В.А.Чудинов

Убожество славянского божества по Р.К. Баландину

(рассмотрение раздела «Русь» книги «Сто великих богов»)

В.А. Чудинов

Для меня как исследователя пантеона славянских божеств было весьма интересным прочитать раздел «Русь» книги Р.К. Баландина «Сто великих богов» [1]. Разумеется, я лишний раз убедился, что «своя своих не познаша», то есть моя деятельность и как эпиграфиста, и как исследователя пантеона славянских богов осталась совершенно не известной Р.К. Баландину как составителю данной сводки. Вместе с тем, она очень интересна именно как компактная фиксация определенного уровня знаний о славянских богах, существующего к настоящему времени на основе всех имеющихся к настоящему времени материалов, кроме моих работ. Тем самым, мне становится весьма понятным, насколько далеко я вышел за границы, очерченные официальной наукой.

Расхожие эпиграфические байки. В самом начале своего очерка исследователь заявляет: «Действительно, до принятия христианства тысячу лет назад на Руси практически отсутствовала письменность» [1, с. 369]. Подобную глупость мне даже не хочется опровергать. Она звучит примерно так, как излагал географию достопочтимый Гасан Абдуррахман ибн Хоттаб: «О Волька! Земля, как известно, является плоским диском!» – К настоящему моменту я прочитал несколько тысяч образцов этой «отсутствующей дохристианской письменности», и почти в каждой статье читаю несколько новых надписей.

