В.А.Чудинов

Ясно, что с точки зрения современного языкознания такая ситуация физически невозможна; в обычной жизни некоторые отличия внутри одного языка появляются на протяжении ста-полутораста лет; однако, данные отличия не превышают диалектных, позволяя всё еще понимать слова. Например, русское числительное «первый» и украинское «перший» или окончание русского родительного падежа прилагательного -ОГО и сербского -ОГ не настолько отличаются друг от друга, чтобы слово не было опознано; отличия должны составлять не менее двух звуков, а сами звуки должны быть весьма далеки от исходных, чтобы слово оказалось непонятым. Но до такого состояния языкам приходится идти (даже при самом бурном развитии) 4-5 веков - срок, заведомо превышающий сроки человеческой жизни и даже строительства любого объекта.

Таким образом, библейский образ «речесмешения» толкает исследователей скорее к негативной, чем к позитивной реакции на такое понимание чаромутия.

Но обратимся к текстам самого Лукашевича. Так, мы встречаем у него такую метафору: «весь иноязычный чаромутный сор, Французский, Латинский, Итальянский, Голландский, Английский, Немецкий» (ПЕР, с. 20). Иными словами, чаромутие тут понимается как «засорение» русского языка словами из перечисленных иных языков. В другом месте: «Славянские народы, по воле Творца, хотя частично и имеют в своих языках печать чаромутия, перста Божия, но совокупно удержали совершенно Первобытный язык» (ПЕР, с. 23). Таким образом, смысл слова «чаромутие»и - развитие (любое - семантическое, фонетическое, грамматическое, лексическое). Но если с середины XIX века в европейском мировоззрении понятие развития стало восприниматься как благо, как необходимый атрибут существования, то у Лукашевича, который стоит на консервативных, охранительных позициях, это понятие - крайне отрицательное.

Что же касается формы слова «чаромутие», то его вторая часть - это «муть», слово с чрезвычайно негативной коннотацией. Тогда как первая, «чаро-» (от древнего слова «чара», что означало большой сосуд для приготовления разного рода настоев на траве) входит в такие слова как «чародей», «чародейство», «чары». Таким образом, чаромутие - это «волшебная муть», загрязнение и засорение исходного языка посредством волшебства.

Говоря о своей позиции, я здесь не могу поддержать Платона Лукашевича. Язык как средство общения этноса, как и все другие функции живых объектов, обязательно обладает адаптацией, приспособлением, для решения многих задач; и он должен не только как можно точнее выражать мысль (психологическая функция), служить средством общения (коммуникативная функция), передавать бытовые ситуации в лапидарной форме (мемориальная функция), но и служить посредником для понимания наиболее важных терминов или понятий других языков (ретрансляционная функция). Вот эта последняя функция Лукашевичем и отрицается. Он приводит примеры такого чаромутия, говоря: «прощайте же факты, эффекты, результаты, элементы, цивилизация, культура, эрудиция, реакция и проч. и проч. чаромутные стада» (ПЕР, с. 22). В наши дни невозможно выбросить из научного языка хотя бы одно из этих слов; они внедрились в плоть и кровь русского языка, и теперь их искоренить никак нельзя. Но их введение значительно облегчает понимание научной речи и других языков, в большинство из которых они так же вошли как иноязычные. Иными словами, как бы проигрывая в отстаивании слов родного языка, они в весьма большой степени помогают пониманию речи других языков, без чего в наш век межкультурных коммуникаций не обойтись. Но я говорю как бы, поскольку на самом деле они лишь обогатили русскую лексику. Латинское по происхождению слово реальность сосуществует с русским словом действительность, вовсе не отменяя его, равно как и результат не отменяет итог, а элемент - составную часть. Новые слова очень быстро начинают различаться по сферам употребления, доходя иногда до разных речевых стилей, что вне всяких сомнений украшает любой язык. Например, если мы говорим это реально по отношению к какому-то чужому плану, мы видим возможность его осуществления в самих объективных обстоятельствах. Если же мы говорим, это, действительно, так, мы ограничиваем зону ответственности только уровнем своей компетенции, то есть, этот план осуществим только по нашему мнению, он осуществим субъективно. Естественно, что последнее является более тонкой ситуацией общения, так что русские варианты слов мы применяем тогда, когда нам нужно передать весьма тонкие оттенки положения вещей. 

Иными словами, заимствование чужой лексики (разумеется, в меру), это не засорение, не муть по чьему-то злому волшебству, а нормальный и весьма положительный процесс языкового развития.

