В.А.Чудинов

Таблица гипотетических названий. «Используя Имена по Платову и Асову, получим таблицу. В ней разночтения даны Платов/Асов, а реконструкции автора помечены * - звездочкой.

Поскольку все известные буквенные строи назывались по первым буквам, то логично ожидать того же и от славянских букв. Собственно, единственное, что можно произнести, не вывихнув челюсть, Ала-Бер(ь). Здесь появляется возможность проверить умозаключения. Ведь если такое слово существовало, пусть даже отмерло, должны сохраниться однокоренные слова. И это должно быть нечто странное, вроде «невежества», где отрицательная форма широко используется, а утвердительной вроде и нет вовсе. И такое слово есть: безалаберный. При этом поиски «алаберный» ничего не дают, но у того же Даля находим «алабор, алаборный» с отсылкой к «безалаберный». В принципе после введения кириллицы прежнее имя буквенного строя должно было подвергнуться жесточайшим гонениям; и за тысячелетие примерно такая ситуация и должна была возникнуть. Интересно, что даже словарь Фасмера [7], который все русские слова априори выводил из иностранных, признавая родство с латинским elaborѓre (строй), выражает сомнение, что русское просторечие могло заимствоваться в латыни... С учетом совпадений не только фонетических, но и смысловых, можно заключить, что именно так и назывался докириллический письменный строй: АлабЕрь»

С точки зрения логики допущение вполне возможное. Однако неясно, почему смысл названия буквы должен был появиться не у каждой буквы, а у соединения двух букв. Кроме того, один пример совсем не доказателен (не исключено случайное совпадение), необходимо было бы показать, что данный принцип работает на протяжении всей таблицы. Но, скорее всего, это тоже не получится, поскольку на первый взгляд отбор имён собственных для таблицы был произведен не по каким-то объективным критериям, а по желанию составителя этой таблицы. Более того, когда я редактировал книгу Маша о сокровищах Ретры, я указал, что славянского божества по имени Опора не было, хотя так действительно называлась подставка под определенный предмет.

«Следует ожидать, что и сами знаки письменности имели другое название. Но это - тема для отдельного размышления».

Обсуждение. Проблема названия письменных знаков для ряда исследователей постепенно становится весьма злободневной. Напомню, что эта проблема исходит из того, что письменный знак якобы весьма точно фиксирует звук, а без точной фиксации якобы невозможно понимание слова. На самом деле такое бывает весьма редко. Так, в книге Успенского «Слово о словах» приводится ситуация, когда во время Великой отечественной войны в провинциальном городе наша атака закончилась захватом у немцев одного квартала; но при этом оказалось много раненных и мало перевязочных средств. А на территории неприятеля располагалось учреждение со странным названием «Оптека». Если там на самом деле находилась аптека, то можно было бы пойти на новую атаку для того, чтобы получить в распоряжение столь необходимые раненным солдатам медикаменты, но если это была «Оптика», то предпринимать новый штурм не имелось ни малейшей необходимости. Реально же, на слух, мы различаем эти слова только по ударению, и если бы ударение падало на последний слог, оба слова были бы на слух совершенно неразличимы.

Обострённое внимание к графическому знаку было характерно в последние лет 200 именно для европейцев, которые до конца XVIII века не имели ни одного примера европейской  слоговой письменности. О существовании знаков для обозначения слогов они в принципе знали, но такого рода письменность была характерна только для Азии. Каково же было удивление лингвистов, когда архитектор Майкл Вентрис в 50-годах ХХ века дешифровал письмо Крита Линейное Б, и оно оказалось слоговым! Порядок знаков там принят тот, который придал им исследователь, никаких названий (кроме их чтения) у них не было. Более того, Игнациус Джей Гельб в статье «Западносемитские силлабарии» [10:299] пишет: «(Западносемитские) письменности являются слоговыми, а не алфавитными. Они использовали в качестве модели египетский прототип, и с точки зрения истории письма, являлись силлабариями и не чем иным, как силлабариями». И на следующей странице добавляет: «Происхождение алфавита и общий ход эволюции письма, по мнению автор настоящей статьи, можно вкратце сформулировать следующим образом: 1. С точки зрения теории письма эволюция шла от словесно-слогового письма - через слоговое к алфавитному. 2. С точки зрения истории письма развитие шло от египетского письма - через западносемитские к греческому».

Иными словами, алфавитное письмо является наиболее поздним и никоим образом не связано с созданием письменности у ранних письменных этносов. При этом Гельб подчёркивает, что на ранних ступенях развития слогового письма каждый письменный знак (силлабограф) имел особое начертание для каждого нового гласного звука, который добавлялся к согласному, но позже гласные звуки в составе силлабографа стали различаться всё реже и данный силлабограф стал обозначать сочетание конкретного согласного с любым гласным звуком. Иными словами со временем точность звукопередачи слоговым письмом падала. Но то же самое мы наблюдаем и для алфавитного письма, где за счет традиционной орфографии звуки на письме стали различаться много хуже, чем прежде. Если угодно, можно сформулировать «закон девальвации» письменных знаков, который гласит: «С течением времени письменный знак получает дополнительные звуковые значения, в том числе и нулевые, и его точность передачи звуков падает». Например, в русском языке глаголы во втором лице единственного числа имеют на письме после Ш еще и Ь, где мягкий знак получил нулевой смысл, ибо не смягчает предшествующий согласный. А в слове «здраВсТВУЙте» произносится только «здрассьте», остальные буквы имеют нулевое звуковое значение.

Вообще говоря, каждый народ усваивает с детства родной язык в устной форме, и ему достаточно малейшей подсказки на письме, чтобы отличить одно слово от другого. Однако появление новых слов, в том числе и заимствованных, требует уже не подсказки, а полноценной звукопередачи. Поэтому, как ни странно, в хорошем алфавите люди заинтересованы только для возможно точной передачи иностранных слов (если это только необходимо!), либо при обучении иностранному языку. Родному языку в его письменной форме можно обучаться вообще без знания алфавита, то есть, без знания порядка следования знаков в некой мнемонической системе, без знания их названия и закрепленного за знаком числового значения. Однако это весьма сложно сделать иностранцу. Поэтому, как ни странно, знание алфавита является не столько потребностью данного этноса, сколько насущной необходимостью иностранцев.

Именно это мы и наблюдаем в истории письменности. Семитских народов на протяжении истории было довольно много, равно как и алфавитов, и именно для того, чтобы как-то упорядочить письмо для остальных семитов названия букв были введены финикийцами. Примерно то же самое мы наблюдаем и при создании азбуки Кириллом и Мефодием - для всех славян «старославянский» язык был чужим. И чтобы при его освоении не возникло сложностей, буквы сначала записали в «азбучную молитву», а затем и придумали им названия.  Причём, как показал в XIX веке чех Игнаций Гануш, названия возникли даже раньше, когда германские руны были положены в основу славянской глаголицы. И первая буква была названа не АЗ, что означает «я», а АС, что означает «бог», и лишь позже это слово стало произноситься с озвончением. Но тогда конкретный смысл каждого названия буквы большого значения не имел.