В.А.Чудинов

Сер-Серж как теоретик эпиграфики и методолог науки

В.А. Чудинов

Сер-Сержу, который в своём псевдониме зачем-то на первое место ставит русский корень «сер» (от которого образовано популярное у россиян имя прилагательное «серый»), постоянно стремится доказать читателю, что он не серый, а белый и пушистый. Непонятно, правда, зачем сначала читателя уверить в чём-то, а затем прилагать тщательные усилия к тому, чтобы разуверить.

О моей новой монографии. Критикуя мою монографию «Основы эпиграфики», он как-то не заметил, что речь идёт не об академическом исследовании под названием «История понимания эпиграфики», а лишь об «основах», предназначенных для тех, кто хотел бы сам начать заниматься эпиграфикой. Правда, он пишет: «Понятно, что Чудинов предложил читателям "наброски к монографии" (о чем, кстати сказать, честно предупредил, хотя так и осталась невыясненной до конца степень этой самой набросанности) и все эти пункты вполне успеют еще претерпеть всяческие ныне труднопредставимые метаморфозы и мутации: сузиться, расшириться, поменяться местами, перескочить из одной публикации в другую, раствориться один в другом или вообще исчезнуть». Замечу, что практики «раскрывать до конца степень набросанности», то есть, производить рефлексию над собственной работой, которая называется «основы», в мировой науке не существует. Тут Сер-Серж напрасно напрягает своё серое вещество мозга, но зато он обогащает методологию науки, раздвигая горизонты популярного жанра. Представим себе, что в конце каждой главы книги для любителей дешифровки древних надписей автор пишет: «Степень набросанности изложенных научных положений, как мы видим, пока еще не дошла до уровня целиком системного изложения исторической ретроспективы ин тотал, но зато перешла уровень выявления научных трендов в последнюю эпоху и оказалась много выше простого цитирования господствующих в науке локальных дефиниций данного концепта». А затем было бы не лишним  произвести рефлексию над рефлексией и написать: «В плане самокритики следует признать, что степень набросанности размышлений о набросанности основного текста оказалось много ниже задуманного. В следующем издании данной монографии степень набросанности отойдёт от уровня разбросанности и накиданности и вплотную подойдёт к уровню приглаженности, а, возможно, и к  уровню  когерентности». Обычный любитель древностей непременно оценит изящный научный слог этого места монографии, и соответствующую цитату в рамочке повесит над письменным столом.

Заодно Серый отмечает такой изъян моей работы: «подбор самих используемых Чудиновым книг отнюдь не свидетельствует о проводившемся (как того настоятельно требует та же самая методология научного исследования) широкомасштабном библиографическом поиске». Опять замечание, достойное быть отнесённым к кандидатской диссертации на тему «История понимания эпиграфики в мировой литературе», а не к «наброскам монографии об основах». С точки зрения формальной логики это заблуждение моего критика называется «подмена тезиса». Он почему-то полагает, что и в популярной книжке, и в книге для академиков действует та же самая методология научного исследования. Таков наш новатор в области методологии.

А далее следует обычный вывод сетевого хулигана: «весь этот чудо-мусор будет посчитан как три научные публикации (эдак он "легко" и до десяти тысяч "дотянет", ведь, к примеру, вот это позорище тоже гордо считается Чудиновым и его припевалами научной работой, хотя, как выясняется, по сути своей является всего лишь безосновательной белибердой, отягощенной бессовестно-безмозглым перевиранием чтения этрусской надписи, предложенного З. Майяни)».

Пардон, кем посчитан? Чудинологи, паразитирующие на моих работах, давным-давно считают их бредом сумасшедшего, однако с удовольствием возвращаются к их цитированию почти ежедневно. Это мне напоминает строки Ильфа и Петрова (цитирую по памяти, потому неточно): «женщины очень возмущались матершиной дворника в адрес слесаря-интеллигента Полесова, но, продолжая слушать, от окон почему-то не отходили». Ну, непоследовательность иных женщин простительна. А вот странное желание целого коллектива наслаждаться бредом совершенно чужого им человека кажется каким-то странным извращением, которое длится уже несколько лет. К тому же дистанция от трёх до десяти тысяч является короткой только у Серого! Напомню, что между разрядом единиц и разрядом десятков тысяч существуют еще разряды десятков, сотен и тысяч. Это так, на всякий случай, чтобы представить себе уровень знания арифметики замечательным методологом науки.