Существовали ли общеславянские боги? «Остается открытым вопрос: а были ли у разных славянских племен – пусть даже исторически, географически и культурно родственных, как восточные славяне – общие боги. На примере других народов можно предположить, что не было» [1, с. 369]. Какое тонкое наблюдение! Оказывается, даже у восточных славян общих богов не было. А уж у всех славян – и подавно! Это заявление  превышает уровень обычного невежества; это уже целая обскурантистская научная платформа. В своей книге о славянских священных камнях я процитировал положения Генрика Ловмянского и прокомментировал его. Сначала приведу цитату: ««Тенденция гуманистов, выраженная уже Яном Длугошем, трактовать религию славян как локальное отклонение от классической модели, созданной греками и римлянами, оказала значительное влияние на научную литературу XIX и ХХ века и до сих пор полностью не преодолена, хотя многочисленные работы более критичных исследователей, таких как А. Брюкнер, В. Ягич, Л. Нидерле, Е.В. Аничков, показали глубокое различие между древней политеистической греко-римской системой и раннесредневековыми верованиями славян, едва вышедшими за рамки полидоксии. Это так, как если бы мы сопоставляли изысканную поэзию высокой цивилизации с прекрасной, но простой народной песней» [2, с. 47]. – Теперь комментарий: «Очень интересно! Классиком оказывается у него Ватрослав Ягич, который объявил подлинные фигурки славянских богов фальсификатами, не пожелав видеть на них славянские надписи руницей (а уличив их почему-то в поддельных германских рунах, которые к славянству имеют достаточно отдаленное отношение), то есть человек, бросивший в грязь подлинные славянские сокровища; Любор Нидерле, который изображал славянские каменные памятники освобожденными от славянских надписей, то есть занимался в определенном смысле научным подлогом, Евгений Васильевич Аничков, основной работой по славянскому язычеству считавший “Слово некоего христолюбца”, и так далее. Что же касается А. Брюкнера, то сам Ловмянский пишет о нем следующее: «Брюкнер никогда не соглашался с методом Шахматова и результатами его анализа летописных памятников, однако не утруждал себя конкретным исследованием этой проблемы и ограничивался общей критикой» [2, с. 50]. Короче говоря, я вряд ли бы поднял данных исследователей на пьедестал корифеев. Не спорю, определенные заслуги у них есть, но существуют также и грубые просчеты. С другой стороны, мне непонятно, почему мы должны сравнивать древних греков со средневековыми славянами. А какие, интересно, взгляды были у средневековых греков? На этот вопрос ответить крайне трудно, поскольку официально пока считается, что Афины в средние века были заброшены, а на Акрополе паслись козы. Что же касается древних славян, то они строили храмы Макоши и Рода, по образу и подобию которых древние греки создавали свои храмы, и храм в Солуне (“греческих” Фессалониках) являлся царь-храмом; в отношении древних римлян я это доказал на ряде примеров в данной книге. Так что изысканной поэзией была как раз славянская языческая религия с ее мастерскими храма Рода, строившими великолепные храмы, а народным греко-римским парафразом (или, если угодно, перепевом) были как раз “классические” храмы. Ну а уж полидоксия, или “многоучение” не дотягивает даже до политеизма, то есть “многобожия”. И опять перед нами кривое зеркало: у славян центральным храмом был храм Макоши, а внутри него — лик Макоши на северной стороне. То же самое было и на небе: центральным созвездием было созвездие Малой Макоши, а все остальное (звезды в виде Рода) группировались вокруг. Следовательно, Макошь и была той центральной славянской и праславянской богиней, вокруг которой десятками тысяч лет вращался весь славянский пантеон. Этот монотеизм гораздо понятнее, чем монотеизм христианства, который на поверку оказывается верой в троицу, где центральной фигурой выступает вовсе не Иисус Христос, который не бог, но богочеловек, а Иегова-Яхве-Саваоф. Тогда почему же учение называется христианством, а не иеговизмом, яхвизмом, саваофизмом? И почему католики ставят больше свечек Деве Марии, а православные — Николаю Чудотворцу, а не Иисусу Христу? Почему в большинстве христианских храмов нет иконы Бога-отца, перед которой можно было бы поставить свечки, если Он и есть Творец? Почему ислам до сих пор упрекает христиан в политеизме? Так что если сравнивать реальное, а не пасквильное язычество с реальным, а не панегирическим христианством, то сравнение окажется не в пользу христианства и язычество предстанет более цельным и понятным, чем христианское триединство. Поэтому я считаю, что язычество имеет больше прав называться монотеизмом, чем христианство. Более того, в ходе данного исследования выяснилось, что само христианство явилось одним из ответвлений славянского язычества, а Дева Мария, оказывается, была всего лишь жрицей храма Макоши. Если вспомнить Збручский Столп, то место жриц и жрецов — это второй, средний ярус, а не верхний, где размещались Макошь-Род и Перун-Волос. Так что христианство было не просто ответвлением от язычества, но более низким побегом, связанным со жречеством, а не с богом. Тут уже сравнение оказывается совсем не в пользу христианства. При этом я опираюсь только на то, что проанализировано мной в данной книге; надписи же на средневековых христианских иконах и книжных миниатюрах, которые я прочитал уже в достаточно больших количествах совершенно однозначно свидетельствуют о происхождении христианства именно от славянского язычества как от самой ранней индоевропейской религии, поэтому то, что я вычитал на камнях, для меня не было откровением» [3, с. 549-550].

Вернемся к заявлению Р.К. Баландина о том, что якобы даже восточные славяне не имели общих богов. Основой для него явилось не исследование (свое или чужое), а всего лишь аналогия с другими народами. В случае со славянами эта аналогия абсолютно не работает: единой культурой (включая язык) человечества в рамках северной Евразии (другие места я пока не исследовал) была культура именно славянская, а не какого-либо другого евразийского этноса, так что система евразийских богов восходила именно к ней. И боги славян были не общими отдельно у восточных, отдельно у южных и отдельно у западных славян; они были и общеславянскими, и общеевразийскими. Иными словами, отдельные божества для Р.К. Баландина никак не связаны ни с конкретным этносом, ни друг с другом, представляя собой хаотическое нагромождение черт. О том, что славянский пантеон был великолепно согласованной системой, он не знает и не предполагает. И тем более он не знает, что, по крайней мере, семь богов были общими для всех славян: Макошь, Род, Мара, Велес, Сварог, Перун и Жива (Дева).

