В.А.Чудинов

Ли вспоминал: «Первооткрыватель стоянки (Ли) потерял свою прежнюю должность на государственной службе и стал на долгое время безработным; его перестали публиковать; данные его открытия стали представляться в искаженном свете другими авторами из числа наиболее известных Браминов; тонны найденных им образцов исчезли в запасниках Национального музея Канады; за отказ уволить автора находок директор Национального музея Жак Руссо (dr. Jacqes Rousseau), написавший монографию по стоянке, также лишился должности и оказался в научной изоляции. Для установления контроля над шестью шегайандскими образцами, которые не ушли в небытие, были использованы все возможные властные и иные рычаги; стоянка была превращена в туристическую достопримечательность. И люди, делавшие всё это в течение четырех лет безо всяких объяснений, даже не удосужились непредвзято взглянуть на стоянку и найденные там образцы, хотя времени у них было более, чем достаточно. Признание открытий Шегайанды показало бы, что Брамины ничего толком не знали. Это привело бы к необходимости переписывания практически каждой книги по этой истории. Открытие нужно было похоронить. Что и было сделано» (КРЕ, с. 178-180). Прерву пока цитирование, чтобы обратить внимание читателя на то, что в Канаде в середине ХХ века творился тот же научный произвол маститых ученых, что и в СССР; монополия на научную точку зрения и в Канаде привела к лишению работы не только археолога, открывшего новую стоянку, а вместе с ней и новую культуру, но и поддержавшего его директора Национального музея Жака Руссо. Это был чисто административный способ поддержать авторитет неверной точки зрения Браминов.

«Ли сталкивается с большими трудностями при публикации своих работ. С чувством разочарования он писал: «Боязливый или нерешительный редактор, остро чувствующий любую потенциальную угрозу надежности своего положения или репутации, скорее всего передаст копии вызывающей сомнения рукописи одному или сразу двоим консультантам, которые слишком дорожат своим местом, чтобы дать рискованные заключения. Они прочитывают произведение, или, скорее, пробегают его глазами в поисках нескольких фраз, за которые можно зацепиться, чтобы раскритиковать автора. (Их мнение по поводу рецензируемого произведения сложилось. И произошло это во время кулуарных встреч за бокалом виноградного вина или в прокуренных служебных помещениях конференц-залов. Там они узнали, что автор – человек нетрадиционных взглядов, независимый или не принимаемый научным истеблишментом). А потом, сделав в оригинале ряд сокращений и голословных, бездоказательных утверждений, они просто это произведение «убивают». Вся прелесть (и порочность) этой системы заключается в том, что имена этих критиков так и не будут обнародованы».

Большая часть наиболее значимых работ по Шегайанде была опубликована в Anthropological Journal of Canada, который сам Ли основал и редактировал. Ли умер в 1982 году, и в течение некоторого времени журнал редактировал его сын, Роберт И. Ли» (КРЕ, с. 180-181). Здесь великолепно описана методика отбрасывания любого материала, который не согласуется с общепринятой в науке точкой зрения. Поскольку я сам прошел через аналогичные испытания, я также пришел к выводу, что необходимо иметь свои журналы и свои монографии, отпечатанные в своих издательствах.

«Разумеется, для официальных ученых было невозможно абсолютно не упоминать Шегайанду. Но когда они были вынуждены это делать, то старались преуменьшить значение, замолчать и представить в искаженном свете данные, свидетельствующие в пользу аномально древнего возраста находок. Роберт Ли, сын Томаса И. Ли, писал: «Шегайанда неверно преподается студентам, скорее как пример постледникового селя, чем Висконсинского ледникового тиля». Тем не менее, еще первые донесения с места раскопок дали сильные аргументы против гипотезы селевого потока. Ли-старший писал: многие геологи «утверждали, что отложения можно было бы категорично определить как ледниковый тиль, если бы не находящиеся в них артефакты. Так говорили все посещавшие стоянку геологи». И Сэнфорд написал: «В 1954 году Шегайанду посетила группа из 40-50 геологов в рамках ежегодной экспедиции, проводимой Геологическим обществом бассейна Мичигана. Геологи подтвердили, что отложения представляют собой ледниковый тиль. Возможно, это заявление явилось лучшим подтверждением характера отложений. Когда они приехали в Шегайанду, место раскопок еще не было закрыто, и они могли наблюдать тиль. Отложения были представлены геологам как тилевые, и никто из них не воспротивился такому объяснению. Нет никаких сомнений в том, что если бы у них было какое-либо сомнение по поводу природы отложений, оно, несомненно, было бы высказано там же».

