В.А.Чудинов

Далее, формула позволяет перейти от исследования анонимного ремесленного производства Руси к исследованию производства авторского, когда известна фамилия, а часто и имя производителя. Это позволяет осуществлять сравнение не только изделий разных городов, но и разных ремесленников. Так, можно говорить о том, чем отличаются кресала МАСТЕРСКОЙ КОВАЛЯ СТЕПАНА ЛЕСКОВА из Старой Рязани от кресал из МАСТЕРСКОЙ ГЛАВНОГО МАСТЕРА АЛЕКСЕЯ МАКСЮТЫ из того же города, те же изделия МАСТЕРСКОЙ МИТКА от изделий МАСТЕРСКОЙ САМОХИ в Суздале, или же кресала МАСТЕРСКОЙ МНИХА от кресал МАСТЕРСКОЙ КОРАБЛЯ городов Оки, кресала МАСТЕРСКОЙ МАСТЕРА ТИТОВА, от кресал МАСТЕРСКОЙ МАСТЕРА МАКАРА СОКОВА из Серенска, топор работы КОВАЛЯ СТЕПАНА из ПРОНСКА от топора КОВАЛЯ КАРПЕНКА (возможно, оттуда же), и от лома МАСТЕРА ХРАМОВА из ШИШКОВА, а также чем отличаются изделия трех ювелиров из Суздаля, Старой Рязани и Пронска, подписанные: МАСТЕРСКАЯ ПАШИ ТРОФИМОВА, МАСТЕРСКАЯ ДМИТРИЯ, МАСТЕР-КОВАЛЬ ИВАН, и т.д. Так что теперь в ряде случаев археологи могут говорить об именных мастерских ремесленников, подобно тому как мы говорим, упоминая XIX-XX вв. о настенных часах фирмы Буре или ювелирных изделиях фирмы Фаберже, и определять десятилетия их существования в том или ином веке, а также номенклатуру выпускаемых изделий.

Формула весьма пригодится и для исследования внутренней торговли. Так, топор, выкованный в Пронске, найден в Слободке, а топор-лом из Шишкова попал в Старую Рязань. Но не меньше информации содержит и сообщение о том, что данная вещь изготовлена в том же городе, в котором она найдена, например, формочка МАСТЕРСКОЙ МАСТЕРА ЛОГИНОВА из СЕРЕНСКА найдена в Серенске. Это означает, что мастер-литейщик свои формочки не покупал, а изготавливал сам. Таким образом, выявляются некоторые детали средневекового ремесленного производства.

Формула показывает и социальную организацию ремесла. Хотя выпускали ремесленные изделия кустарные предприятия, называвшиеся МАСТЕРСКИЕ, и многие из них имели специальные названия, например КОВАЛЬНЯ, СТОЛЯРНЯ, МАСТЕРСКАЯ ЖЕСТЯНЩИКА, МАСТЕРСКАЯ ЮВЕЛИРА, МАСТЕРСКАЯ ГРЕБЕШКОВ, МАСТЕРСКАЯ “ТРУД И СИЛА”, однако наличие слова МАСТЕРСКАЯ еще не определяло статус ремесленника, и хотя основную часть мастерских возглавлял МАСТЕР, имелись изделия, на которых фигурировало другое название, например, КОВАЛЬ. Я полагаю, что в данном случае КОВАЛЬ еще не имел звание МАСТЕРА, являясь тем самым только ПОДМАСТЕРЬЕМ. Однако, поскольку такой подмастерье выбивал на изделии свое имя, он был в этом праве равен мастеру, так что я бы его скорее назвал, подчиняясь современной терминологии, КАНДИДАТОМ В МАСТЕРА. В некоторых случаях таким правом пользовались два или даже три подмастерья, например, ФОМА и ФИМА или ВОВКА, ТОЛЯ и КОСТЯ из Пронска. Вероятно, им позволялось писать только имена, тогда как мастер имел право и на надпись фамилии. Таким образом, словосочетание МАСТЕРСКАЯ МАСТЕРА оказывается не тавтологией, а демонстрацией ремесленного статуса производителя, ибо мастерская может принадлежать и сыну ремесленника, и подмастерью, и монахам (которые, естественно, имеют другую градацию званий), и корабельным мастеровым. Разумеется, рыночная цена таких изделий, изготовленных, как мы бы теперь сказали, “не фирмой”, а случайными производителями, была ниже.

