В.А.Чудинов

Начало «разоблачения» Чудинова. Но вот 26 сентября 2009 года. Первая заметка обо мне. Озаглавлена она: «Что же всё-таки мешает плохому танцору?» - Похоже ли это название на стиль не только доктора, но даже кандидата наук? - Разумеется, нет. Дальше еще хлеще: «Чудинов - не читатель, Чудинов - «надписеписатель». «Из какого-то далеко-недалекого прошлого всплывает затертый временем образ с вполне детским названием «Пиши-читай»... Так вот, насколько мне померещилось, наш заклятый друг и отъявленный любитель отечественной историко-филологической действительности как раз заслуживает столь почетного звания - поскольку читает лишь то, что сам и написал... Причем пишет только по одному ему ведомым «законам», создавая грандиозных (и столь же одиозных) слонов из засиженного мухами места».

Будет так писать хотя бы кандидат наук? - Тоже нет. Хотя научный мир и велик, но рано или поздно пересечься людям приходится. Если не с самим объектом «критики», то хотя бы с его или своими коллегами. Причем речь идёт не только о том, что в выражении «Чудинов - не читатель» моё имя поставлено вместо слова «чукча» (герой анекдота), но и о том, что следует далее: «Tags: Чудинов, библиография, глупость, палата № 6, этруски». Могу сразу сказать: учёные так не пишут. Они никогда не называют глупость глупостью, предпочитая, чтобы такой вывод сделал читатель, и уж тем более не рекомендуют оппонентам лечь в психушку. Так выражаются только сетевые хулиганы.

Сер-Серж приводит цитату: «Первейшая заповедь эпиграфиста - желательность по возможности работать с оригиналом. Любые воспроизведения памятника, от карандашной зарисовки до современных эстампажей из силиконовой резины, - в той или иной степени искажение подлинника. Значение указанного принципа возрастает в прямой пропорции к степени испорченности памятника. Тот, кто не обратился к «живой» надписи, имеет право высказывать суждение о ней лишь в самой осторожной форме. По сравнению с ним эпиграфист, работавший с оригиналом, пусть даже и ошибающийся в чтении, датировке и т. д., всегда обладает по крайней мере моральным преимуществом. Естественно, при недоступности подлинника, например, при его утрате, желательно располагать как можно лучшей копией - эстампажем или фотографией» (Виноградов Ю. Г. О методике обработки греческих эпиграфических памятников (по ольвийским материалам) // Методика изучения древнейших источников по истории народов СССР. Сб. ст. / Отв. ред. В. Т. Пашуто. М.: Наука, 1978. С. 47 ). И далее «Читал это Чудинов или не читал - уже не столь важно. Важно то, что он пишет, игнорируя очевидные и давно зафиксированные принципы работы в той области, в каковую он столь нагло влез и в каковой он крайне самодовольно величается «специалистом».

С цитатой из Виноградова я целиком согласен и потому всегда даю свои суждения в максимально осторожной форме, а именно: «Моё чтение данной надписи». Еще нигде я не сказал: «Только так следует понимать надпись». Я занимаюсь наукой задолго до Ю.Г. Виноградова (кандидатскую диссертацию я защитил в 1973 году, за пять лет до его статьи). Но Сер-Серж этого заметить не захотел. Как «не заметил» он и того, что перед дешифровкой этрусских текстов я дешифровал русскую руницу. Ни один эпиграфист, читающий привычные ольвийские тексты, которые читали и его предшественники, не может быть поставлен на один уровень с тем, кто произвёл дешифровку письменности, поскольку читать привычным способом новые тексты всё-таки проще, чем устанавливать чтение неизвестной письменности. Тех, кто способен читать на чужих языках - сотни, а вот тех, кто дешифрует новые виды письма - единицы. И высказаться о человеке, который смог дешифровать как саму письменность руницы, так и сотни надписей на ней, то есть, обо мне, что я нагло влез в эпиграфику, может только сетевой хулиган. Ибо, наверное, сначала следовало поискать по интернету мои работы и составить их список, а не список тех эпиграфических источников, которые мне следовало бы прочитать. И только потом выносить суждение.

