В.А.Чудинов

3. Вероятно, наиболее обещающим является полномасштабный анализ оригинального контекста объекта (а также знаков), насколько это возможно. В оценке предыдущих попыток знаков и символов Винчи, их важности и оригинального значения, я отметил, что никто из авторов не уделил достаточного внимания этому аспету, давая описание лишь в общих терминах¹⁷. Знаки были найдены в интерьерах жилища, в домашнем хозяйстве, в разных видах ремесленной деятельности (таких как прядение или гончарное производство) и даже на могилах. Однако, всё это – в каких пропорциях?

Анализируя этот вопрос, я хотел бы представить некоторые интересные доказательства¹⁸. При этом конечно, следует подчеркнуть, что ни одна из этих начальных точек зрения для изучения знаков Винчи не является эксклюзивной или беспочвенной: полный и всеобъемлющий анализ должен скоординировать все три уровня данных.

Вероятно, наиболее важное исследование знаков культуры Винча было проведено американским археологом Винном (диссертация, Вена 1981). Благодаря глубокому анализу серии предметов, собранных примерно с 50 стоянок культуры Винча в Сербии, он сделал наиболее значительный шаг вперед в методологическом отношении для решения проблемы. Вместо того чтобы иметь дело с одиночным и/или находящимся под рукой образцом (как это делают многие авторы) и сравнения их с уже известными случаями для того, чтобы придти к общим выводам, Винн впервые каталогизировал их и, далее, предложил модель классификации знаков, основанной на чертах (категориях), которые он выделил как существенные¹⁹. Кажется, что последнее стало единственным и корректным путем к возможному решению проблемы. А наиболее значительным результатом работы Винна стало, вероятно, то, что он дал убедительное доказательство того, что знаки Винча образуют систему, а не набор произвольных беспорядочных символов. Однако что явно отсутствует в этом всеобъемлющем исследовании, так это ясный анализ археологического контекста, в котором были найдены знаки. Хотя подобный тип исследования был бы крайне сложным для его проведения на практике (особенно благодаря проблемам, относящимся к систематизации), оно имеет потенцию для обеспечения ясного археологического ответа на ключевой вопрос: образуют ли знаки культуры Винча письменность в полном смысле этого термина?

Разумеется, необходимо подчеркнуть, работу Гимбутас и ее окружения вокруг Института археомифологии. Мне хотелось бы особо выделить статьи и книги Хаарманна, и, сегодня, отличную и амбициозную попытку дать возможный ответ на основную дилемму огромной важности (письменность или нет?) на его Интернет-сайте «Предисторическое знание».

Восемь лет назад я начал изучать проблему знаков Винча для того, чтобы решить мою собственную дилемму относительно их возможного значения в контексте Винчанского общества неолита. На первый взгляд, было ясно, что знаки не годятся для орнамента, который когда-то существовал. В то время как имелось несколько экземпляров письма (особенно на фигурах и на алтаре), в которых символы были внедрены в орнаментальные мотивы, многие из знаков размещались на горшках и кувшинах без какого-либо дополнительного орнамента. Предполагая, часто проверяя экспериментально, что знаки на вотивных фигурах были интегральной частью символической формы, отдельные знаки или группы знаков на дне домашних горшков очень часто не поддавались никакой интерпретации. Однако другие знаки привлекли мое внимание – на грузиках ткацких станков и на пряслицах. Держа в уме, что оба вида артефактов могли бы быть связаны с основной экономической деятельностью, я начал рассматривать два основных вопроса. Первым был – могли ли знаки и символы Винчи быть субстанционной системой, передающей сообщения? Другой вопрос, еще более трудный, был таким: был ли весь корпус знаков Винчи достаточно согласованным, чтобы рассматривать его как систему письменных коммуникаций в ее оригинальном контексте?

Для того чтобы дать ответы на эти два вопроса, я должен был создать инновационную аналитическую систему. Первой задачей ее было разработать стратегию «переоткрытия» материала, ибо он был спрятан в качестве виртуального. Нет необходимости говорить о том, что большая часть артефактов должна была подвергнуться тщательному изучению, так как он был прежде рассмотрен как не имеющий значения или тривиальный. Я изучил 17 различных музейных коллекций в Сербии, а также коллекции из более чем 40 различных мест Винчи, вобравших в себя данные более чем о 1000 объектов из обожженной глины с более чем 1500 знаками и символами. Данные, собранные по этим местам, разделились на три группы.

1. общие данные о месте, условиях открытия объекта (технических и археологических аспектах), данных музейной документации, также как об относительной и абсолютной датировке;

2. аналитические данные, относящиеся к каждому объекту (формальное и технико-морфологическое описание, также как размеры и другие характеристики)

3. аналитические данные о каждом знаке (формальные характеристики, число строк, число знаков, пересечения, типология и т.д.)

Далее, я сделал фотографии каждого объекта и знака. Подобным же образом я сделал прориси объекта (во многих случаях, где возможно, он был виртуально реконструирован), а также самого знака. Таким образом, я создал принципиальную базу данных²⁰.

Ясно, что имеется широкий диапазон объектов, которые когда-то имели знаки и символы²¹. Однако серьезный вопрос об их происхождении и функциях в рамках общины Винча всё еще не решен. С другой стороны, некоторые ученые, например, Гимбутас (1973; 1974 и более поздние) полагают, что они были религиозными. Ее попытки и интуиция заслуживают внимания.

В соответствии с моим исследованием, наиболее значительные знаки и их комбинации (логограммы, идеограммы, группы знаков) были первоначально на тех объектах, которые могли быть религиозными: вотивных фигурках, амулетах, лицеобразных крышках, табличках и т.д²². С другой стороны, наиболее часто встречающиеся знаки/группы знаков были найдены на обычных, утилитарных объектах: сосудах для приготовления и потребления пищи, грузиках для ткацких станков и т.д. Когда мы впервые посмотрели на исследованный корпус, стало ясно, что качество основных данных по контексту довольно высоко. Более чем 80% всех находок были открыты благодаря систематическим и/или пробным раскопкам. В принципе, существует также базовая информация о последовательости культурных слоев, стратиграфии и относительной датировке. Однако, если мы привлечем к более тщательному рассмотрению не только стратиграфические и технические аспекты, но и структурный контекст знаков, ситуация станет еще более информативной: почти 95% четко определенных артефактов были найдены внутри дома или двора (т.е. в ареале хозяйства), включая кладовки и кухонный мусор. По моему мнению, это весьма важно, поскольку ясно указывает на то, что преобладающее использование знаков было связано с домашней активностью. Более того, еще более значительным кажется другой результат. Во время базового контекстуального анализа из 38 различных стоянок я нашел, что в 79 различных домах, которые были раскопаны на разных фазах их существования, вопреки моим ожиданиям знаки оказались на всех из них²³!