Наличие формулы дает богатый материал для антропонимики, особенно для ее исторической части. Представители ономастики получают возможность узнать, как назывались ремесленники не только средневекового периода, но и поздней античности. Правда, это несколько ломает сложившиеся стереотипы. «Исходя из того, что первыми на Руси получили фамилии представители высших классов, — отмечают современные исследователи, — некоторые думают, что иметь фамилию — это какая-то особая привилегия. Они едва ли правы. Престижно было принадлежать к привилегированному классу, а иметь фамилию — было лишь следствием социально-классовой принадлежности человека. Родовое имя князей и близких к ним лиц передавалось по наследству. Они же первыми усваивают систему личного наименования, на котором настаивала церковь (их дохристианские имена не переживают XIV века, в то время как у простых людей имена типа Путислав, Радослав на правах вторых и менее официальных сохраняются до XVII века). То же касается и фамилий: у представителей средних и низших слоев начеления они появляются по мере их участия в общественной жизни, когда эти люди выступают как юридически ответственные лица, выезжают из своих родных мест, где для идентификации личности было много других способов, помимо фамилий»¹⁰. Ясно, что ремесленники никак не относились к представителям высших классов, вряд ли они принимали большое участие в общественной жизни и часто выезжали из родных мест. Конечно, они несли юридическую ответственность за качество производимой продукции, но, как мне кажется, вовсе не эта сторона их деятельности обусловила наличие у них фамилий. Поскольку фамилия входила в состав ремесленной формулы, она тем самым являлась составной частью фирменного знака изделия и способствовала престижу, а тем самым конкурентоспособности товара. Замена фамилии именем или прозвищем, вероятно, означала более низкий социальный статус изготовителя, так что изготовитель для успешной конкуренции с другими ремесленниками стремился во что бы то ни стало приобрести фамилию, если он ее не имел. К сожалению, представители ономастики не обратили должного внимание на такой интересный социальный слой, как ремесленники (особенно на их верхушку, мастеров).

Среди выявленных фамилий основную часть представляют патронимы. «Первоначальные п а т р о н и м ы (особый тип именования по отцу) не вполне соответствовали нашему отчеству или фамилии в современном юридическом понимании, а были своеобразной категорией, совмещавшей то и другое. Русские патронимы отвечали на вопрос “чей?” и образовывались с суффиксом -ов (-ев) от основ, оканчивающихся на согласные: Иван-Иванов, Чулок-Чулков, Андрей-Андреев, Яков-Яковлев (после губного добавлялся согласный л), с суффиксом -ин, если основа оканчивалась на -а (-я): Фома-Фомин, Илья-Ильин, Квашня-Квашнин, а также с особым очень древним “йотовым” суффиксом: Ярославль, Рослиславль, Всеволожь... Патронимы — это очень древние слова. Они встречаются даже в списке русских послов 945 года, включенном в Лавоентьевскую летопись»¹¹. Теперь к этому перечню “очень древних” русских фамилий можно добавить патронимические фамилии второго века н.э. Клещев, Никитин и Котов, произведенные от имен Клещ, Никита и Кот.

Приятно отметить, что за тысячу лет, со II по XII век, русские имена и фамилии по сути дела не изменились, так что начало образования фамилий уходит в античность.