Если один из подходов к открытию заключается в отрицании того, что содержащие орудия отложения являются ледниковым тилем, то другой сводится к предъявлению чрезмерно высоких требований к доказательствам присутствия человека во времена формирования отложений. Антрополог Мичиганского университета Джеймс Б. Гриффин (James B. Griffin) заявил: «В Северной Америке есть много мест, которым приписывается значительный возраст, где якобы обитали ранние индейцы. Об этих никогда не существовавших стоянках были написаны целые книги». Гриффин отнес Шегайанду к числу этих мнимых стоянок» (КРЕ, с. 181-182). Заметим, что для официальной науки действительно было сложно признать существований индейцев по меньшей мере 60 тысяч лет назад, ибо индейцы, родственники чукчей, прибыли в Америку из Азии по Берингову перешейку примерно 26 тысяч лет назад, а до того их на американском континенте просто не было. Но предположить, что до индейцев и до оледенения здесь жил какой-то иной этнос, было бы слишком революционно. А по моим исследованиям получается, что этим неведомым этносом были русские. Это открытие для ученых Северной Америки является еще более мучительным.

«Гриффин заявлял, что истинная стоянка должна характеризоваться «ясно выраженным геологическим контекстом… при этом должна быть полностью исключена интрузия, или вторичное отложение». Он также настаивал на том, что стоянка может быть признана истинной, если ее изучение проводится сразу несколькими геологами. Причем каждый должен специализироваться на определенной присутствующей там формации. Кроме того, важным условием признания за местом раскопок статуса стоянки древнего человека должно быть наличие между ними определенного консенсуса. Более того, «на месте раскопок должны быть обнаружены различные орудия и следы их обработки… хорошо сохранившиеся останки животных… макроботанический материал… скелетные останки человека». Как одно из необходимых условий Гриффин называл проведение исследований с помощью радиоуглеродного и других методов определения возраста» (КРЕ, с. 182). Естественно, что такие требования являются завышенными. Лишь очень небольшое число стоянок может похвалиться наличием всего комплекса: и человеческих останков, и останков убитых охотниками животных, и зернами или косточками растений, и орудиями труда.

«В соответствии с эти стандартом настоящей стоянкой не могло бы считаться ни одно крупнейшее антропологическое открытие. Например, большинство находок по Australopithecus, Homo habilis и Homo erectus не имели ясного геологического фона, но были сделаны на поверхности или в пещерных отложениях, то есть в местах, которым, как известно, довольно сложно дать точную геологическую характеристику. Большая часть яванских находок по Homo erectus также была сделана на поверхности почвы. Причем научное описание их обстоятельств было довольно скудным.

Любопытно, что, по большому счету, Шегайанда соответствует значительной части требований, предъявляемых Гриффином. Геологический фон находок намного четче, чем это было при обнаружении других образцов, принимаемых научной общественностью. Ряд геологов, специализировавшихся на североамериканских ледниковых отложениях, пришли к единодушному выводу, что найденным орудиям больше 30 тысяч лет. Одним из подтверждений этого вывода является отсутствие интрузии или какого-либо вторичного отложения. Были найдены самые разнообразные орудия, проведены радиоуглеродный анализ и тесты на пыльцу. Были обнаружены макроботанические материалы (торф).

Проблема Шегайанды заслуживает гораздо большего внимания, чем было до сих пор. Вспоминая то время, когда стало очевидным, что в ледниковом тиле встречаются кремневые орудия, Т.И. Ли писал: «В тот момент человек более благоразумный, чем я, предпочел бы раствориться в ночи, сидеть тихо и ничего никому не рассказывать… действительно, один знаменитый антрополог, приехав однажды в Шегайанду, воскликнул с недоверием: «и вы там, внизу, что-нибудь находите?» В ответ он услышал: «Черт подери! Спускайтесь сюда сами и смотрите!» Но этот же самый антрополог настоятельно посоветовал мне забыть обо всем том, что было в ледниковых отложениях, и сосредоточиться лучше на верхних, более молодых материалах»» (КРЕ, с. 182-183). Как видим, данная стоянка древних людей не вписывалась в господствующую в американской археологии парадигму, и потому каждый исследователь, принадлежащий к научному сообществу, считал делом чести найти изъян в данных исследованиях. Как шутят физики, если факты не соответствуют устоявшейся теории, то тем хуже для фактов.