Конкретизация чаромутия. По Платонову, чаромуть делится на 4 разряда. Простая чаромуть - это чтение слов задом наперед либо по звукам, либо по слогам; при этом отдельные звуки могут не совпадать. Например, СОНМ=МНОЖ. Другой пример: ПАУТИНА=НИТЬВАБА.

С точки зрения лингвистики, действительно, очень редко некоторые слова, обычно краткие, действительно могут, сохраняя смысл, менять направление чтения. Я это объясняю тем, что, например, в античности или ранее некоторые слова писали справа налево (таково было модное тогда направление письма и чтения), а затем стали читать слева направо. Например, имя бога Яра, которое в странах Средиземноморья иногда произносилось как АР, у египтян стало читаться как РА, или ТЕ РУССКИЕ, которые отправились на завоевание Северной Италии, стали пониматься как ЭТ РУССКИЕ, или ЭТРУСКИ. Иногда такой прием действует как краска, и в наши дни, например, один фильм назывался «Где находится НОФЕЛЕТ?». Под этим названием, естественно, скрывался ТЕЛЕФОН. Однако число таких слов ничтожно мало, вероятно, не более десятка в каждом языке, так что создать из них новый язык никак нельзя, как нельзя из трёх кирпичей построить многоэтажный дом.  

Но даже те два примера, которые с трудом привел Платон Лукашевич, вызывают ряд вопросов. Вообще говоря, если прочитать слово СОНМ задом наперед, получится МНОС, а не МНОЖ, а такого слова в русском языке нет. Кстати, нет и слова МНОЖ, такова лишь русская основа. Ещё сложнее второй пример, ибо тут слово ПАУТИНА, прочитанное задом наперед, даст АНИТУАП, и даже если переставить начальную букву в конец, получаем НИТУАПА, а не НИТЬВАПА. Для получения последнего слова требуется смягчить Т и заменить У на В, что является уже тремя поправками. Но даже и теперь осмысленной является лишь первая половина слова, НИТЬ, тогда как слово ВАПА по-русски не имеет смысла. Так что при всём желании, «мутить» русский язык способом простой чаромути невозможно: даже в примерах Лукашевич не указал НИ ОДНОГО замутненного чарами русского слова. 

Ко второму разряду автор гипотезы относит чаромуть усеченную, с заранее сделанной правкой в один звук, например, НОЧЬ =ЧОРНЬ, СОР=ПРОШ, ПРАШ, где буквы П и Р усекаются. И опять у меня возникает сонм вопросов: каким образом он видит сходство между словами НОЧЬ и ЧОРНЬ, если по-русски второго слова нет, есть слово ЧЕРНЬ? Только в украинском написании слово ЧЁРНЫЙ пишется как ЧОРНИЙ. Неясно и другое: чтобы слово ЧОРНЬ превратилось в НОЧЬ, необходимо, чтобы оно сначала дало слово НОРЧЬ, а уже позже это слово сократилось бы до слова НОЧЬ. Однако слово НОРЧЬ не зафиксировано ни в одном славянском языке. Так что этот пример не подтверждается историей языка. Во втором примере «мутными» словами должны были бы стать ШАРП и ШОРП, прежде чем они усеклись бы до ШАР и ШОР. Но таких слов ни в одном славянском языке также нет. Слово ШАР в русском языке существует, но совершенно не имеет смысла «грязь», «мусор», «параша».  Таким образом, говоря языком лингвистики, Лукашевич указал совершенно непродуктивный способ словообразования, не продемонстрировав нам ни одного реального слова, полученного таким способом.

Третий разряд чаромутия - это чаромуть перестановочная, когда одна из гласных или согласных букв переставляется через другую, тогда должно ее переместить от правой руки к левой, или напротив: ГРЁЗА=ЗРЁГА, ГУСТЫЙ=СТУГИЙ, ГУСТОТА=СТУГОТА (ПЕР, с. 24). Здесь можно видеть не перестановку, а замену согласных в силу фонетических законов; однако, опять получаются какие-то странные слова, отсутствующие в русском языке, типа ЗРЁГА, СТУГИЙ, СТУГОТА. Таких слов нет и в других славянских языках.

Четвертый разряд - половинная чаромуть, где половинка дается чаромутью, а другая - истотью, то есть, заменой звука, например, ПЕРЛАМУТЬ =СРЕБРАМУТЬ. Об этом способе мне сказать что-либо крайне сложно, ибо в данном примере в русском языке отсутствуют оба слова, так что вообще неясно, о чем идет речь.