В.А.Чудинов

Особо хотелось остановиться на положении крыльев. На лике Мары с этрусского саркофага крылья распростёрты - там изображена повозка, везущая покойника. Стало быть, распростёртые крылья Мары символизируют смерть человека. Сложенные крылья - жизнь. Слегка расставленные (намёк на распростёртое положение), вероятно, болезнь. Так что первая подвеска, скорее всего, являлась оберегом от болезней, тогда как две подвески со сложенными крыльями - пожеланиями долгой жизни. Летящая птица ассоциировалось с улетевшей душой человека, но не с совой. Тяжело летящая сова за другими птицами угнаться не может.

Заметим, что в славянской мифологии существует довольно поздний персонаж, богиня Магура, дочь Перуна (перуница), которая также обладает крыльями, но простирает их над теми воинами, которые обречены на смерть. И в их предсмертных муках она облегчает их страдания, целуя их в губы. Если из слова «Магура» изъять средний слог ГУ, мы получаем слово «Мара». Но слово «Магу-» есть начало слова «Магужь» (ранний вариант написания слова «Макошь». Поэтому Магура - промежуточный персонаж между Марой и Макошью: она простирает крылья над покойником (как Мара), но дарует ему новую жизнь (как Макошь), правда, загробную (а это уже прерогатива Мары).

Как уже отмечалось выше, определенная связь имеется между славянской богиней Марой и египетской богиней Маат. И это сходство отнюдь не исчерпывается наличием крыльев. Первый слог МА в двух именах совпадает. Кроме того, богиня Маат является непременной участницей погребального ритуала: она кладёт своё перышко на весы, на другую чашу которых кладётся сердце умершего. И если человек за свою жизнь не грешил, если он пришел на суд богов с «лёгким сердцем» (в буквальном смысле), то его душе даруется возможность следующего вселения в новое тело. Так что, возможно, богиня Маат списана именно со славянской Мары.

Что же касается греческой мифологии, то там крылатых богинь нет, зато имеется богиня, чью мудрость олицетворяет сова. Это - Афина (у римлян - Минерва). Однако она уже не имеет отношения к загробному ритуалу. Так что, возможно, влияние русской религии на греческую было более опосредованным.

Рис. 18. Некоторые из камней Прильвица

Весьма интересны также два изображения, связанные с мимой Мары и с маской Яра. Изображения на масках оказались весьма примитивными, что роднит их с карикатурами на камнях из Прильвица (Рис. 18), найденных в Германии в XIX веке. Вероятно, такова была традиция. Впервые также нам удалось рассмотреть вид мимы с ее символикой. Трудно было себе представить, что мима выступала с обнаженным торсом (это напоминает скандинавских берсерков, которые даже зимой выступали на бой с обнаженным торсом, но при этом они пили отвар из мухоморов, входя в наркотическое опьянение). А на ногах у мимы - унты, как у сибирских шаманов. Так что не исключено, что мимы в холодное время года употребляли наркотики, чтобы выходить с обнаженным торсом. Это производило на зрителей весьма сильное впечатление - миму мороз нипочём!

Кстати, выяснилось и то, каким образом мим держал перед собой маску бога (плоскую и с примитивным изображением черт лица). Маска держалась не кистями рук, не прикреплялась к палке, а привешивалась к дуге, тогда как сама дуга оканчивалась двумя ручками, за которые ее можно было без устали носить в течение многих часов. Этим маска эпохи бронзы отличалась от античной маски греческой трагедии, которая становится рельефной и крепится уже непосредственно к голове человека. Очевидно, между маской и лицом человека оставался определенный зазор, который позволял миму видеть небольшой кусок пространства под ногами. Это не позволяло ему передвигаться с большой скоростью, а тяжелая маска и дуга (вероятно, деревянная), не позволяла делать наклоны или иные крупные движения корпуса. Так что движения мима были вынужденно скованными.

Полагаю также, что от такой дуги мима пошла и дуга у лошадей. Заметим, что дуги никогда не бывало у повозок с быками. Это объясняется тем, что конь в древности считался священным животным, и дуга тем самым подчеркивала его святость.

Прояснились некоторые элементы древней символики, например, смысл спирали. Спираль - это стилизованное изображение рунической надпись БОГЪ, так что за спиралями должно сохраняться, возможно, не только божественное происхождение, но и смысл «обожествления» человека, очищения его от скверны.

Следующий интересный вопрос - где находились привески. Если плоскую еще можно было носить на шее (хотя при их размерах, это было довольно тяжело), то цилиндрическая явно для этого не предназначалась, ибо она постоянно вращалась бы и царапала кожу. Кроме того, на привески с изображением мимы мы с удивлением обнаружили отсутствие всяких привесок. Стало быть, их там не было. Однако, полагаю, что они могли висеть, например, на ветках деревьев. На такую аналогию наталкивает, например, вид новогодней ёлки, а также вид деревьев с загаданными желаниями (на веточках закручивают бантики из тряпок). Это даёт возможность миму создать обстановку святилища вокруг любого дерева.

Ну и, наконец, нахождение Сибирского клада играет огромную роль в деле реабилитации Прильвицких находок - сокровищ храма Ретры. В XIX веке академику Петербургской и ряда других академий Ивану Ватрославу Ягичу удалось, подходя очень тенденциозно к ряду фигурок, убедить общественное мнение в том, что данные фигурки представляют собой не подлинные изделия славян, а позднюю подделку. При этом не последнюю роль при этом сыграли изображения как бы «многоголовых» богов. Теперь, когда на недавно найденном сибирском кладе мы видим точно такое же изображение Мары, становится ясным, что никаких подделок, кроме, возможно, 1-2 фигурок, которые златокузнец Гидеон Шпонхольц хотел оставить себе в качестве копий, в этом собрании не было. Однако после того, как фигурки были объявлены подделками, след их теряется.

Теперь становится ясным, что славянские боги выглядели очень похоже на то, что было найдено в Прильвице.

Заключение. В 2001 году я задался вопросом - как выглядели славянские боги не по рисункам современных художников, а по их скульптурам, рельефам, рисункам и отливкам? С тех пор с каждым годом я постепенно отвечаю на этот вопрос. Но этот, 2008 год, оказался для меня особенно плодотворным. Мне удалось рассмотреть 4 скульптурных лика Мары в великолепной проработке; а теперь, благодаря Сибирскому кладу, добавить еще 3 отливки богини Мары и одну бронзовую фигурку мимы Мары. Воистину, по обретению древних изображений Мары этот год для меня явился годом Мары.

Отдельную благодарность за знакомство с этими удивительными фигурками я хотел бы выразить археологу Галине Тимофеевне Ленц.