В.А.Чудинов

 «Героиня эпопеи должна представить читателю здоровый образ жизни. Однако это остается одним из самых слабых мест на протяжении всех пока что появившихся томов опуса Пузакова. Беспрестанно экзальтированно подпрыгивающая, вертящаяся вокруг своей оси, похлопывающая деревья и извивающаяся на траве, Анастасия все остальное время "продолжает заниматься своим делом" [1, с. 41]. Дела же заключаются в том, чтобы размышлять о судьбах человечества и корректировать ход мировых событий. Других занятий, которым могли бы подражать поклонники лесного оздоровления, у Анастасии не находится. Как же воздействует на мир Анастасия? "Духовным инструментом" отшельницы является некий невидимый луч, при помощи которого она может видеть происходящее в любом конце земли и даже вселенной. В четвертом томе опуса Пузакова рассказывается о том, как Анастасия доставила его на другую планету, показав "центр захвата". Автор пытается убедить своих читателей в том, что на многих планетах существуют цивилизации, технически развитые, но в духовном плане несамодостаточные. Они разъезжают по вселенной на летающих тарелках. Порождены они "злыми сущностями", конкурентами Бога. Злые сущности хотят погубить землю, но "Анастасиюшка" по ходу развития сюжета материализуется в штабе врага (переместив свое тело на другую планету), парализует его волю и уничтожает орудия, приготовленные для порабощения человечества. Поэтому, в конце концов, Пузаков провозглашает ее "мессией" [3, с. 273]. Поверьте, до антихриста недалеко. На конференции "анастасийцев" в Геленджике не только предлагалось добиться законодательного решения Государственной Думы об охране "Анастасиюшки" как национального достояния, но и выдвигалась идея обратиться в ООН - "на сегодня ООН вроде мирового правительства. Хотелось бы пофантазировать: а что если со временем Анастасия сможет стать ее руководительницей, "царицей мира"". Предназначение Анастасии состоит в том, чтобы объяснить людям "пагубность технократического пути развития" и указать путь к "первоистокам" [1, с. 48]. Она знает все языки мира, может и Веды полностью перевести, только не хочет на это время тратить [3, с. 278] (и впрямь смысла нет: уже все переведено)».

Не вижу ничего плохого в том, что героиня хочет представить здоровый образ жизни. Нет также ничего дурного и в осмыслении мировых событий. Пагубность технократического пути развития признаёт также и РПЦ, настаивая на приоритете духовного над материальным. Что же касается экзальтированных приверженцев, то их хватает в любом вероучении. А переводы любого текста всегда могут быть улучшены. Но, опять-таки, всё это дано у Мегре как миф, а не как реальные возможности Анастасии.

Правда, не совсем понятно, зачем Пётр Иванов так пристально рассматривает незамысловатые сюжеты. Но он это объясняет: «Для нас, конечно, живой интерес представляет новое сектантское учение. Собственно говоря, даже не учение, а хаотичный навал высказываний о божественном. Читатель Пузакова непритязателен, религиозно необразован, но жаждет контакта с чем-то таинственным и в то же время подтверждаемым "научно-популярной литературой". Ведь все в прошлом были атеистами, а теперь хочется чего-нибудь простенького, но таинственного». Получается, что «простенького, но таинственного» РПЦ на сегодня дать не может.

Письменность и дохристианская культура. «Оказывается, святые равноапостольные Кирилл и Мефодий "по приказу" ввели новую письменность, чтобы лишить славян "знаний о первоистоках", "чтобы жрецам (sic! - Авт.) иным народы подчинялись" [3, с. 10]. Мы-то, наивные, полагали, что Православие дало начало отечественной культуре! А Пузакову все известно точнее: "ушел язык, и с ним ушла культура" [3. с. 11]. Дальше - больше. О православных паломниках, отправляющихся в Святую Землю, читаем: "А россияне едут за тридевять земель, чужим богам поклоняться" [1, с. 401]. Между тем, им следует вместе с Пузаковым возрождать доморощенное неоязычество и поклоняться камням в Геленджике. Завершается разделение на своих и чужих богов, своих и чужих жрецов. Охота Пузакову стать вселенским "анастасийским" патриархом».