«Из богов, которых есть некоторые основания считать общими для восточных славян, обычно называют двух: Перуна и Велеса (Волоса). Первый наиболее почитался знатью, князьями и дружинниками, а второй – простым людом, занятым преимущественно сельским хозяйством, охотой, собирательством, рыболовством» [1, с. 370]. На самом деле, более всего почиталась Макошь; Перуна пытался поставить на первое место Владимир, однако у него это не получилось. Бога Перуна славяне знали и до Владимира; но он уступал Макоши, Роду, Маре, Велесу и Сварогу по старшинству и почитанию. Что же касается деятельности славян, то на первое место я бы поставил ремесло, в приведенной цитате вовсе не упомянутое. Словом, перед нами типичная компиляция; хорошо, если чужие сведения можно состыковать, но иногда они не состыковываются. Основным поставщиком информации по славянской мифологии в начале ХХ века являлся, как ни странно, Е.В. Аничков, цитировавший «Слово некого Христолюбца», а также К.М. Гальковский, отмечавший, что «языческие верования наших предков в большинстве остаются для нас темными и загадочными» и что «наше русское язычество – это, так сказать, искомая величина, относительно которой можно только предполагать и гадать с большей или меньшей вероятностью» [4, с. 1]. В ту пору более всего ценились нарративные источники, этнографические и фольклорные данные привлекались в ограниченном количестве, археологические данные практически не привлекались, а эпиграфические были вообще неизвестны. После чтения первых страниц работы возникает впечатление, что автор рассматриваемого очерка был вдохновлен именно первыми.

Характеристика славян как этноса. Далее читатель вправе ожидать сообщения какие-то лестных характеристик русского народа, который сумел выжить в сложных условиях древности и средневековья; вместо этого Р.К. Баландин нам сообщает именно о таких характеристиках… германцев, цитируя Иоганна Готфрида (кстати, автор его почему-то называет Ротфридом) Гердера: германцы отличаются «ростом и телесной силой, предприимчивостью, смелостью и выносливостью на войне, героическим духом, способностью подчиняться приказу, следовать за вождями, куда бы они не повели, и разделять покоренные земли между собой как добычу…». Автор считает, что характеристика германцам дана верная. Вот, оказывается, кто достоин подражания!

Что же касается славян, то, оказывается, о них мы имеем право говорить со слов того же Гердера: «славянские народы занимают на земле больше места, чем в истории». Каково! Я уже многократно подчеркивал, что именно немецкие историки урезали и продолжают урезать славянскую историю, отводя ей все меньше веков, и живя на землях, отнятых у славян. А приведенное сравнение Гердера можно понимать только, как желание точно так же урезать и территорию Руси. – Как же реагирует на это высказывание Р.К. Баландин? Негодует, протестует, приводит контрпримеры? – Ничего подобного! Он предваряет эту фразу словами: «Как верно отметил Гердер…» [1, с. 370]. А может быть, это немецкие народы занимают в истории больше места, чем на земле? Палка-то ведь всегда о двух концах! Кроме того, почему-то Гердер не признает за славянами ни высокого роста, ни телесной силы, ни предприимчивости, ни смелости и выносливости.

Из дальнейших слов Гердера следует, что славяне не были народом воинственным и что, более того, «их спокойное бесшумное существование было благодатным». Для немцев – возможно, однако лишь после того, как славяне были германизированы. Эта характеристика славян очень перекликается с той, что дал профессор О. Шрадер в своей книге «Индоевропейцы»; в специальном предисловии для русского издания, которое постеснялись перевести, он пишет: «Dir folg’ ich gern, wenn auch nicht sklavisch; / Denn manchmal sсheinst Du mir zu – slavisch» [5, с. 4]. Эти «забавные» стишки значат: «Тебе я следую не рабски / Ты мнишься мне слишком славянским». Мало того, что рифмуются слова «рабский» и «славянский», но «быть слишком славянским» для германца считается пороком. Читая Р.К. Баландина, я задаюсь вопросом – уж не перевод ли его глава с немецкого? Что за германофильские настроения в разделе о русских божествах? Однако после этих цитат становится ясным, почему в книге, изданной в России, славянские божества попали в конец списка. Между тем, Р.К. Баландину такая характеристика славян кажется «слишком лестной, сильно преувеличивающей достоинства славян и пренебрегающей их недостатками» [1, с. 370]. Далее он приводит характеристику Гердера славян как подверженных коварной и жестокой лености раба, а недостатком считает отсутствие долговременного военного строя [1, с. 371]. Словом,  достоинства славян кажутся автору весьма и весьма сомнительными.