Я приводил в опубликованных мной статьях и свои рецензии на новичков в эпиграфике, которые, прочитав 1-2 надписи, уже принялись делиться опытом (для других новичков), как это следует делать. В случае с Гюльчатай поучать тому, как надо читать надписи, берётся человек, который не прочитал их ни одной. С таким самомнение мне еще сталкиваться не приходилось.

Однако в критике моих трудов Сер-Серж нашёл для себя золотую жилу. Вообще говоря, критика в науке нужна, поскольку, понимая ошибки предшественника, можно продвинуться вперед и сделать то, что не удалось ему. Но в случае с Гюльчатай всё обстоит иначе. Ни одно моё чтение она не улучшила.

Я тоже занимался критикой моих предшественников, например, Тадеуша Воланского. Но моя критика была конструктивной, ибо, отвергая некоторые моменты чтения моего предшественника, я взамен предлагал свои. Именно на рассмотрении предпочтений Воланского основана вторая работа Гюльчатай.

Второй опус хулигана.  Он называется «Те же, .. только в профиль» И там тот же разухабистый стиль. «Налетай - торопись! Прочитай лженадпись! А получается... даже не "гусь лапчатый", и не "петух гамбургский", а какое-то "новое путешествие нильса с гусем"... Суть пертурбации заключается в следующем. Берем до отвращения знакомую книжонку (В.А. Чудинов. Вернём этрусков Руси) и находим 354 страницу». И далее цитируется моё чтение рисунка Тадеуша Воланского. Об этом Сер-Серж говорит так: «Очень, казалось бы, правдоподобно, невзирая на уже звучавшие предупреждения об осторожности обращения с копиями, а уж тем более -с рисунками... А далее легким движением руки берем другую книжку "Die Bildnerei der Etrusker" изданную Вильгельмом Хаузенштайном в Мюнхене в 1922 году (это - второй том труда Das Bild Atlanten zur Kunst"). и находим там очень даже похожую картинку, после чего начинаем сравнивать ракурсы,  внимательно всматриваться в "завитушки волос", "мошонку" "подмышку" и прочие части скульптуры, чтобы разглядеть указанные "большим учОным" запрятанные в небритых подмышках  "неявные надписи" и тихо... тихо... очень-очень тихо начинаем давиться от смеха... Один поворот статуи..."Гордый профиль, Четкий шаг... Со спины - так чистый шах!" Всего один поворот... И все ранее читанные надписи скрылись...».

Не знаю, заметил ли читатель подмену тезиса. Я читал то, что предлагал Тадеуш Воланский. А Гюльчатай предложила мне размытую (очень нерезкую) фотографию из книги В. Хаузенштайна, снятую к тому же в другом ракурсе. Представьте себе, что вам предлагают прочитать надпись анфас, а вас критикуют за то, что в другом ракурсе, в профиль, эту надпись вообще не видно! Но так надписи не читают! Вероятно, ваш критик просто не разобрался! Это первое, что приходит в голову. А вот почему Воланский предложил именно этот ракурс, ответить смог бы только сам Воланский, я тут не причём.

Но Гюльчатай уже вошла в раж. «Как было бы хорошо, если бы вслед за ними был спущен в унитаз скрылся бы туда же главный "чтец" этих надписей! Вот вам и "чудо-методика" чтения дедушки "Пишичитая"». Как вы полагаете, смог бы настоящий учёный, не разобравшись в ситуации, предложить своего оппонента «спустить в унитаз?», зная, что именно обычно спускают в унитаз?  Полагаю, что нет. Это - замашки хулигана. Замечу так же, что имя героя детского мультика Нильса необходимо писать с большой буквы, что Гюльчатай не ведомо.