Что ж,  точка зрения А. Пузакова в данном случае ближе к реальной истории, чем точка зрения РПЦ, и культура наших предков во многих отношениях была выше современной. На дольменах в Геленджике имеются надписи РУСЬ ЯРА, ХРАМ МАРЫ, которые я в одном из отснятых фильмов показываю экскурсантам, и это тоже реальность, а не фантазия. Правда, в отличие от анастасийцев я не делаю из этого ни культов, ни поклонений, да и вообще выступаю против неоязычества как против поверхностного восприятия древнейшей русской религии.

«Языческая тема звучит крещендо в конце книги "Звенящие кедры России", где помещены стишата поклонников "Анастасиюшки". Некий "целитель" Н. Кузнецов пишет про Россию, что "до христианской быть отныне тебе судьбою суждено" (нами сохранена орфография) [1, с. 402]. Другой сочинитель, Я. И. Колтунов, еще более откровенен: "к родным богам чтоб Русь вернуть", пишет он [1, с. 413]. Далее по тексту Анастасия называется "России Божиим Храмом", а дерево кедр - "Богом-спасителем" [там же]. Вот еще вирши: "Природа - наша Матушка, а Господь - наш Батюшка", под Господом понимается славянский Род» [2, с. 184-185].

Ничего не имею против почитания бога Рода, равно как и богов Макоши, Мары и Яра, ибо на бесчисленных камнях, скалах и геоглифах, оставшихся от минувших эпох, начертаны именно эти имена. Что же касается знания русской орфографии, то, к сожалению, с каждым десятилетием оно становится всё хуже. И если анастасийцы предлагают вернуться к исконному русскому языку, то этот призыв вовсе не плох.

«Пузакову со временем приходит мысль отказаться от попыток паразитировать на какой-либо конкретной религии. Он начинает приписывать своим собственным писаниям сверхъестественные свойства, способствующие образованию религиозного сообщества. Проще говоря, секты. Он настаивает на том, что чудесное воздействие его книг на читателей ведет к неконтролируемому процессу объединения "анастасийцев". Некие ученые якобы написали в своем докладе: "Создается впечатление, что в среде живущего на земле сообщества людей начинает происходить реакция, которую мы не в состоянии контролировать, а следовательно, остановить. Основным фактом, подтверждающим ее существование (Анастасии - Авт.), служит психологическая реакция соприкоснувшихся с книгой людей... данный образ по своему психологическому воздействию превосходит на несколько порядков все, ранее известные, включая классические и библейские" [2, с. 92]. Наконец все встало на свои места: "Анастасиюшка" должна заменить христианского Бога, а, следовательно, слюнявыезаигрывания с "конфессиями" уже ни к чему. И Пузаков меняет акценты. Церкви объявляется война: "Посредников Отец не знает"» [2, с. 210]. - С этого места становится понятным, почему РПЦ выступает против движения анастасийцев - возникает новая конкурирующая конфессия.

 «Пузаков в своих рассуждениях о "духовном" не только манипулирует идеями, почерпнутыми из разных религий, но и апеллирует к авторитету "эзотерики". Рериховские "уши" постоянно вылезают из пузаковской болтовни (вспомним хотя бы про космические творящие сущности - чем не "Элохимы" теософов?). Есть и прямые ссылки, например, на рассуждения Е. Рерих в "Живой этике" о друидах и зороастрийцах [1, с. 17, 159]. По ходу текста проскальзывает упоминание о Шамбале [1. с. 340], которое в дальнейшем получает свое развитие. "Анастасиюшка" учит, что "Шамбала" - это "святое место", но не где-то на земле, а "у каждого внутри и внешне проявления ее людьми воссоздается" (грамматика оригинала) [2, с. 191]. Узнаем мы и о "земных учителях", "сынах Его" (читай, о махатмах), которые вскоре наберут силу и победят тьму [1, с. 355]. Встречаем упоминания о Блаватской как о писательнице, оставившей достоверные книги [2, с. 174]. Не обойдены вниманием и отечественные сектанты. Рассказывая о том, что Анастасия большую часть времени разгуливает полуобнаженной и не боится сорокоградусного мороза, ее создатель вспоминает про учение основателя движения "ивановцев", которого они называют "господом животворящим", - Порфирия Иванова, ходившего зимой в одних трусах [1, с. 40]. Нам также сообщают, что писания Пузакова одобрил глава еще одной секты - "Церкви последнего завета" - "Виссарион" (Сергей) Тороп: "Читайте книжку про Анастасию, она вас будет зажигать"» [1, с. 356].