Бог Род. Далее идут рассказы о славянских божествах. Первым упоминается бог Род. Уточняется, что «некоторые ученые вовсе не считают, что был такой бог. Другие полагают, что этот культ носил частный характер (типа семейного божества) и не имел большого значения. Третьи убеждены, что речь идет о великом боге, вместе с которым почитались и Рожаницы. Кстати сказать, второй и третий варианты не противоречат один другому: во многих религиях великие боги были одновременно и семейными. Надо уточнить: Род известен не только восточным, но и отчасти южным и западным славянам. По мнению О.Н. Трубачева, «рассматриваемое слово восходит к праславянскому «орд», которое не связано с индо-иранскими, греческими и другими формами». Исходя их этого, можно предположить, что бог Род был не заимствованным со стороны, а коренным, исконно славянским» [1, с. 376]. Жаль, конечно, что при этом у Р.К. Баландина нет сносок ни на одну из цитированных им работ.

С другой стороны, я не совсем понимаю, что такое «праславянский язык», в котором Род понимался как «орд». Во всех надписях палеолита, где употреблялся храм или мастерская Рода, он фигурировал именно как Род, но никак не в качестве Орда. С другой стороны, вместо реального очень древнего русского языка, на котором сделаны надписи палеолита, чисто кабинетным «сравнительным языкознанием» придуман «индоевропейский язык», причем придуман именно немецкими лингвистами, которые вначале называли его «индогерманским», и этот «индоевропейский язык» помещает славян где-то на обочине европейских языков. Поэтому «праславянский» – это  сильно смещенный в сторону неславянских языков русский язык, которого на самом деле никогда не было, но которому, в силу уважения перед немецкими компаративистами, быть «положено». Вот там Род и превращается в Орда или Орду. Печально, что германофильские фантазии выдаются за научные данные.

Не понятно мне и выражение «отчасти известен». Бог Род занимает в славянском пантеоне второе место после Макоши. Сказать, что он «отчасти известен славянам» – это примерно то же, что сказать, что Христос «отчасти известен» христианам, ибо Христос тоже занимает второе место после Бога-Отца. Мне вся эта защита точки зрения на взгляды Рыбакова кажется развенчанием позавчерашних взглядов его противников, опираясь на вчерашние взгляды самого автора. Я уже приводил ряд изображений Рода как в моей монографии [3], так и в ряде статей.

Иконография Рода. В качестве примера Р.К. Баландин помещает изображение бога Рода без всяких подписей, рис. 1 слева [1, с. 376]. Вообще говоря, что это за изображение, автор не поясняет, но, судя по тому, что в его разделе «Род» других изображений нет, он поместил как раз изображение Рода. Но с чего он решил, что перед ним Род?

В моей монографии я поместил это изображение [3, с. 532, рис. 339], заимствованное из книги Б.А. Рыбакова [6, с. 235, рис. 47-1]. Однако Борис Александрович никакой атрибуции данного изображения не произвел. Откуда же Р.К. Баландин решил, что перед ним – изображение Рода? А если решил, то, на каком основании? – А ни на каком! Просто ему приглянулось первое же изображение, он его и воспроизвел.

Конфуз состоит в том, что в качестве примера бога Рода Р.К. Баландин привел изображение Перуна, как это можно видеть по моему чтению надписей, рис. 1 справа. Это примерно то же самой, что в христианстве вместо Спасителя привести лик Николая Чудотворца. Конечно, оба лика бородатые, их и спутать недолго. Однако в христианской среде это посчитали бы за святотатство. А в отношении языческих богов всё позволено!

Рис. 1. Якобы «Род» и мое чтение надписей

Данный пример показывает, какого рода специалистом по богу Роду является автор очерка о нем. А, вообще говоря, начинать рассмотрение следовало бы с главного божества, Макоши. Никого древнее и могущественнее нее в славянском пантеоне нет.

