В.А.Чудинов

В прошлом месяце я познакомил читателей с интересным человеком и пушкинистом неакадемического направления Валерием Михайловичем Лобовым. Теперь я хотел бы прокомментировать предпоследнюю главу его очередной книги о Пушкине (КЛЮ). В этой книге автор ссылается на несколько моих монографий, а в дарственной надписи весьма трогательно подчеркнул: «Брату, соратнику, исследователю древней русской руницы Валерию Алексеевичу Чудинову 21.06.3008».

Предпоследняя глава книги. Она называется «Нерукотворный лик пророка». В ней говорится:

«Разум Пушкина непостижим обывателям, черни. Великое таинство заключено во всём, что связано с жизнью и творчеством. Небесное знамение читается еще до рождения пророка: сорок святых в пушкинском роду трудились, страдали и молились за Святую Русь. Поэтому должен был явиться в мир пиит и провидец судеб родной земли.

Говорят, что один праведник искупает людские грехи вплоть до седьмого поколения. И потому пушкинский род чист: не было среди Пушкиных  - корыстолюбцев, лихоимцев и предателей. Какие незримые и прочные узы связывают святых предков Пушкина с далёким потомком! Владыка Владимир Псковский, взглянув на родословие  творца чудо-стихов, промолвил: «Вот она и разгадка пушкинского дарования - Божий промысел, благословение святых отцов» (ЧЕР, с. 156). «Пушкин как нравственная личность и православный христианин» - так именовал свою статью, вышедшую в 1929 году, русский священник митрополит Антоний (Храповицкий).  

Божий промысел видится и в том, что младенец Александр появился на свет в день Вознесения, под колокольный благовест Первопрестольной. И в том, что венчался стихотворец в храме Большого Вознесения. И в том, что похоронен он в Святых Горах, на Псковской земле, откуда родом была княгиня Ольга, стоявшая также у истоков родсловия святых по линии Пушкина» (КЛЮ, с. 266-267).

Меня радуют эти строки, ибо и в школе, и в МГУ на филологическом факультете я больше слышал слов о Пушкине-бунтаре, о Пушкине, которые писал достаточно острые политические произведения (например, «Капитанскую дочку»), и никогда и ничего я не слышал о нём как о добром христианине или как о потомке весьма добродетельных предков. Что же касается символики, то ближайший храм от моего Скатертного переулка в Москве, где я провёл свои детство и юность, был именно храм Большого Вознесения. Правда, в то время храмом он не был: на пригорке располагалось просто неприметное здание с куполом, без звонницы, всё окруженное магазинами (со стороны улицы Герцена, или Большой Никитской, там находились сначала киоски по изготовлению ключей и заточке коньков, далее булочная, а затем, заворачивая на площадь Никитских ворот - гастроном, оба здания одноэтажные, деревянные, но оштукатуренные. А напротив музея Горького находилась в виде отдельного павильона керосиновая лавка, так что самого здания церкви видно не было). И размещалась там электротехническая лаборатория. А от другой церкви, которая сейчас отделяет Новый Арбат от Поварской, оставался виден только кирпичный куб без маковок, и всё это было окружено распиленным кругляком дровяного склада, ибо до 1948 года в Москве многие дома (в том числе и мой) отапливались дровами. Напомню также, что Первопрестольная не только во времена Пушкина оставалась провинциальным городом, я застал ее таковой в период своего детства вплоть до начала 60-х годов ХХ века. Таким был и Арбат. Так что Москва пушкинского времени мне была весьма понятна как сплав столичных претензий и провинциальной булыжной мостовой. Именно тогда, в 50-е-60-е годы, о Пушкине как о христианине говорить было нельзя, а когда мама мне, первоклашке, сказала, что когда-то здесь венчался Пушкин, я, глядя на застроенную, обшарпанную и не имеющую окон электротехническую лабораторию, очень посочувствовал великому поэту.

Рис. 1. Памятник А.С. Пушкину в Москве работы А.М. Опекушина в 1880 г.

