В.А.Чудинов

Может быть, он просто пометил свое изделие одному ему ведомыми значками? Такое мнение археологи стали высказывать тогда, когда непонятных символов им встретилось уже довольно много. Так, в 1940 году известный археолог-славист Б.А. Рыбаков, проанализировав массу ремесленных изделий средневековой Руси, писал: «При изучении древних знаков исследователей нередко увлекает старый, занимавший еще романтиков ХVIII века, вопрос о происхождении глаголицы, о славянских «чертах и резах», но в общем славянский археологический материал привлечен к решению этого вопроса недостаточно.

«Загадочные знаки» восточных славян можно подразделить на несколько групп: 1) тамги целого рода или отдельной семьи, или даже одного человека, встречающиеся на разных предметах (не древнее VII в. н.э.); 2) счетные знаки типа знаков на бирках; 3) системы знаков, напоминающие письмо; 4) клейма мастеров». Продемонстрированные нами примеры никак нельзя принять ни за тамги родов или семей, ни за клейма мастеров, ни за счетные знаки. Остается только допустить, что перед нами находятся «системы знаков, напоминающие письмо». Но в таком случае что это за система? Б.А. Рыбаков на этот счет не делает ни малейшего намека, подчеркивая, однако, что знаки лишь «напоминают» письмо и, следовательно, письмом не являются. Но в таком случае, зачем они нужны? Этот наш вопрос остается без ответа. Приходится допустить, что в течении всего средневековья люди наносили на изделия «знаки, напоминающие письмо» без какого-либо смысла. Иными словами, мы сталкиваемся с каким-то странным случаем коллективного помешательства наших предков.

Ну а что делать, если непонятные знаки находятся не на изделии, а на берестяной грамоте, специально предназначенной для передачи сообщения? Из этого положения тоже был найден выход, предложенный знаменитым археологом А.В. Арциховским, который увидел в грамоте № 396 «кусок бересты, на котором в беспорядке нанесены буквообразные значки... Надпись явно бесцельна». Действительно, на первый взгляд в ней трудно разобраться, рис. 4.

Рис. 4. Надпись на новгородской грамоте № 396

Это не единственный пример; среди приблизительно тысячи грамот, известных на сегодня в науке, мы нашли более двух десятков, содержащих непонятные знаки. Некоторые грамоты состоят только из них. Такой случай мы имеем, например, на грамоте из Старой Русы, рис. 5.

Рис. 5. Надпись на грамоте из Старой Русы

Число предметов, содержащих «непонятные знаки» огромно; по нашим прикидкам только в уже опубликованных археологических работах их содержится несколько тысяч. Подумать только: наши предки, подобно Сизифу, проделали гигантскую бесполезную работу, либо, как писал тот же А.В. Арциховский, «бесцельно чертя писчим стержнем по бересте, как и теперь иногда чертят карандашом по бумаге во время заседаний» (грамота № 327), либо «кто-то пробовал на этом куске бересты орудие письма перед тем, как начать писать» (грамота № 255), нанеся «первоначальные неудачные штрихи» (грамота № 485), «беспорядочные штрихи, написанные и зачеркнутые буквы» (грамота № 444). Вот так и переводили попусту сначала бересту, а потом и любой другой материал: дерево, глину, кость, металл, в том числе чеканили и монеты...

Рис. 6. Надписи на предметах из кости, бересте и монете

Не правда ли, все это звучит как-то странно? Ремесленники в продолжении веков как-то удивительно пишут на своих изделиях, рис. 6-1 и 6-2, женщины получают в подарок необычные серьги, рис. 6-4, в Москве чеканят непонятные монеты, рис. 6-4, и все молятся на неизвестные иконки, рис. 1. Все это проба пера начинающих ремесленников, ювелиров, иконописцев, чеканщиков денег? Да кто бы им позволил продавать их изделия? И кто бы их купил?

Рис. 7. Надписи на пифосе, стекле и пряжке

Разумеется, наши предки не были глупее нас, и бесцельным трудом вряд ли занимались. А археологи предлагают такие странные объяснения тоже не от хорошей жизни: они просто не могут прочитать эти надписи. И они предпочитают вообще их не комментировать. Скажем, нашли в Киеве сосуд с какой-то надписью, так сосуд и описывают, а о знаках – ни слова, рис. 7-1; узрели продукт стеклоделия, о нем написали, но не о знаках на стекле, рис. 7-2; на пряжке, рис. 7-3 усмотрели только орнамент. Зато на другом осколке стекла, из Киевского храма святой Софии, наконец, заметили надпись, но прочитать не смогли, и оказывается, потому, что не знали, как эта надпись ориентирована, рис. 7-4, а не потому, что столкнулись с неизвестной письменностью. Вот и получается, что никакой такой письменности нет, есть лишь некоторые случайные царапины, на которые не стоит обращать внимания; и лишь в некоторых случаях наши предки забавлялись тем, что оставляли какие-то загадки, написав что-то, возможно, кверху ногами. Так что по ведомству археологов пока все гладко.

Вообще говоря, читать надписи – дело не археологов, а эпиграфистов. Да только браться за такую задачу – вещь неблагодарная. Это как у медиков: на операции по поводу удаления аппендикса никакой славы не заработаешь, а вот потерять репутацию, когда больной умирает под скальпелем хирурга, вполне возможно. Это только начинающим дешифровщикам кажется, что достаточно прочитать несколько надписей, и все изумятся сделанному открытию и с благоговением снимут шляпы. В действительности все куда сложнее! Ведь чтобы прочитать надписи, надо сначала собрать некоторое их количество, а при отборе возникает вопрос: одинакова ли система письма для всех текстов? Рассматривая попытки наших предшественников, мы убедились, что за славянские надписи они принимали германские и тюркские руны, а также ряд других знаков, не имеющих к славянам никакого отношения. Так что уже для отбора массива надписей нужно уметь отличать одни системы письма от других. А как это сделать, не читая самих надписей? Мы такого способа не знаем. Получается удивительная вещь: чтобы прочитать надписи, их нужно сначало отобрать, но для отбора их следует предварительно прочитать!