В.А.Чудинов

Итак, автор хочет уверить читателя, что у князя изначально не было земли, но только княжеская дружина. Возникает вопрос - а на какие средства содержал ее князь?  Если только на средства от грабежа соседей, то объединенные соседи со всем своим народом могли легко истребить немногочисленную дружину. К тому же такое понимание князя и дружины противоречит общепринятому. Так, Википедия даёт такую характеристику князя: «Князь - глава феодального монархического государства или отдельного политического образования (удельный князь) в IX-XVI веках у славян и некоторых др. народов; представитель феодальной аристократии; позднее - высший дворянский титул, в зависимости от важности приравниваемый к принцу или к герцогу в Западной и Южной Европе, в Центральной Европе (бывшей Священной Римской империи), этот титул именуется Fürst, а в Северной - конунг. Термин «князь» используется для передачи западноевропейских титулов, восходящих к princeps и Fürst, также иногда dux (обычно герцог). Первоначально князь был племенным вождём, возглавлявшим органы военной демократии. Древнейшее качество князя как старейшины рода отложилось в русской свадебной лексике, где новобрачные (условные основатели рода) именуются «князем» и «княгиней». Затем князь постепенно превратился в главу раннефеодального государства».

Но для Литвы древнейшей значение неприменимо, ибо для этого необходимо иметь некое племя, а Тарас нас убеждает в том, что племени  по имени «литва» не существовало, зато существовало сословие профессиональных воинов, входивших в княжеские дружины. Причем дружину набирал либо удельный князь, либо «глава феодального монархического государства». Безземельных князей, в существование которых нас пытается уверить автор книги, не было, ибо сама идея феодального общества предполагала наличие земли, феода. Основной доход шёл только с неё. Полагать, что небольшое и профессиональное войско, которым являлась княжеская дружина, есть некая организованная шайка мародёров и разбойников, было бы крайне наивно.

Но если существовали князья, то они выделились из определенного племени. И этим племенем были русичи, которые, по весьма небольшим особенностям подразделялись на радимичей, дреговичей, кривичей и т.д. Они говорили на разных диалектах русского языка и имели местные культурные отличия, являясь примерами русских субкультур. Иными словами, это были русские князья. И какая-то их часть за счет литвин, то есть, за счет больших и профессиональных дружин, смогла создать ВКЛ как государство, тогда как этнос всё равно продолжал оставаться русским. А в названии государства содержался некий термин для его отличия от других: «Великое княжество дружинников».

Замечу, что это как раз в духе русичей. Так, в палеолите земли на территории современной Франции назывались Рунова Русь, а земли севернее, на территории современной Германии - Порунова (Перунова) Русь. Позже, перед германским завоеванием вся Западная Европа называлась Ярова Русь, в отличие от территории нынешней Руси, которая называлась Русь Славян. Но в этой Яровой Руси по мере ее заселения инородцами, выделилась область, которая стала называться Порусье (Пруссия). Таким образом, названия типа Порунова (Перунова), Порусье (Пруссия), является производными для обозначения некоторого нового государственного образования по некоторому второстепенному признаку, в данном случае - по смежности территорий.

Точно то же самое было и у кельтских народов, которые также впитали культуру русичей. У них этносы постепенно стали называться по имени сословий - бритты (бритоголовые, то есть, брахманы, духовное сословие) и скотты (скотоводы, то есть, крестьяне). Имелось у кельтов и воинское сословие - пикты (те, кто имел пики). Так что появление этнонима от имени сословия имеет исторические прецеденты. «Постепенно, примерно к середине XV столетия, термин «литва» (политоним) распространился на всё славянское население ВКЛ и превратился, таким образом, в этноним» [1:18]. Иными словами, название этноса появляется в ВКЛ очень поздно, только в XV веке, и только от названия государства, которое так называлось по второстепенному признаку.