«Пушкин понимал не только сердцем, но и умом библейские истины - и потому писал: «Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которое не было бы уже пословицею народов, она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, - и такова ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удручённые унынием, случайно откроем её, то уже не в силах противиться её сладостному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие» (ПУШ, т. 18, с. 394).

«Священнослужитель Филарет упрекал Пушкина в безбожии, забыв истину из Евангелия от Матфея, гл. 21:31: «истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперёд вас войдут в Царство Божие». Ведь никто иной, как Пушкин, высек из скалы краеугольный камень - светильник русской науки:

Он создал нас, он воспитал наш пламень,

Поставлен им краеугольный камень,

Им чистая лампада воззжена... (ПУШ, т. 2, с. 918). ...

Чтобы понять чистоту помыслов и святость жизни Пушкина, нужно перечитать Полное собрание сочинений Пушкина в 19 томов, да ещё и дополнить его найденными работами, которые в него не вошли. Библейские темы, обряды, отзвуки богослужений и молитв, задачи православной нравственности в той или иной степени присутствуют почти в каждом произведении Пушкина. Из летописей и бытописания развития человеческих обществ (государств) известно, что основанием возрождения любой страны служило в первую очередь истинное миропонимание. Европа без учения своего Спасителя-просветителя не знала бы Возрождения. Но ей был сужден свой Спаситель европейского народа» (КЛЮ, с. 267-269).

Полагаю, что Пушкин, как человек необычайно широких взглядов, совмещал в себе и христианское, и ведическое начало. Поэтому в его творчестве можно широко найти и то, и другое. И заслугой Валерия Михайловича я вижу именно то, что он обратил внимание на христианскую сторону творчества русского поэтического гения.

Собственно о нерукотворном лике. «В августе 1902 года писатель из ежедневника В.Н. Фролов узнал, что ведутся работы над могилой Пушкина. Вот что он сообщал через две недели в еженедельной печати: «... в понедельник 12 августа... мы выехали с бароном Г.В. Розеном в Святые горы, захватив... фотографические аппараты... По странной игре случая, на одном из верхних камней старого свода, в правой стороне, на снимке вышло довольно выпуклое изображение человеческого лица. Если посмотреть на одну из таких личин, снятых с Пушкина и помещенных в списке снимков (издание Фишера), то можно найти некоторое с ней сходство, отклонив её несколько в профиль...» (НОВ, с. 3).

Рис. 2. Камень на могиле Пушкина и моё чтение надписи

На странице 269 В.М. Лобов приводит изображение камня с подписью: «Нерукотворный лик А.С. Пушкина, запечатлённый на камнях склепа в Святых горах и снятый 12 августа 1902 года Г.В. Розеном и В.Н. Фроловым». Я отсканировал это изображение с более высоким контрастом и попытался его проинтерпретировать. Прежде всего, камень нужно развернуть в вертикальное положение, и тогда на нем действительно видно человеческое лицо, точнее, не одно, а два. Первый лик, нисколько не похожий на лицо Пушкина, дан анфас, его нос уплощен, глаза расставлены широко, имеются скулы, рот прямой, на нижней челюсти - борода. На фрагментах щеки и правого глаза в прямом и обращенном цвете можно прочитать слова ЯРА МИР. А справа надо лбом второго лика читаются слова ЛИК ЯРА. Следовательно, большое лицо можно понять как изображение бога Яра.

Второй лик меньше и изображен справа. Он также показан анфас, но его нос, рот и подбородок напоминают таковые у Александра Сергеевича. Зато его подпись находится левее и выше, где на выделенном фрагменте в прямом и обращенном цвете можно прочитать слова СЫН РУСИ ПУШКИН. Таким образом, лик СЫНА РУСИ ПУШКИНА дан на фоне крупного лика ЯРА. Это - весьма символично.

На лбу у малого лика слева имеется символ. Его общие черты напоминают герб России, а точнее - герб Яра - двуглавого орла с распростертыми крыльями, и предметами в лапах. Хотя абрис этого символа вполне различим, однако, в силу малой контрастности и нечеткости небольшого изображения его детали не видны в нужной степени.

Рис. 3. Чтение того же камня Л.В. Шершневым