Баландин о Макоши. Макошь рассматривается после Перуна и Велеса. Ее рассмотрению предшествует такой пассаж: «Среди высших богов славянского пантеона она была единственной представительницей женского пола. Прада, некоторые исследователи называют целый ряд других богинь: Дивия, (Дива), Жива, Подага, Желя, Морена, Купала, Лада, Леля. Однако вызывает споры уже одна возможность их существования вообще и как общеславянских или русских богинь в частности. Во всяком случае, нет серьезных оснований относить какое-то из этих женских божеств в разряд великих» [1, с. 383]. Это странно. Великими были Мара (Морена) и Жива (Дева), у них существовали собственные храмы. Желя обычно упоминается вместе с Карной, это богини погребения. Возникает впечатление, что Баландин плохо знаком со славянской мифологией.

Далее следует пересказ работы Б.А. Рыбакова и рисунок вышивки. Собственное мнение исследователя таково: «Создается впечатление, что в образе этой богини соединились несколько не обязательно связанных между собой представлений: здесь и женское понятие вообще, и конкретное прядение, и сплетающиеся нити судьбы (подобно греческим богиням мойрам), и олицетворение матери-сырой земли, и пригляд за земными водами (колодцами)» [1, с. 384]. Здесь я особенно возражать не буду; но у меня тоже создается впечатление, что перед нами – смесь как первичных, изначальных, так и вторичных функций этого божества, а также некие придуманные самими исследователями функции. А источником является не изучение камней и ликов Макоши, а работы Рыбакова, который, к сожалению, дальше анализа вышивок и общих рассуждений на темы Макоши не пошел. Любопытна и такая строка: «Возможно, к покровительству Макоши женщины обращались в самых разных случаях, а не только ради помощи в ведении домашнего хозяйства». Однако тут мы имеем дело с допущением автора, а не с его утверждением. Кроме того, тут нет конкретизации этих «случаев».

А заканчивается этот небольшой очерк положением, с которым можно согласиться: «Борьба христианских священников с культом Макоши дала свои результаты. Идолы были повержены, имя пришло в забвение, и уже мало кто помнил о том, что представляет из себя и чему покровительствует Макошь, однако ее место отчасти заняла святая Параскева-Пятница, которую стали считать покровительницей полей и водоемов, колодцев, домашнего хозяйства, а также целительницей. Такова обычная закономерность. Если даже пропадает, забывается имя языческого бога, народ находит ему замену в системе новой религии, даже, несмотря на то, что она отвергает многобожие» [1, с. 384-385]. Вместе с тем, чувствуется, что автор вовсе не понимает исторически первого места Макоши в русском пантеоне, существовавшего в то время монотеизма, постепенного развития Макоши в других богов, наличия у Макоши весьма своеобразных зооморфного и антропоморфного ликов, существование камней и храмов Макоши, и много другого, что открылось нам в результате наших исследований.

Остальные боги.  Баландин рассматривает также Дажьбога, Сварога и Семаргла. Опять источником являются работы Б.А. Рыбакова, так что говорить о какой-то самостоятельности этого исследователя не приходится.

Заключение. Возникает впечатление, что однажды введенные в научный оборот знания продолжают там циркулировать много десятилетий совершенно самостоятельно, без учета постоянных приращений, доставляемых исследованиями других авторов. Примером весьма убогих воззрений на славянские божества является данный очерк Р.К. Баландина. Недостаток собственного интереса, слабость научной базы, убогость проведенных исследований славянского пантеона богов переносится на сам исследуемый мир славянской мифологии. И это в то время, когда никаких идеологических препонов для изучения данной области русской и славянской культуры не существует.

Литература

1.      Баландин Р.К. Сто великих богов. М., «Вече», 2004, 432 с.

2.      Ловмянский Генрик. Религия славян и ее упадок (VI-XII вв.). Перевод с польского. СПб, «Академический проект», 2003, 512 с.

3.      Чудинов В.А. Священные камни и языческие храмы древних славян. Опыт эпиграфического исследования. М., «Фаир-Пресс», 2004, 628 с.

4.      Гальковский К.М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Харьков,1913 и  1916; репринт М., «Индрик», 2000, 308 с.

5.      Шрадер О. Индоевропейцы. Ч.2. СПб, Издание П.П. Сойкина, 1913, 212 с.

6.       Рыбаков Б.А. Язычество древней Руси. М., «Наука», 1988, 782 с.