Рис. 5. Герб ВКЛ и Москвы

Герб ВКЛ. «Его гербом стало изображение воина верхом на коне, а красный цвет на гербовом поле - это традиционный цвет воинской касты. Кстати говоря, по некоторым свидетельства, этот воин символизирует языческого бога Ярилу. В христианской традиции черты Ярилы приобрел святой Юрий (Гюрга, Егорий), считавшийся, в частности, заступником... волков: «что у волка в зубах - то Егорий дал». Иначе говоря, язычники-славяне считали Ярилу заступником  волков (тотема лютичей) и, следовательно, покровителем дружины воинов-волков - лютвы или литвы» [1:17-18].

Между прочим, на гербе Москвы также изображен рыцарь в доспехах, который также сражается с врагом, в данном случае драконом. Но не мечом, а копьём, и не имеет щита с униатским крестом. О нём тоже можно сказать, что он является воплощением Яра, ибо Георгий - одной из имен Яра у других народов (в данном случае у греков). Так что суть гербов - одна и та же. Что неудивительно, ибо Яр был не только богом-Солнцем, но и богом - защитником всех славян (прообразом Ареса и Марса). Опять мы видим единство там, где Тарас усматривает принципиальное различие.

Но я только сейчас обратил внимание на то, что изгибы тела дракона можно прочитать как надпись смешанного слого-буквенного типа: СЕ МОСКЪВА.

Белорусский язык. «Тот язык, на котором говорили и писали жители ВКЛ в XII-XVII веках, на котором составлялись официальные документы, в равной мере можно назвать и старославянским, и западным русским наречием, и древним белорусским. Если судить по дошедшим до нас текстам того времени (документы, личная переписка), а также по свидетельствам тогдашних авторов, можно сделать вывод, что долгое время жители Полоцка, Минска или Вильно могли без переводчиков общаться с жителями Киева, Новгорода, Смоленска или Твери. Но постепенно возникли существенные различия между речью московитов и литвинов» [1:19].

Итак, А.Е. Тарас, который всеми силами старался найти различие между литвинами и московитами, в том числе и в языке, именно в языке до XVII века их и не нашел. Хотя очень старался. Иными словами, РУСЬ-ЛИТВА (такие надписи были на массе изделий ВКЛ той поры) говорила на одном языке с РУСЬЮ СЛАВЯН.

«В данной связи следует отметить, что на формирование белорусского языка весьма существенно повлиял немецкий язык, в том числе через «идиш» - язык проживавших здесь евреев, выходцев из Германии и Чехии. Так, современные исследователи установили, что в словаре базовой лексики (это около 4500 слов) белорусского языка середины XVII века, когда еще существовало ВКЛ, более 1400 слов являются прямым заимствованием из немецкого языка (разумеется, с искаженным произношением). А это свыше 30% словарного состава!» [1, 19-20].

Перед нами налицо - типичное передергивание! Лексика - наиболее подвижный пласт языка. Если бы речь шла о заимствованной грамматике, например о том, что под влиянием немецкого языка число падежей сократилось с 6 до 4, тогда можно было бы действительно говорить о серьёзных подвижках в белорусском языке. Но любой язык заимствует какой-то пласт лексике у соседей, и это - не исключение, а норма. Причем в другом веке эти заимствованные слова могут вновь замениться на какие-то иные. Например, в начале ХХ века русский язык заимствовал слова «аэроплан» и «авиатор», но позже заменил их словами «самолёт» и «лётчик». Так что это - слабый показатель. А тем более, так называемый «словарь базовой лексики», который был составлен учёными по своему произволу. Вполне возможно, что за его пределами содержание заимствованных слов было существенно меньше, так что говорить о 30% словарного состава - просто ложь! Ведь речь идёт лишь о 30% из выборки, а не из всей лексики!

Да и евреи мигрировали в Белоруссию большей частью из Польши. Восторгаться еврейским даром в белорусский язык, скорее всего,  будет тот, кто сам  им владеет. Так что автор книги ненавязчиво демонстрирует читателю своё происхождение.