Особенностью всех средневековых начертаний является их многократность, что оказывается наиболее ярким отличием от современности. Надпись следовало продублировать на разных сторонах изделия как крупным, так и мелким шрифтом, так что одно и тоже слово могло быть написано в среднем от 4 до 12 раз. Если учесть, что самих слов только в формуле содержалось 3-4, это может дать не менее 5 десятков слов на изделие. Однако могут встречаться и другие слова — название изделия, место его изготовления, некоторые биографические подробности изготовителя. Кроме того, при начертании мелким шрифтом на поверхности изделия увеличивается количество незаписанных лакун, что поощряет изготовителя вписывать туда все новые слова; в результате одни надписи накладываются на другие, создавая почти нечитаемую рябь. Этим объясняется кажущееся противоречие между многочисленностью подписных изделий и малостью до сего для прочитанных надписей, несмотря на то, что ремесленные изделия подписывались преимущественно кириллицей, которую превосходно читают эпиграфисты. Но они привыкли к наличию очень крупных, четко оформленных надписей, типа тех, что писали владелицы пряслиц, а не к той каше, которую можно увидеть на продуктах ремесленников. Парадоксально, но как раз крупными, почти печатными буквами в наши дни пишут дошкольники, тогда как взрослые люди предпочитают рукописный и не вполне понятный посторонним довольно убористый шрифт. А те, кому приходится писать особенно много, например, врачи, часто пишут мелким и совершенно нечитаемым почерком.

Однако именно то, что причиняет головную боль современным эпиграфистам, как мне кажется, было предметом особой гордости, или, скорее, элегантным пижонством ремесленников. Часто они писали таким мелким шрифтом, который оказывается заметным только при увеличении, из чего следует, что он просто невидим невооруженным глазом. Именно к этому и не были готовы современные исследователи, ориентированные на современный броский и крупный шрифт рекламы и на полуграмотные крупные начертания домашних прях. Однако средневековые ремесленники не только этот шрифт читали, они его писали! А из этого следует еще один неожиданный результат из необходимости писать ремесленную формулу: ремесленник должен был стать не только грамотным человеком, он должен был уметь создать первоклассную надпись мельчайшим шрифтом, и сделать это на изделии многократно. Теперь становится понятным, почему ученики обучались ремеслу по многу лет. Я полагаю, что последние годы ученики постигали как руничную, так и кирилловскую письменность, а заодно и каллиграфию, чтобы уметь не только вывести ремесленную формулу на своем изделии, но и создать ему определенную рекламу, а также сообщить некоторые подробности о себе. Некоторые изделия средних веков уже несут на себе следы определенного жанра краткого повествования. Таковы, например, надписи РУСЬ, ПРОНСК, КОВАЛЬ (КУЗНЕЦ) СТЕПАН, СТАРОСТА СВЯЩЕННИКА, ВОСПЕЛ ПОСТ И ПОПА, или ПРОНСК, СТЕПАН-КУЗНЕЦ, ПРОСЕК ТРИ СЛОЯ СТАЛИ. Любопытна также надпись Я В СИЛЕ И ВОЛЕ.

Так что формулы ремесленников для меня значимы в том смысле, что они знаменуют переход от обычной археологии к микроархеологии, к рассмотрению микромира, созданного трудом наших предков.

Литература

1. Медведев А.П. Археологические материала о присутствии сарматов на лесостепных городищах // Сарматы и их соседи на Дону. Сборник статей. Материалы и исследования по археологии Дона, вып. 1. Ростов-на-Дону, 2000, с. 238; с. 251, рис. 7-9

2. Там же, с. 242

3. Там же, с. 251, рис. 7-9

4. Там же, с. 251, рис. 7-8

5. Там же, с. 251, рис. 7-2

6. Там же, с. 238

7. Там же, с. 251, рис. 7-1

8. Там же, с. 135, рис. 19-8

9. Колчин Б.А., Янин В.Л. Археологии Новгорода 50 лет. // Новгородский сборник. 50 лет раскопок Новгорода. По общей редакцией Б.А. Колчина. М., 1982, с. 118

10.Суперанская А.В., Суслова А.В. Современные русские фамилии. М., 1981, с. 17

11. Там же, с. 17-18