В.А.Чудинов

Суть расологии - создание некого «клуба элитных наций», сколоченного под русифицированных тюрков, то есть, англосаксов, но не таких, каковы они на самом деле, а таковых, какими стали отдельные их представители за счет метисации со славянами. А славян и, прежде всего русских, они берут не по таким же отдельным представителям духовной элиты, каковых в России неизмеримо больше, чем в Германии, а по метисам из деревень, желательно вообще не на славянской территории России. То есть, формально это граждане России и говорящие на русском языке, но этнически - не русские. И за счет этой подмены представители древнейшего этноса Земли, лидеры человеческой культуры, русские, объявляются расами № 4 и № 5, тогда как новоявленные тюрко-русские метисы, англы и саксы, возводятся в ранг расы № 1. Здесь я вижу полную корреляцию с теорией единого индоевропейского языка, который поначалу назывался индогерманским - такой же миф, но от языкознания, где стволом являются германские языки, а периферией - языки славянские, и русский - самым молодым. Гораздо более древним считается, например, литовский, что тоже миф.

Как видим, не только в истории проповедники немецкого норманизма находят коллег из русских, но даже в антиславянской расологии. И Авдеев, и Иванов, и Тулаев - этнические русские, но, видимо, чем-то ущемленные. Вместо того чтобы разобраться в истинной расе русских, они верят на слово всяким Гюнтерам в надежде принадлежать к не для них созданной расовой элите. Всё это очень печально.

Андрющенко Андрей (IP: 80.254.110.54, pe-bataysk.donpac.ru). Новый комментарий к записи #2069 "Обратная связь № 2. Мнения читателей и комментарии В.А. Чудинова"

По поводу того, что германцы - это тюрки. Это надо медленно переварить, тщательно пережёвывая. Хотя могу привести факт в Вашу пользу.  Сижу как-то в Крыму, в Симеизе, в кафе. За столиком со мной двое незнакомых ребятишек с мамой. Одному года три, другому лет семь-восемь.  За соседним столиком сидят туристы из Германии, пьют пиво, громко разговаривают. По внешности далеко не арийцы, хотя и не откровенно черные. Мама, отлучилась. Младший встал и подошёл к немцам. Те стали с ним люлюкать. Мама вернулась и спрашивает старшего: «Где Саша?». Старший отвечает: «Да вон он к татарам пошёл». Устами младенца глаголет истина. Мальчик, слыша незнакомую речь, а, главное очень громкую для общественного места, присущую азиатам, признал в немцах местных татар. Меня всегда удивлял факт того, что европейцы очень громко говорят, что не свойственно нам, славянам.

В.А. Чудинов. Начну с последнего Вашего замечания. Любые восточные народы, в том числе и русские, полагают, что громкая речь может мешать другим людям. Но только если мы уважаем других людей. Для немцев, англичан, американцев другие люди просто не существуют. Разве стали бы англы и саксы утеснять скоттов и бриттов в Британии, а их потомки - аборигенов Америки в США? Но для них любые другие народы не их этноса - просто животные. Мы ведь тоже не понижаем голоса при кошках и собаках!

Затем о германцах как тюрках. Я готовлю книгу о Вагрии, где показываю, как и когда на западные русские земли пришли тюрки, как они назывались, как постепенно русифицировались, стали немцами и как потом стали бороться с приютившими их русскими. Поэтому пересказывать книгу в статье было бы неразумно, а в этом году я надеюсь книгу завершить.

Андрющенко Андрей (IP: 80.254.110.54, pe-bataysk.donpac.ru). Новый комментарий к записи #2069 "Обратная связь № 2. Мнения читателей и комментарии В.А. Чудинова"

Юрген Ригер в мелочах, может быть, и правдив, но правдив лишь для того, чтобы в своей показной малой правдивости протащить большую ложь, желая нам навязать идеи Суворова, основной смысл которых заключается в том, что виновником развязывания второй мировой был не Гитлер, а Сталин. Просто Гитлер на две недели опередил Сталина в нападении.

В.А. Чудинов. Я уже писал, что любой исторический факт не так прост. О том, что надвигается война с Германией, знали все, в том числе и И.В. Сталин. Даже в фильме «Трактористы», снятом накануне войны, поется песня: «Если завтра война, если завтра в поход...». Разумеется, были и донесения разведки. Поэтому сидеть сложа руки наш главнокомандующий не мог и, естественно, готовился к войне. Причем, в соответствии с военной доктриной, выдвинутой не им, а Генштабом, к войне наступательной. Но при условии нападения Германии. Поэтому в том, что Сталин готовился к войне, ничего антирусского я в высказываниях Суворова не вижу.