Пример белорусского языка XVI века (село Баркулабово, Могилёвщина): «Сейм великий был у Берести (Бресте) лета божого нароженя 1545, на котором сейме был король его милость полский, великий князь литовский Жикгимонт Казимерович з королевою Бонею и с королевнами. А при его милости сын его милости господарь наш другий, крол полский Жикгимонт-Август, и с королевою своею Алжбетою, дочкою короля ческаго и римского Фирдынанда. При которых на сейме при их милости обоих королех много было бискупов, панов-рад, панове-рада Великого князства, панята и вся шляхта хоруговная, и вси рыцарства всих землей и княжства Литовского, так же было множество людей на том сейму, иж на обе стороны около Берестя на колконадцать мил стояли. А при их милостех обоих королех на том сейме Брестском много было послов яко от християнских государей, также и от бесурменских» [1:21]. Тут нет ни одного непонятного слова, даже слово «колконадцать мил» можно понять как «сколько-то надцать», то есть, «более десяти миль».

Между тем, А.Е. Тарас восклицает: «Что это за язык? Явно не русский времен великого князя московского Ивана IV, хотя и не современный нам белорусский» [1:21]. - Возможно, что это - не язык лично Ивана Грозного, но язык понятный нам. К тому же неустойчивый в написаниях: «крол», но «короля», «королевою»; «князства» и «княжства»; «так же» и «также».  Единственное германское заимствование - «бискуп» вместо «епископ», но и то английское, у немцев он называется «Бишоп». Так что никакого 30% пласта германской лексики в данном отрывке вовсе нет!

Обсуждение. С тех пор, как была отменена государственная цензура, время от времени некие Ефимовичи пытаются поссорить между собой два братских народа - русских и белорусов. И начинают перекладывать ошибки или неудачи политиков этих народов в некоторые сложные эпохи на весь соответствующий славянский этнос.

Однако из приведенных им фактов следует, что предки белорусов были народностью Яровой Руси (нынешней Германии), именно народностью (а не племенем) лютичей, говоривших на одном из диалектов русского языка. Причем еще в XVII веке в этом языке не было в орфографии усиленного аканья и яканья, и мы читаем в приведенном примере слова «короли и королевы», а не «кралы и кралэвы», «всих землей», а не «усих зямлеу», «Берестя», а не «Берастя». Иными словами, приведенный выше отрывок гораздо ближе по своей лексике и орфографии к современному русскому языку, чем к современному белорусскому.

Заметим, что в Средние века, когда отсутствовали СМИ, каждое княжество отличалось немного своим диалектом в языке, немного - одеждой своих жителей, постройкой домов, танцами, песнями. Это - норма! Но раздувать небольшие отличия (которые существуют, хотя в меньшем масштабе, и в наши дни) до статуса полностью иной культуры - значит, сознательно вбивать клин между разными вариантами ОДНОЙ культуры ОДНОГО народа.

Заключение. «Разделяй и властвуй!», - таков лозунг всех желающих управлять миром. Сегодня нам говорят, что белорус как литвин - это не московит, завтра скажут, что житель Санкт-Петербурга говорит на разных языках с москвичом, поскольку он покупает куру, булку и шаверму там, где москвич покупает курицу, батон и шаурму, а послезавтра нас разведут на москвичей и подмосковников как на представителей якобы разных этносов. На деле в такого рода книгах торчат ослиные уши политического заказа.

Литература

1.      Тарас Анатолий Ефимович. Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв. - М: АСТ; Минск: Харвест, 2008. 800 с. («Неизвестные войны»)

2.      Новый иллюстрированный энциклопедический словарь. М., 1999

3.      Маш Андреас Готтлиб. Сокровища Ретры. М., «Слава!», 2006, 352 с., ил.

4.      Чудинов В.А. Правда о сокровищах Ретры. - М.: «Альва первая», 2006, 196 с., ил.

5.      Чудинов В.А. Заставки из книги Маша сокровища Ретры. Сайт www.chudinov.ru от 04.12.2006

6.      Чудинов В.А. Вагрия. Варяги Руси Яра: очерк деполитизированной историографии. - М.: «Фаир», 2010, 624 с., ил.