораздо сильнее, чем законы большой. А секта - как раз и есть малая группа, тогда как страна и государство - большая). На это у А. Юркина аргументов не нашлось, поскольку тут и возразить нечего. Однако это больно бьёт по его катакомбной логике. Именно поэтому он это место в своем ответе опустил.

«Я упрекаю отечественный жанр в том, что российская фантастика прошла мимо андроновцев. Для меня не важно, в каком направлении пошел отечественный жанр. С высоты птичьего полета видно, что лабиринт состоит из тупиковых ответвлений. Валерий Чудинов справедливо пишет, что "в средние века весьма популярным был жанр мифологической фантастики". Добавлю от себя, это направление господствует и сегодня - Сергей Лукьяненко, Мария Семенова, Ник Перумов и др. Но это все ложная парадигма. Это жанровый сорняк», - пишет А. Юркин. Еще один парадокс. Ведь с одной стороны, ему совершенно не важно, в каком направлении пошел отечественный жанр, с другой стороны, это все ложная парадигма. Если человеку безразлично направление жанра отечественной фантастики, зачем публично высказываться на эту тему? И по каким критериям оценивать этот весьма специфический жанр литературы? Ведь по большому счёту, фантастика - это современная авторская сказка, в чем признавались многие западные фантасты. А в таком случае, близость фантастики к мифологии - так сказать, родимое пятно данного жанра. Так почему же это все ложная парадигма?