Естественно и другое, что обе страны играли на опережение. Здесь тоже нет никакой крамолы. И, как нам показали последующие события, Гитлер был столь же не готов начать ее 22 июня, как и Сталин. Для проведения молниеносной войны требовалось еще большее число дивизий и еще меньшее число боестолкновений с частями Красной Армии. Поэтому более раннее начало войны, чем требовалось, являлось со стороны Гитлера авантюрой, что и выяснилось в ходе войны. Полагаю, что дата 6 июля, сообщенная Суворовым, была намечена Сталиным по агентурным данным, то есть, соответствовала дате, намеченной Гитлером первоначально. И тогда всё остальное, сообщенное Суворовым, представляется более или менее правдоподобным, кроме, разумеется, перенесения им инициативы начала войны на Сталина.

Наша военно-историческая мысль постоянно подчеркивает внезапность нападения Германии, во что плохо верится, если это нападение ожидали с минуты на минуту. Суворов нам высвечивает, разумеется, против своего желания, другой мотив, который он, однако, прямо не называет. Конечно, начинать войну досрочно со стороны Гитлера было авантюрой, но его Генштаб убедил в этом по одной не названной ни Суворовым, ни нашими военными историками причине: внезапное нападении Германии меняло всю военную стратегию СССР (с наступательной на оборонительную или даже на хаотичную). Такая ситуация и существовала-то всего ничего - возможно, в течение какой-то недели, с 22 по 29 июля, пока Красная армия продвигалась в железнодорожных эшелонах поближе к противнику, не развернувшись в боевые порядки. До этого она была сильна на старых рубежах, после этого была бы - на новых. Но в пути она была не дееспособна. Следовательно, если начать наступление вермахта именно в этот момент, Красная армия не только не перейдет в наступление, она и отступать-то будет с трудом, и вовсе не на заранее подготовленные позиции. Иными словами, на какое-то время стратегия Красной армии становилась не наступательной, и даже не оборонительной, а хаотичной.

Просчет нашего Генштаба заключался в том, что никто не взялся просчитать последствия нападения Германии в тот краткий миг, когда Красная армия уже покинула старые рубежи обороны, но еще не достигла новых. Дело казалось таким краткосрочным (всего 2-3 дня), что вроде бы не о чем было говорить. Как обычно, слишком приуменьшили сроки оставления старых позиций, демонтажа техники, самой передислокации и развертывания на новом месте. Недаром в народе говорят, что два переезда равны одному пожару. Задержались, замешкались. Тут и в мирное время не обошлись бы без массы накладок. А под бомбами, под стрельбой из танковых пушек противника, без боекомплектов, без окопов и противотанковых рвов, при подъезде к месту назначения, которое, как выяснилось, уже занято армией противника, ни о каком серьезном сопротивлении говорить не приходилось. Началось паническое бегство. Полагаю, что именно это понял И.В. Сталин, послушав донесения с фронтов, и именно поэтому он лишился дара речи на целых две недели, а вовсе не от вероломства Гитлера. Нападение произошло в самый невыгодный для Красной армии момент! Но назвать это собственным просчетом ни один стратег не посмел бы - это бы означало крах всей последующей кампании. Поэтому впоследствии наши военные историки всё списали на вероломство Гитлера.

Предательство Суворова не в том, что он показывает совершенно правильные шаги Сталина по подготовке к агрессии Гитлера, а в том, что он перекладывает ответственность за развязывание войны на Сталина. Напротив, в последние дни перед войной Сталин делал всё от него зависящее, чтобы оттянуть ее начало хотя бы на неделю. Вероятно, и здесь кто-то смог его предупредить о том, что неделя 22-29 июня будет очень неблагоприятной для Красной армии, и необходимо подавлять всякий повод, который мог бы спровоцировать Германию на агрессию. Но о том, что нападение Германии приведет в первый же день войны к поистине катастрофическим последствиям, никто, разумеется, заранее представить себе не мог.

Но в каждом отрицательном есть и положительное. Увидев паническое бегство Красной армии, Гитлер решил, что мнение о ней его Генштаба завышено, и в пылу захвата всё новых земель СССР он не заметил, как она смогла перейти от бегства к отступлению, а затем и к обороне. Подобно Наполеону, который только на подступах к Москве заметил вообще существование русской армии, Гитлер столкнулся с оборонительными боями уже за Украиной. И, опьяненный летними успехами, не принял их всерьез. А дальше начинается уже известная всем история.